Княжич

— М-м-м, — промычал я, решая, что делать. Говорить, не говорить? Надо решаться.

Помолчали. Я хорошенько подумал и сказал:

— Я, наконец, достиг первой ступени! — Постарался не скривиться я от такого откровенного вранья.

Ель снова зазеленела, а моё средоточие скакнуло до второй ступени, был я на седьмом небе от счастья, не забывая впрочем, что о таком нужно молчать в тряпочку, иначе окажусь на каторге за свои делишки.

Точнее молчать нужно о том, что я достиг второй ступени. Первая в моём возрасте это нормально, хоть и был я слабосилком всю жизнь, но чудеса случаются. Тут не подкопаешься.

— Вот, формы учу, — показал я ему обложку книги, которую читал. Озаглавлена она была так: «Удивительные формы начальной ступени. Седьмое издание под редакцией князя Романа Мстиславского».

На столе помимо этого лежала книга, написанная на человеческой коже — кровью, судя по виду. Не успел убрать. «Ужас, эхо и многоликие тени бояр Чернозубовых». Спёр из дома.

Может, не заметит, скрестил я пальцы наудачу?

— Вот те на! — Не на шутку удивился Сергеич. — Поздравляю Семён! Поздравляю! — Экспрессивно затряс он мою руку. — Вот те! — Неверяще качал он головой.

— Спасибо, — скромно поблагодарил я его, лыбясь как идиот.

Хороший он всё-таки мужик.

— Думаю теперь, мох этот на деревьях в рост как небывало пойдёт? Да? — Подмигнул он мне с хитрецой в глазах.

Заметил-таки, только не то, чего я боялся.

«Дары природы I ступени». Мои бы родственнички только у виска пальцем повертели, да сказали, что я дурак, раз разучиваю форму для крестьян, но какое мне до них дело? Благодаря этой форме, я подниму своё хозяйство, заработаю денег и к совершеннолетию стану полностью независимым от родни. Свой кусок земли — есть. Ферма, какая-никакая, но приносящая доход — есть. Осталось только нанять полноценную дружину.

— Ты прав. Не зря я корячился с пяти лет, медитируя по восемь часов в сутки, — не соврал я ни на грамм. — Ты только это, попроси мужиков не молоть языком. Хорошо? Не хочу, чтобы о том, что я теперь первоступенчатый болтали раньше времени. Вот заучу нужные формы, сдам экзамен официально и тогда ладно.

— У меня в отряде говорливых нет. Не волнуйся, — смекнул он, что я назвал ему не все причины, из-за которых нужно утаивать эту информацию. Тёртый калач.

Ведь как обычно бывает? Стоит, кому из рода взять очередную ступень — трубят об этом на всех углах. Чем сильнее каждый член рода, тем он влиятельней. Тем громче будет звучать фамилия Смирновых. Не принято среди нас скрывать такое, ушёл доносить радостную весть среди своих Сергеич, а я продолжил всматриваться в трёхмерное изображение в книге. Форма «даров природы», не так проста, как кажется на первый взгляд.

Я конечно, даже не имея возможности творить — запомнил их немало в своё время, но без каждодневной практики, выветрились они из головы изрядно. Вот и навёрстываю теперь, вглядываясь в рисунок — кляксу которую надо в точности представить перед глазами, чтобы она сработала. Узелки, ответвления, развилки, утолщения. Всё это важно, иначе вместо бурного роста растений и огромного урожая, получу гниющий на глазах мох или подожгу сам себя, к чертям собачьим.

В глазах уже мутнело, прикрыл я их на миг, потерев, и продолжил штудировать учебник. Есть такое слово — надо.

К следующему дню, голова пухла от знаний, а руки чесались, так хотелось опробовать свою первую форму в деле. Правда, сейчас многие вместо форма — говорят заклятье, на европейский манер, ну да это не важно. От перемены слов…

— Можно с тобой? — Подсел ко мне за завтраком Борька. Остальным тоже было интересно, но они сдержались. За каторжниками нужен глаз да глаз, уже подготовил для меня Сергеич список тех, кто не пригоден ни к какой работе и желает лишь вцепиться в глотку и удрать восвояси. Придётся продать таких людишек обратно на каторгу. А если не получится — расстрелять. Ведь я несу за них ответственность.

С ними вообще интересно. По законам — я их владелец, но даровать им вольную, простить, сделать слугами — не могу. Они навечно останутся каторжанами, без всяких прав. Лишь Император может что-то изменить в их случае, но где они и где он?

— Пошли, — долизал я тарелку и отдал нашему повару, бывшему раньше шефом в элитном ресторане. Из-за недосмотра отравил важного человека и был обречён добывать уран в шахтах. Вот кому реально не повезло.

Остальные проводили нас завистливыми взглядами.

— Ты чего не идешь, а подпрыгиваешь? Не видел что ли раньше кудесников? — Не мог я понять настроение рыжего парня.

То, что с моего лица тоже не сходила улыбка — ничего не значит.

— Не, — отмахнулся он. — Рад просто, что отец забыл меня наказать за пролитый вчера чугунок с супом, — простодушно сознался он.

— Так это из-за тебя мы ели подгорелую кашу не первой свежести?! — Повысил я голос.

— Эээ… Ну… Извини, — совсем скис он.

Теперь я понимаю, почему его турнули из училища. Такого простодушного и неуклюжего парня ещё поискать.

— Забыли, — простил я его. Не привык я держать зло за пазухой. Да и настроение у меня хорошее сегодня. — Пришли, — дошли мы до первого дерева с нужным нам мхом. — Стой здесь. Ближе не подходи, — очертил я невидимую линию.

Он кивнул, внимательно осматриваясь по сторонам. Чему-то отец его всё-таки научил. Так просто к нам не подберешься, стал я медленно вспоминать символ из книги, вычёрчивая его чёрточка за чёрточкой, пока не уверился, что сделал всё правильно. По лбу тёк пот, протянул я щуп из своего средоточия к воображаемому знаку и он словно вздохнул.

— Опа! — Не сдержал возгласа Борис, когда передо мной засветился шар зелёного цвета, неподвижно висящий в воздухе.

Толчок рукой и он плавно поплыл ко мху, коснулся его, ВСПЫШКА и ничего. Как и должно быть. Первая ступень не такая могущественная, чтобы видеть результат немедля.

— Пошли дальше, — позвал я рыжего, после тщательного осмотра и обнюхивания плодов своей работы. — У нас на сегодня много работы, — планировал я обойти не менее трети своей плантации.

Первый шаг сделан.

Глава 4

— Бугор! — Боязливо звал своего атамана «сиплый», трясясь от страха. — Бугор, ты спишь? Может мне попозже зайти? — Не смел он заглянуть в шалаш главаря их шайки бандитов, не так давно сбежавших из колонии сверхстрогого режима.

Они уже пять месяцев скрывались от преследователей, убивая нерасторопных вояк и завладевая их оружием, а власти об этом умалчивали, стыдливо называя это — «защитой населения от паники».

Всё как всегда.

На данный момент банда из десяти человек имела в своём арсенале автоматы, пистолеты, одну снайперскую винтовку и гранатомет, невесть откуда завалявшийся у старосты пожжённой позавчера деревушки «Княжпогост».

Бугор вообще зверь, пуще прежнего задрожал «сиплый», почуяв движение в темноте шалаша. Не угодишь ему и… сгоришь заживо, любил он обливать бензином пойманных людишек, наблюдая как те корчатся в агонии, тянут руки, прося помощи, и страшно кричат.

Псих, чокнутый, однозначно вынес вердикт трусливый зэк.

— Чего тебе? — Недовольно выглянул из шалаша косматый мужик, с глазами смотрящими в разные стороны. Вроде смешно, но смеяться не тянуло.

— На той ферме, где мы взяли большой урожай мха, объявились новые хозяева. Можно пощипать, — торопливо зачастил «сиплый», желая угодить боссу.

Бугор задумался, почесал пузо, сплюнул, а потом выдал:

— Нет. Сейчас с них взять нечего. Подождём. Как урожай по осени соберут, так и нагрянем, — решил он. Подхватил автомат и пошел проверять посты. Не дай боже подберётся к часовым не замеченным, быть тебе головешкой. В назидание остальным.

— Подлетают, — указал я пальцем на вертолёт в облаках, стоя рядом с кучей мешков, полных высушенного и упакованного по всем правилам мха.

Учебники не врали. Форма «дары природы» — подстегнула рост урожая в пять раз, срезали мы мох, поместили в сушилки и сейчас ждём покупателя, прошлого закупщика семьи Зориных, чей телефон я нашёл в ворохе бумаг.