Купол над бедой

Посмотрела на когнитивный диссонанс, разлившийся по всему Славкиному лицу и упала обратно в подушку.

Через несколько дней я получила флешку обратно. Кто-то, скорее всего Иджен, выделил каждую ошибку в языке и написал рядом правильный вариант. Я все исправила, распечатала текст и отнесла досточтимому Нуалю. Он улыбнулся, сказал, что я молодец, раз не сдалась и довела дело до конца. Что он с моим опусом делал потом, я не узнавала.

Саня пришел к Марине, когда первый вал воплей в СМИ и сети об аресте Тивера да Фаллэ уже схлынул и обсуждение судьбы герцога стало частью привычного круга тем. Разговор получился скверный до предела и кончился все равно ничем. Марина выкурила полпачки сигарет за эти три часа, поплакала, успокоилась, поругалась, выдохлась, попыталась попросить одуматься и тоже не преуспела. Дело было восемнадцатого июня. Кончилось все тем, что Саня сказал:

- Марина Викторовна, вы знаете, что я прав. И мы оба знаем, что кто-то должен это сделать. Потому что если этого не сделать сейчас, у остальных вообще шансов не будет. Наместник должен знать, как к нему здесь относятся. Предыдущего это удерживало несколько недель, этот вроде поумнее, может, до осени ему хватит.

Марина кивнула и спросила без выражения:

- И когда собираешься?

- Да выбираю вот, - пожал плечами Саня, - или на двадцать второе с утра, или на годовщину Заходского. Мне кажется, чем раньше, тем лучше, так что, думаю, двадцать второго.

- Ясно... - Лейшина снова потянулась за сигаретой. - Ты подумай, может, все-таки, найдется другой вариант.

- Да нет вариантов, Марина Викторовна. Послать по почте - так они пол-города перевернут, а людям тут еще жить. Опубликовать открытое письмо тоже не вариант, он их не читает, похоже. Так что только лично. Из рук, так сказать, в руки.

- Санечка, но цена... - Марина начала говорить, посмотрела в солнечную Санину усмешку и замолчала.

- Марина Викторовна, цену вы с них потом спросите. А не вы, так миротворцы ООН вместе со счетом за все остальное предъявят. А я готов, я уже все решил и все посчитал.

- Сань, - Марина решила предпринять последнюю попытку. - Вот все-таки. Ты молодой мужик, не урод, не безрукий, не дурак. Могла бы быть семья, ребенок...

- Ребенок? В это вот все? - Саня посмотрел на нее так, как если бы она некстати рассказала ему очень тупой и грубый анекдот. - Марина Викторовна, не смешно. И насчет семьи тоже. А делать это должен именно я, потому что не урод, не безрукий и не дурак. Другие мимо его охраны не пройдут...

   Он вздохнул и поднялся.

   - Спасибо за чай, за разговоры... Пойду я, скоро комендантский час уже. Доброго вечера вам.

Марина механически кивнула, поднялась вслед за ним, постояла в прихожей, пока он шнуровал кеды, так же механически улыбнулась в ответ на его улыбку и помахала рукой:

- Хорошей дороги и добрых снов.

Закрыла за ним дверь, ушла в ванную, зажала в зубах полотенце и рыдала час или около того.

А двадцать второго июня включила "гнусный ящик" в шесть утра, потому что все равно не спала всю ночь. Утренний восьмичасовой репортаж, конечно, был внезапным для СМИ и всех действующих лиц события, кроме автора идеи. Марина видела, как расступается охрана, как к Сане поворачиваются камеры. Потом она услышала Санину фразу, видимо, заранее заготовленную: "Господин наместник! Это вам от нас, за заслуги перед городом и его жителями". А потом, замерев и не дыша, наблюдала, как наместник смотрит на открытую коробочку, которую ему протягивает парень, одетый в черную полевую форменную одежду чуть не столетней давности, как высокий мужчина в синем и бирюзовом отшатывается от маленькой коробочки с выражением брезгливого ужаса на лице - впрочем, мгновенно возвращая привычную нейтрально-благожелательную мину, как к Сане подходят два гвардейца в цветах наместника и как братец в сером осторожно забирает у него из рук железный крест вместе с коробкой и обтянутой черным атласом картонкой. Все случившееся заняло чуть больше минуты.

После этих событий Димитри вернулся в Приозерск и ушел в свой малый кабинет, сказав Иджену, чтобы отменил на два часа все встречи. Он надеялся побыть один, но прибежал встрепанный Вейлин с попытками сочувствовать. Димитри поморщился и попросил его позвать Айдиша, сказав, что ближайшие два часа не готов обсуждать ни события, ни перспективы. Вейлин это понял как полный карт-бланш на решение вопроса с утренним визитером и рванулся в бой. Айдиш пришел, сел в кресло у дверей и сказал:

- Я здесь, князь. Больше никто не войдет.

Димитри даже кивнуть в ответ не мог. Кроме обычных для мигрени гула в ушах и пестрых пятен, закрывающих зримый мир, его истязал плавающий перед глазами небольшой нагрудный знак, похожий на паука, и это было самой тяжелой частью всех неприятностей дня. Поесть князь смог только вечером. К тому времени Саню уже отправили в "Кресты", поняв, что добиться от него каких-то имен, адресов и дат не удастся.

Через двенадцать дней у Марины в доме собрались все, кто был знаком с казненным: на сайте администрации вывесили стандартное объявление, не удостоив новость размещения на телеканале. Да и с чего бы: передача в руки наместнику предмета, явно взятого с останков, была расценена как попытка вредоносного колдовства путем вручения вещи, добытой преступным способом. Формулировка приговора за последнее время успела навязнуть в зубах у всего края, все было ясно и петербуржцам, и сааланцам.

Было людно и очень тихо, и люди продолжали подходить. Алена, стоя в коридоре, негромко объясняла появившемуся вслед за ней Паше, что, с ее точки зрения, свечки надо ставить к стене здания напротив Адмиралтейства, там, где раньше был ресторан, потому что по ту сторону улицы уже город, а в парке еще резиденция наместника или всяко охраняемая зона. Совершенно потерянный Коля сидел в комнате и был бесполезнее мебели. Звонок в общей тишине загрохотал, как будильник в ведре. Марина поморщилась и взяла комм:

   - Да... Борис Андреевич, здравствуйте... Так, и чего хочет? Мне посылка? От наместника? Уже интересно. А мне как мне или мне как организации? Ага. Сейчас я пришлю человека, мы заберем.

Нажав отбой, она сказала в комнату:

- Нам ответный подарок, ребята. Клянутся, что не взрывчатое. Надо съездить забрать, там от него посыльная ждет. Они прислали на юридический адрес, куда вся почта приходит, это Владимирский проспект, почти на площади.

- Давайте я, - вызвалась Алена, уже надевая ботинки. - У меня самокат, так быстрее.

Марина кивнула:

- Хорошо. Намордник только не снимай, незачем. Вот тебе наш значок, прицепи на куртку.

- Конечно, МаринВикторовна. Слева или справа цеплять?

- Слева. Удачи, и ждем тебя.

Алена вернулась через полчаса, с шерстяной сааланской сумкой серого цвета, похожей на обычные городские экосумки и отличающейся только наличием стяжки чуть ниже верхнего края. Стяжка была затянута, сумка висела у Алены на плече, вопреки всем правилам техбеза. Валентин увидел это и неодобрительно хмыкнул. Алена сдернула платок, закрывавший рот и нос, открыла опрокинутое лицо, белое, как лист бумаги, с черными провалами глаз, и растерянно произнесла:

- Валентин Аркадьич... Я Саню привезла.

- Хорошо, молодец. Давай мне, - Валентин протянул руку и бережно снял с плеча девушки сумку с прахом в гладкой овальной урне.

   Развязав тесемки, он достал и показал всем рукотворное яйцо размером с пятилитровую канистру, выполненное из какого-то странного рыжего камня с прожилками цвета запекшейся крови. В нижней части яйца была плоская площадка, позволяющая ставить сосуд на любую относительно ровную поверхность.

Поставив урну в центре комнаты, служившей конференц-залом, он сказал:

- Ну что, давайте думать про похороны.

Димитри спросил вернувшуюся Дарну:

- Тебя никто не видел?