Страница 4 из 16
— Ты же знаешь, что тебе нельзя приближаться к плите.
— Если бы я не готовила, Софи вечно ходила бы голодной!
— Хм-м… — смущённо протянул он. — Весомый аргумент, но я всё равно хочу, чтобы ты легла ко мне на колени.
— Что? Прямо сейчас? У нас же весь день впереди и…
— Сейчас же!
Задрожав от возбуждения, Гермиона поспешила занять указанное место; ночная рубашка задралась, обнажив белые хлопковые трусики. «Она действительно немного поправилась. Ей-богу, да!» Он положил руку на непривычно округлую ягодицу и сжал её. Его пальцы погрузились в мягкую плоть. «О боже мой!» Её попка была девственно-белой — ни единой отметины.
— Тебе не кажется, что эту безупречную белизну нужно немного разбавить?
— Да, сэр.
— Сколько раз ты заслужила? — полюбопытствовал он, поглаживая сквозь тонкую ткань тёмненькую впадину между её ягодиц.
Гермиона извивалась у него на коленях.
— Как сильно вы собираетесь меня отшлёпать?
— Наказание будет суровым.
— Двенадцать раз.
Он ударил ладонью по правой ягодице.
— Ты уже дважды забыла обратиться ко мне вежливо. Я добавляю ещё два.
— О, Господи! — пробормотала она. — Может, сначала просто разогреешь меня?
Он перестал её гладить.
— Что ты сказала?
— Чёрт! Я хотела сказать — сэр! Пожалуйста, разогрейте меня, сэр!
— Видимо, мне придётся устроить наказание тростью вместо обычной порки. Просто чтобы убедиться, что ты помнишь, как ко мне обращаться.
— Прошу прощения, сэр! Пожалуйста, накажите меня! Научите меня быть хорошей девочкой!
«Чувствую, какие бы игры мы ни затеяли, это окупится сторицей».
— Сначала порка. Как только ты закончишь с уборкой на кухне, я схожу за тростью. «Если найду её. Где, чёрт возьми, все мои вещи?!»
— Благодарю вас, сэр.
— Начнём с двадцати… для разминки, а потом ты получишь ещё четырнадцать ударов. И поблагодаришь меня, когда всё закончится. Ясно?
— Да, сэр.
— Думаю, теперь нам это не понадобится, — решил он, стягивая её скромные трусики ниже ягодиц. Должно быть, она хотела этого так же сильно, как и он сам, поскольку приподняла бёдра, помогая ему, и захныкала, как будто отчаянно нуждалась в этом.
Северус начал разминку; шлепки становились увесистее, жёстче. Её ягодицы красиво подрагивали с каждым новым ударом. К тому времени, когда он дошёл до двадцати, Гермиона стонала и тёрлась о его колени. С первым же сильным шлепком она пронзительно взвизгнула, но тут же заставила себя замолчать. Теперь каждый раз дополнялся звуковым сопровождением, но она крепко сжимала губы, заглушая рвущиеся крики. Под конец его ладонь горела огнём, а её задница прилично порозовела.
— Спасибо, сэр, — сдавленно пропищала она.
— Всегда пожалуйста. Вижу, посуда уже помыта. Можешь закончить с уборкой.
Гермиона сползла с его колен и натянула трусики на свой разгорячённый зад. Выудив из-за пазухи волшебную палочку, она взмахнула ею в сторону метлы, которая тут же принялась за работу, подметая комнату, а сама взялась за сковородки. Вскоре обе сковороды мылись в раковине, пока она раскладывала чистую посуду по шкафам. С уборкой было покончено менее чем за пять минут.
— Я закончила, сэр. Теперь вы выпорете меня тростью?
— Да. Раздевайся и показывай дорогу.
Гермиона стянула через голову ночную рубашку и спустила трусики вниз по ногам. Прихватив с собой одежду и халат, она вернулась в гостиную, а Северус последовал за ней, гадая, куда же они направляются. Когда она начала подниматься вверх по лестнице, ему открылся великолепный вид на её красную попку. Северусу потребовалось всё его самообладание, чтобы не прижать её к ступенькам и не взять сзади сию же секунду. Её соблазнительная задница выглядела такой мягкой и округлой, что ему захотелось схватить руками эти дерзкие половинки и раздвинуть их пошире, чтобы проверить, насколько мокрой она стала после разминочной порки.
В конце концов они оказались в супружеской спальне; его брови взлетели вверх, когда Гермиона взмахнула палочкой, целясь в потолок. Оттуда, где прежде был всего лишь склоняющий к клаустрофобии чердак, появилась дверца-люк и спускающаяся вниз лестница. И это была не обычная верёвочная лестница, а красивые волшебные подвесные ступени. Гермиона оставила одежду на кровати и как ни в чём не бывало начала подниматься на чердак. Северус последовал за ней с мыслью: «Всё чудесатее и чудесатее!»
Как выяснилось, их игровая перекочевала из гостевой спальни на чердак. Только теперь она выглядела гораздо внушительнее, что не могло не радовать глаз. Стены были оклеены дорогими обоями тёмно-бордового цвета. Центральным и доминирующим элементом интерьера стала широкая кровать из вишнёвого дерева с резным изголовьем и балдахином, на которой легко можно было поместиться вчетвером. На размещённых поблизости книжных полках стояла эротическая литература. Скамью для порки, обитую чёрной кожей, установили на свободном месте рядом с кроватью. Стены были украшены классическими картинами на тему плотской любви, живописные произведения искусства сразу же произвели на него впечатление. Одну стену полностью отвели под его коллекцию девайсов для игр и наказаний (включая несколько новеньких, которых он никогда раньше не видел).
Множество ламп и свечей давали достаточно света, при этом создавали интимную обстановку; Северус неспешно прошёлся по комнате, с изумлением разглядывая столь разительно изменившийся чердак. «Должно быть, здесь поработали с чарами Незримого расширения. Интересно, мы получили на это разрешение в Министерстве? Нельзя же просто так взять и расширить маггловское здание».
— Чего изволите, сэр?
— Забирайся на скамью.
Она вскарабкалась на скамейку и заняла указанное место, пока он продолжал исследовать помещение. В углу оказалась дверь. Открыв её, Северус обнаружил ещё и ванную комнату. Правда, довольно тесную, но им удалось установить в ней ванну, раковину и унитаз. Ванна находилась всего в паре шагов от унитаза, так что либо Гермиона преодолела своё смущение, либо это было своеобразным местом для наказаний. В ванной комнате размером со шкаф спрятаться в любом случае было негде.
Вернувшись в игровую, Северус снял со стены приглянувшуюся ему тонкую трость, задержавшись на секунду, чтобы взглянуть на деревянный паддл с металлической пластиной посередине, на которой была выгравирована надпись: «С годовщиной! Счастливых и долгих лет вместе! Люциус». Он подошёл к Гермионе, гадая, когда Люциус Малфой успел столь кардинально поменять к ним своё отношение.
— Думаю, шести будет достаточно, чтобы донести до тебя мою мысль.
Ему не хотелось причинять ей боль, но не терпелось увидеть, как трость погрузится в её мягкую плоть, как линии наполнятся цветом, как она прогнёт спину, желая большего.
— Не забудь благодарить меня после каждого удара.
— Да, сэр.
Северус действовал осторожно, добиваясь, чтобы отметины были прямыми и ровными — болезненным, но наглядным напоминанием о его страсти. Предварительно отмечая очередное место, куда попадал прут, он замахивался гибкой тростью и бил по её аппетитным ягодицам.
— М-м-м! Благодарю вас, сэр!
Гермиона стояла неподвижно. Её сдержанность и покорность вызывали уважение и восхищение. Взмах — свист — удар! Ни единого движения с её стороны. С каждым ударом она доказывала ему, что научилась вести себя безукоризненно. Каждый раз приводил к всё более громкому: «М-м-м! Спасибо, сэр!» Но она не жаловалась и не пыталась избежать боли.
После последнего удара Гермиона машинально сказала:
— Спасибо, что отшлёпали мою непослушную задницу, сэр. Я больше никогда не забуду обращаться к вам вежливо. Пожалуйста, простите меня.
Всё это было частью игры. «Надеюсь, она понимает, что я не сержусь?» Прогнав лёгкую тревогу, Северус произнёс то, что она хотела услышать:
— Ты прощена, моя девочка.
Его член активно поддерживал эту мысль. Он набух до железной твёрдости, в предвкушении напрягшись под тканью брюк. Северус бросил трость на приземистое кресло в углу и провёл рукой по её высеченной заднице.