Страница 4 из 5
Ситуация при проведении советской внешней политики усугублялась упомянутым дипломатом Максимычевым дуализмом. Дуализм обуславливался тем, что в Международном отделе ЦК КПСС работали опытные германисты, а в МИДе появились абсолютно новые люди. Горбачев стремился проводить новую политику перестройки не только внутри страны, но и в международных делах, и поэтому он нуждался в новых помощниках, не запятнанных конфронтацией в период холодной войны. Именно поэтому он заменил опытного Андрея Громыко на знакомого комсомольского работника. К тому же Горбачев воспринимал Громыко как конкурента на внешнеполитической сцене и, главное, вряд ли мог им управлять, в отличие от людей, которые были лично обязаны ему своим возвышением. Речь идет об Эдуарде Шеварднадзе. Сам Горбачев, вспоминая Шеварднадзе, говорил, что тот «был мой друг еще по комсомолу… Эдуард работал первым секретарем ЦК ВЛКСМ Грузии. А я был секретарем соседнего с Грузией Ставропольского крайкома ВЛКСМ»[5].
О деятельности Шеварднадзе известно немного. Но автору книги удалось поговорить в советском МИДе с Чрезвычайным и Полномочным Послом Теймуразом Мамаладзе (в «Комсомолке» его дружески называли Тимуром), с которым он близко сошелся в 1982 году во время освещения чемпионата мира по футболу в Испании. Тогда автор поехал в Испанию из Вены, где работал собкором «Комсомольской правды», для написания статей по чемпионату, а в помощь ему отправили из Тбилиси Тимура, поскольку в прошлом он работал завотделом «Комсомолки» и был довольно уже известным писателем. Автору пришлось обслуживать старшего товарища, добывая ему информацию, которую он обрабатывал в качестве статей за двумя подписями. Эту историю стоило рассказать для понимания уровня его отношений с Тимуром, которые были доверительными. Ведь Тимур не владел иностранными языками и полностью зависел от поставляемой ему информации. Позднее Тимур выпустил книгу о чемпионате под названием «Танго Испания»[6]. В подаренном автору экземпляре говорится: «Олегу Никифорову, коллеге и товарищу по испанским „битвам“ с первой и до последней страницы этой книги – ее герою и участнику…»
В Москву Тимур и попал после того, как Эдуард Шеварднадзе по предложению Горбачева занял пост министра иностранных дел СССР и заменил опытного дипломата с многолетним опытом, каким был Андрей Громыко. Естественно, что Шеварднадзе поспешил окружить себя земляками. Шеварднадзе, по словам Тимура, полностью ориентировался на Горбачева и разделял его позицию по Германии. Как истый грузин, он был падок на лесть со стороны людей, которых он воспринимал как более знающих и опытных. Именно этим и обуславливалась на начальном этапе его карьеры в качестве дипломата дружба с таким опытным политиком, как глава западногерманского МИДа Ганс-Дитрих Геншер. Тимур высоко отзывался о Геншере, и у автора создавалось впечатление, что Тимур его просто боготворит. Разумеется, это было отголоском отношения самого Шеварднадзе к немецкому политику. Тимур подтвердил автору этот факт, как и наличие дружеских отношений Шеварднадзе и с тогдашним американским госсекретарем Джеймсом Бейкером.
В статье, опубликованной в память о Шеварднадзе, немецкая газета Welt отмечала «конструктивную роль», которую сыграл тот в процессе переговоров об объединении Германии. Речь шла о механизме переговоров четыре плюс два или два плюс четыре. В первом случае ведущую роль должны были бы играть державы-победительницы (во Второй мировой войне), то есть СССР, США, Великобритания и Франция. А во втором случае два германских государства – ФРГ и ГДР. Другими словами, речь шла о том, кому будет принадлежать решающий голос, отдавался он немцам или оставался бы у СССР, Франции, Великобритании и США. Шеварднадзе решил этот вопрос, как известно, в пользу немцев.
В своих воспоминаниях, опубликованных в «Независимой газете», Горбачев писал: «26 января 1990 года в своем кабинете в ЦК КПСС я провел узкое совещание по германскому вопросу. Пригласил Рыжкова, Шеварднадзе, Яковлева, Ахромеева, Крючкова, Фалина, Черняева, Шахназарова и сотрудника Международного отдела ЦК, специалиста по Германии – Федорова. Дискуссия продолжалась около четырех часов, временами была жесткой. (Напомним, что в тот период Николай Рыжков занимал пост Председателя Совета министров СССР, Александр Яковлев, один из идеологов перестройки, был членом Политбюро ЦК КПСС, Сергей Ахромеев – начальник Генерального штаба Вооруженных сил СССР, Владимир Крючков руководил КГБ СССР, Анатолий Черняев был помощником Горбачева, а остальные участники совещания работали в Международном отделе ЦК КПСС.)
Констатировали, что для проведения своей германской политики у нас в ГДР, по существу, уже нет никакой опоры, а в ФРГ мы имеем прямой выход на правительство, лично на Коля, и у нас неплохие отношения с оппозицией – СДПГ.
Встал вопрос – на кого лучше ориентироваться в наших действиях. Одни выступали за то, чтобы только на Коля—Геншера, другие предпочитали социал-демократов. Предпочтительность Коля объяснялась тем, что с ним уже налажены тесные доверительные контакты, он заинтересован в том, чтобы воссоединение было увязано с общеевропейским процессом. Кроме того, канцлер должен оглядываться на союзников по НАТО, которые могут оказывать и сдерживающее влияние.
В пользу ориентации на СДПГ особенно горячо высказывались Фалин и Федоров. Их поддерживали, правда, не очень последовательно, Яковлев и Шахназаров. Рыжков считал, что „не надо отдавать все Колю“. Крючков был готов присоединиться к тому, чья возьмет, но неоднократно напоминал, ссылаясь на информацию своих людей, что СЕПГ уже нет как таковой, а государственные структуры ГДР разваливаются».
Глава 4
Формула объединения Германии
«Была выдвинута идея „шестерки“, то есть совещания ad hoc в составе СССР, США, Англии и Франции, то есть держав-победительниц, и двух Германий – ФРГ и ГДР, для обсуждения и решения европейских и международных проблем, которые неизбежно будут затронуты объединением Германии.
Подытоживал я наше совещание так:
– поддержать идею „6“;
– ориентироваться в основном на Коля, но СДПГ не игнорировать;
– пригласить Модрова и Гизи в Москву;
– с Лондоном и Парижем держаться теснее;
– Ахромееву готовить вывод войск из ГДР, причем, как я тогда сказал, „проблема эта более внутренняя, чем внешняя: 300 тысяч военных, из них 100 тысяч офицеров с семьями. Их куда-то надо девать!“
Как видите, вопрос – соглашаться или не соглашаться на объединение – даже не возникал. Процесс этот уже приобрел неудержимую силу, и сопротивляться было бессмысленно. Никому из участников совещания это не пришло в голову. Главная забота была – сохранить процесс в мирном русле и обеспечить свои интересы и всех, кто будет им затронут. Для чего – подключить, прежде всего, державы-победительницы, которые по итогам войны несли определенную ответственность за судьбы Германии»[7].
В принципе имелись две возможные формулы решения германского вопроса в плане объединения двух германских государств. Речь идет о том, кто будет определять условия объединения – или державы-победительницы во Второй мировой войне, или сами немецкие государства. Хотя в последнем случае было понятно, что в условиях экономического доминирования Западной Германии и резкого ослабления государственной власти в ГДР формулу объединения диктовала бы именно ФРГ.
Надо отметить, что проблема объединения Германии встала на повестку дня сразу после ее поражения во Второй мировой войне и разделения страны на 4 оккупационные зоны: советскую, американскую, британскую и французскую. В этой связи нелишне напомнить о забытой современными историками так называемой «Ноте Сталина». «Нота Сталина» – западное название дипломатического документа (ноты) СССР от 10 марта 1952 года, по объединению Германии, также известная как «мартовская нота» или «мирная нота», выдвинутая СССР, в которой предлагалось всем оккупационным державам (Великобритании, Франции, США, СССР) незамедлительно и при участии германского правительства начать разработку мирного договора с Германией, проект которого прилагался. СССР готов был согласиться на объединение страны, допустить существование немецкой армии, военной промышленности и свободной деятельности демократических партий и организаций, но при условии неучастия Германии в военных блоках. Это привело к «битве нот» между западными державами и Союзом, вследствие этого Запад фактически отверг советское предложение, настаивая на том, что объединенная Германия должна быть свободной для вступления в НАТО. Канцлер Конрад Аденауэр и западные державы усмотрели в действиях Союза агрессию, выражавшуюся в попытке тормозить процесс западноевропейской интеграции Германии, а также угрозу того, что свободная и демилитаризованная Германия может быть «втянута в советскую орбиту». «Сталинская нота» была документом, переданным представителям западных союзных держав (Соединенного Королевства, Франции и Соединенных Штатов) из зоны советской оккупации 10 марта 1952 года. Советский лидер Иосиф Сталин выдвинул предложение о воссоединении и нейтрализации Германии без каких-либо условий для экономической политики и с гарантиями «прав человека и основных свобод, включая свободу слова, прессы, религиозных убеждений, политических убеждений, деятельности демократических партий и организаций». Джеймс Варбург, член Комитета Сената США по международным отношениям, выступая перед комитетом 28 марта 1952 года, заметил, что советское предложение может быть блефом, но «наше правительство боится называть его блефом из-за страха, что он может не оказаться им» и привести к «свободной, нейтральной и демилитаризованной Германии», которая может быть «сорвана на советскую орбиту». Это привело к обмену нотами между западными союзниками и Советским Союзом, который в конечном итоге закончился требованием западных стран предоставить объединенной Германия право свободно присоединиться к Европейскому оборонному сообществу и быть ремилитаризированной, которое было отклонено Сталиным. Канцлер Конрад Аденауэр и западные союзники в то время называли этот шаг Сталина агрессивными действиями, которые пытались остановить реинтеграцию Западной Германии. Однако впоследствии возникли споры о том, упущен ли шанс на воссоединение. Через шесть лет после обмена два немецких министра, Томас Дехлер и Густав Хайнеман, обвинили Аденауэра в том, что он не исследовал возможность воссоединения.
5
https://www.kp.ru/daily/26252.5/3132481
6
Мамаладзе Т.Г. Танго Испания. Тбилиси, 1983.
7
http://www.ng.ru/ideas/1999-09-07/kak.html