Страница 18 из 22
Разбежавшись, перепрыгнули на стену другого склада, расположенного через дорогу. Мы уже так наловчились, что прямо в полёте создали себе «Липкие руки».
Зацепившись за гладкую стену, поползли вверх, оставляя трещины на бетоне.
– Всё равно как-то не по себе, – сказала Нейля, когда мы покинули складской квартал. – Прячемся не от людей, которых почти не видно, а от устройств, хотя мы сами что-то вроде одушевлённого предмета.
Лично я не ощущал себя предметом, но спорить не стал.
#
Новый чекпоинт привёл на крышу пятидесятиэтажного жилого комплекса, слава богу, по обычной пожарной лестнице. Здание старое, построенным в те времена, когда роботизация строительства была неразвита и доступ на крышу требовался работникам городских служб.
Одинаковые прямоугольные башни комплекса, усеянные окошками, стояли плотно друг к другу, словно гигантские энергопатроны в коробке.
Марьям привычно поменяла настройки у полицейского дрона, одиноко кружившего в этом районе, и мы, не опасаясь его сенсоров, побежали между толстых квадратных труб. Из них тяжело несло горячим воздухом и вонью диссоциатива – граждане покоились в ванных техаррации, отпустив души в виртуальный мир.
А мы, человекоподобные персонажи, осваивали механику мира реального.
Например, изучили спецрежим «Укрепление». Он временно повышал жёсткость внешнего слоя оргмата, придавая ему большей сопротивляемости при деформировании. Скорость движения в этом режиме сильно падала, а прозрачность становилась невозможной. Но зато можно спрыгнуть с большой высоты, не переломав синтезанских костей (не знаю, есть ли они у нас?) Это экономило время, на спуск с возвышений.
В интерфейсе не указано со скольких метров можно безопасно прыгать в режиме «Укрепления». Марьям тоже не знала, упомянув, что такой параметр навряд ли поддаётся точному вычислению. Ведь степень урона телу зависела от поверхности приземления.
Опытным путём мы установили, что с тридцати метров можно прыгать без спецрежима. Урон в пять-шесть единиц не смертелен. На сорока пяти получали урон для оболочки: до десяти единиц, если приземлялись на мягкую землю, на твёрдой поверхности урон возрастал до двадцатки.
И вот я решился спрыгнуть с пятидесятиэтажки – более семьдесяти метров. Метка Марьям, как раз располагалась внизу.
– Ну… попробуй, – ответила Нейля на мою идею. – Я посмотрю на результат. А пока ты будешь умирать, спущусь по лестнице.
Я встал на самом краю крыши.
От страха у меня должно было бы захватить дух, но Марьям сказала, что дыхание синтезана существует большей частью для имитации – привыкший дышать человек сошёл бы с ума, если бы не смог сделать вдох, наполнив фальшивые лёгкие.
«Напоминаю, – сказала Марьям, – что наравне с улучшением технологии программируемой материи Общество ведёт исследования по деформации личности человека в теле синтезана. У пользователей синтезанов отмечен быстро развивающийся бред величия. Пользователи начинают верить в несокрушимость своего искусственного тела, в его вечность и всемогущество. Есть опасения, что сознание таких индивидуумов…»
– А-а-а-а! – крикнул я и, оттолкнувшись пятками от бортика, сиганул вниз.
Нырнул в эту высоту.
В полёте несколько раз перевернулся и пожалел о своём безумстве: если приземлюсь не на ноги, то покалечусь сильнее.
В паре метров от бетонной поверхности тротуара, я всё-таки успел принять вертикальное положение и включил «Укрепление». По всему телу проскочила сдавливающая волна, словно меня быстро-быстро окутала липучка.
Прямыми ногами ударил в бетон, взметая пыль и осколки. Мои ступни полностью погрузились в трещины. От пяток до макушки пронзила боль, ноги подломились, а я упал вперёд, подставив такие же негнущиеся из-за «Укрепления» руки.
«Ну и зрелище, – прокомментировала Нейля по общей связи. – Будто статуя с постамента упала».
Я всё ещё стоял на четвереньках, окутанный клубами бетонной пыли. Спина не разгибалась, тело напряжено и не слушалось.
Интерфейс доложил, что получено двести двадцать единиц урона. Теперь я имел статус «Тяжело ранен». УниКом тоже немного повредился.
– Ёкарный бабай, – услышал я незнакомый голос. – Совсем уже страх потеряли?
С трудом повернув голову, я увидел немолодого мужика в рабочем УниКоме. От середины бедра обоих ног начинались бионические протезы. Судя по ровному прямоугольному шраму от устаревшего импланта над бровью – ветеран войны.
Взвалив на горб баллон диссоциативного электролита, ветеран стоял возле потрёпанного грузовичка «Тесла».
– Понаставят себе имплантов, – продолжил мужик, ковыляя к подъезду, – да скачут, пугая людей. Ничего, эти дьявольские улучшения вам боком выйдут.
– Прости, что напугал.
Мужик сплюнул:
– Кто теперь дыру в дороге залатает? А? Куда полицейские дроны смотрят?
Ругаясь, мужик скрылся в подъезде, обещая вызвать ментов.
«Этот высотный жилой комплекс часто посещают урбан-экстремалы, – забубнила Марьям. – Особенно те, кто обзавёлся дорогими мышечными имплантами. Местные жители не любят этих паркурщиков».
Её осведомлённость не удивляла, ведь менторка получала новости из проект-панно, а криминальные записи – из полицейских дронов.
Нейля уже спустилась ко мне и подала руку:
– В следующий раз попробуй перенести часть энергии падения на кувырок.
Тело уже слушалось, хотя слабость осталась, но она всегда была во время регенерации. Озираясь, мы побежали до следующей метки, которая незатейливо вела куда-то под землю.
Паника ядра
#
Вёл чекпоинт в канализацию.
Шлёпая по вонючей воде, смешанной с диссоциативным электролитом, я вспомнил, как отстреливал фекальных зомби в портале Кузнецова и воевал с Матерью Либератов.
Нейля шла за мной и бурчала:
– Так и не удалось увидеть любимый город. Лишь склады и дерьмо.
Мы петляли в канализации почти час. Я совершенно не представлял, куда мы идём, но слепо верил Марьям.
– Интересно, разработчики синтезанов принимают предложения по улучшению? – сказал я. – Мне кажется, каждый интерфейс надо оснастить ментором.
Постоянные упражнения в прыжках и беге сказались на интерфейсе: квадратики атрибутов подскакивали, сигнализируя о новых успехах в развитии. Решил пока что не заглядывать туда, улучшение атрибутов заметно и без них: я бегал быстрее и прыгал дальше Нейли. Зато Нейля регенерировала почти моментально, а «Прозрачность» длилась больше минуты, даже штраф перемещения не мешал.
Что-то странное произошло со зрением, иногда мне приходилось делать усилие, чтобы не видеть все детали окружающего мира – их стало так много, что я терялся. Марьям сказала, что для работы со спецрежимом «Зрение» есть феном, который поможет видеть сквозь стены, прицеливаться из синтезанского оружия и прочее в таком духе.
Очередной промежуточный чекпоинт вывел нас к очистительной станции.
Выпрыгнув из люка, я применил прозрачность и вытянул ладони вверх. Марьям сделала своё дело – заставила все устройства игнорировать нас.
Потом и я Нейля взобрались на многометровую вышку, которая в прошлом использовалась для системы связи.
С высоты открылся вид на вокзал.
Он напоминал огромного раздавленного паукобота, вместо лап – многокилометровые отростки вакуумных тоннелей, уходившие под землю.
То с одной, то с другой стороны вокзала доносился гулкий грохот, сопровождаемый свистом. Через пару секунд из шлюзов вакуумных тоннелей выползали отсоединившиеся вагоны и, как вереница тараканов, двигались к воротам и разъезжались по пустым трассам. Навстречу им тянулась вереница других вагонов: они пропадали в тоннеле, формируя новый состав.
– Фантастика, – сказала Нейля. – О таком я только читала в инвестиционных проектах Лабсетэк.
– Гордись, – ответил я. – Подобные логистические комплексы есть лишь в нескольких агломерациях мира. Бедные страны не могут себе их позволить, а для американцев и европейцев не экологичные, с высоким уровнем шумового загрязнения. Они предпочитают дорогие, но менее грязные способы доставки. В основном – воздушные, с помощью…