Страница 13 из 16
— Даже близко на него не похоже.
— Папочка?.. — многозначительно начала она, возвращаясь к своему «вареву».
— Ну что ещё?
— Дядюшка Фред сказал, что в школе ты учил его Зельям.
— Да, — Северус понял, что девочка не собирается мыться самостоятельно, и потянулся за мочалкой.
— А ещё он сказал, что ты был злым.
Позаимствовав у неё немного мыльной пены (той самой шкурки бумсланга), он намылил мочалку.
— И ты ему поверила?
Она подняла на него взгляд и, казалось, тщательно обдумывала свой ответ.
— Теперь ты совсем не злой.
«Значит, ни да ни нет. Очень хитрый ответ. Возможно, она действительно пошла в меня».
— Спасибо.
— Он сказал, что и маму ты тоже учил.
— А вот это правда.
— Она была твоей лучшей ученицей, да? И поэтому ты на ней женился?
Северус ухмыльнулся и поднял её густые волосы, чтобы вымыть спину.
— Не совсем. Я женился на твоей маме, потому что полюбил её.
— И хорошие оценки ты ей ставил тоже потому, что полюбил?
— Нет. Она сама заслужила свои оценки. Твоя мама — очень умная ведьма.
— Я тоже хочу в школу! Когда я туда поеду?
— Ты получишь письмо из Хогвартса, когда тебе исполнится десять или одиннадцать. Это будет нескоро.
— Джеймс уедет раньше меня?
— Да. Он же старше.
— Джеймс сказал, что скоро у него появится маленький братик или сестрёнка.
— Это неудивительно.
«Очень скоро, судя по размеру Джиневры».
— Он сказал, что младенец вылезет из тёти Джинни. Это правда?
Северус невозмутимо кивнул и намылил её крошечный животик, а затем подмышки.
— Правда.
— Целый младенец? — уточнила девочка, как будто он её не понял.
— Да. Так появляются дети. Именно поэтому у тёти Джинни такой огромный живот.
— Эм-м… Она что, его съела?
Рассмеявшись, он отрицательно покачал головой.
— Нет. На самом деле младенец не в самом животе. Точнее, не там, где пища. Это просто так выглядит.
— Ну да, ведь она так много ест! — резонно заметила Софи, пошевелив пальцами ног под водой. Её ножки выглядели так, словно она босая носилась по грязи.
Северус кивнул.
— Ей приходится много есть. Ведь она делится всем со своим ребёнком, пока тот не будет готов к рождению.
Софи на некоторое время задумалась.
— А как… ребёнок туда попал?
Он не знал, сколько следует ей рассказывать, но не хотел, чтобы она подумала, будто во всём этом есть что-то постыдное.
— В этом тёте Джинни помог её муж. С самого начала ребёнок был не таким уж большим. На самом деле он был крошечным, а потом вырос. Как цыплята сначала развиваются в яйцах, потом вылупляются и вырастают в больших куриц.
— Вылупляются… А как ребёнок выберется наружу?
Северус прополоскал мочалку, обдумывая, как ей всё объяснить.
— У мамочек есть специальное место между ног, откуда появляются дети. Когда тётя Джинни почувствует, что момент рождения настал, ей придётся вытолкнуть его из себя.
Софи ошарашенно посмотрела вниз между собственных ног, пока обмозговывала услышанное.
— Это как… покакать, да?
Ему пришлось прикусить язык, чтобы не рассмеяться.
— И да, и нет. Хотя это недалеко от того места. Похоже лишь в том, что приходится тужиться, но всё гораздо сложнее. Ребёнок ведь значительно крупнее.
— Это больно?
— Да. Очень больно.
— Значит, маме было больно, когда я появлялась на свет?
— По-другому просто быть не могло.
Глаза Софи округлились. Казалось, она вот-вот расплачется.
— Я не хотела!
Северус улыбнулся ей.
— Не плачь, милая. Она знала, чего ждать от родов. Твоя мама — очень смелая!
Чёрные глаза девочки наполнились слезами и раскаянием.
— Мамочка-а-а!!!
Он услышал, как Гермиона стремглав пролетела по спальне и вбежала в ванную в одном халате.
— В чём дело, детка?!
— Прости-и-и!.. Меня-я-я!..
Гермиона растерянно покосилась на Северуса.
— За что, любовь моя?
— Я сделала тебе больно, когда появлялась на свет! Дети — это плохо!
Гермиона опустилась на колени рядом с Северусом и вытерла слёзы с лица дочери.
— Нет, малышка. Дети — это прекрасно! Не буду отрицать, мне действительно было больно. Но я бы снова всё это вытерпела ради тебя!
— Правда? — спросила она, громко шмыгнув носом.
— Конечно! Мы с папой любим тебя больше всего на свете!
— Я тоже вас люблю! — с этими словами Софи встала и обняла Гермиону за шею.
Она поцеловала её в щёку и обняла в ответ, возмущённо шепнув Северусу через плечо:
— Что ещё ты ей сказал?!
— Только правду, — признался он. — Я не хотел пугать тебя, милая, — поспешно добавил он, поглаживая девочку по голове. — Иногда в жизни что-то причиняет нам боль, но мы проходим через это, справляемся, стремясь к заветной цели. И ты определённо стоила всех тех мучений.
Северус заметил, как у Гермионы по щекам потекли слёзы; он наклонился и поцеловал её.
— Для меня главное — это ты и твоя мама.
Другой рукой Гермиона обняла его за шею и крепко прижала к себе, шепча на ухо:
— Я так сильно люблю тебя, Северус! Так сильно! — она снова прикоснулась к нему губами, а потом и к щёчке дочери. — Обними папу, доченька. Ты нужна ему.
Софи отпустила Гермиону и обвила шею Северуса своими мыльными руками.
— Я тоже очень сильно тебя люблю, папочка!
Он стиснул её в объятиях. «Кажется, моё сердце вот-вот разорвётся». Вот только его больше не пугали такие сильные эмоции. «Софи сварит для меня своё волшебное зелье, и я снова соберу его по кусочкам. Вероятно, потом оно будет наполнено мылом, а не кровью».
Гермиона улыбнулась, взъерошив и без того пушистые волосы девочки.
— Ты закончила играть? Пора ложиться спать.
Дочь поцеловала его в щёку, и ему пришлось отпустить её. Северус принёс ей полотенце, завернув в него, прежде чем вытащить её из ванны. Он поставил Софи на ворсистый коврик и вытер насухо, её влажные волосы красиво завились в колечки, когда влага испарилась под действием Высушивающего заклинания. Гермиона взяла со столешницы её крошечную пижамку и протянула ей чистые трусики.
— Опять с лягушками? — поинтересовалась она, кивнув на зелёных мультяшных лягушат, прыгающих по детским трусикам. — Ты надеваешь эту пару чаще других.
Надев их на себя, Софи ткнула в одну особенно зелёную лягушку и лаконично ответила, словно это могло всё объяснить:
— Ква-ква!
Гермиона протянула Северусу пижаму. Он помог девочке натянуть её через голову, а затем — просунуть ручки в короткие рукава. Гермиона подтянула на ней штанишки.
— Ну вот! Теперь всё чисто и красиво, — она ласково улыбнулась, погладив её животик. — Хочешь, я помогу тебе почистить зубы?
Девочка сладко зевнула и кивнула.
— Да, мамочка.
В то время, пока Северус сливал воду и убирался в ванной, Софи стояла на стульчике у раковины, маниакально орудуя своей крошечной жёлтой зубной щёткой, и, улыбаясь себе в зеркало, чистила зубы, а Гермиона заплетала ей волосы в косу. Когда они закончили, Северус отнёс её в детскую (которая всё ещё была как бельмо на глазу) и положил на кровать. Гермиона передала ему книжки. Он принялся листать одну из них, пока Софи ёрзала под одеялом.
Она пододвинулась к краю, освобождая для него место. Откинувшись на спинку кровати, Северус открыл самую тонкую книгу. «Сомневаюсь, что она дослушает хотя бы до середины». Софи прижалась к нему, положила голову ему на живот и погладила пальчиком первую колдографию, как будто пыталась потрогать тело изображённого на ней кентавра. Он всё время обнимал её рукой, приподнимая вторую только для того, чтобы перевернуть очередную страницу. Гермиона застыла в дверях, наблюдая за этой идеалистической картиной с мягкой улыбкой на губах.
Когда он дочитал книжку до конца (которая, кстати, показалась ему не такой отвратительно-бессмысленной, как про принцессу Полли), Гермиона поднесла палец к губам, тихо прошептав: