Кровь данов

— Кейлокк, — сплюнул вслед распорядителю Йолташ. — Петух.

Барат звонко прокукарекал, прижав локти к бокам. Ну чисто дети! Распорядитель пугливо обернулся и чуть прибавил шагу, вжав голову в плечи. Загнутые носы сапог забавно вихлялись из стороны в сторону. Братья засмеялись.

— Плетей захотели?.. — зашипел Остах. — Вы ближники наследника дана Дорчариан! Не позорьте мои седины!

Братья пристыженно замолчали. Развернули плечи, надели маску надменности и превосходства, положили руки на рукояти мечей и с прямой спиной зашагали чуть позади меня, по обе стороны.

— То-то же, — кинул им Остах, идущий рядом со мной. — И ты тоже, Оли, не забывай, кто ты. Не обольщайся, пир не в твою честь. Народу там будет много, особого внимания на тебя не обратят. Ты просто почетный гость и вступаешь под руку наместника, так сказать. Поэтому должен быть представлен. Так заведено.

— Значит, каждый день ужинать там мне не придется, — облегченно выдохнул я.

— Конечно! — рубанул рукой воздух Остах. — Наместник недолюбливает горцев. Как будешь ему представлен — отдашь вот это. — Дядька достал из-за пазухи свиток.

— Что это? — поинтересовался я.

— Пустое, — вновь махнул рукой Остах. — По обычаю заведено. Гимтар дал. Древние клятвы, старые слова… Правда, велел в Канцелярию отнести, не наместнику. Но, думаю, можно и так.

Я кивнул и принял свиток. Руки чесались развернуть его и прочитать. Но и времени не было, и место неподходящее. Да и читал я по-имперски… «Мама мыла раму», короче говоря.

— Ухо-то как? Не болит? — покосился на меня Остах, хмыкнув. — Видок у тебя тот еще.

Охнув, я приложил ладонь к уху. Больно! А когда не трогаешь — и не болит… Я и думать забыл про пропущенный удар.

— Что, так заметно? — удивился я.

— А то. Как лопух, только красный, — безжалостно припечатал Остах. — Ничего, подучу я тебя драться, подучу.

Вскоре мы вышли к знакомой уже караулке у ворот, и распорядитель уверенно зашагал к площади.

— Куда это он? Нам же прямо? — сморщил лоб Остах. Вдруг наставник хлопнул себя ладонью по бедру, щелкнув языком. — Ого! Гордись, наследник. Через парадный вход пойдешь. Большая честь. Его и открывают-то пару раз в год.

У меня появилось плохое предчувствие. Не нравилась мне эта великая честь. Мне бы как-нибудь ничком-тишком. Я-то радовался, что из гор вовремя сумел убраться, сохранив инкогнито. Только Остаху и пришлось довериться. А тут, получается, попал в новую игру. Вот скажите мне, какие могут быть игры взрослых дяденек с десятилетним мальчиком, пусть и наследником? В песочницу, в прятки, в войнушку? Чур, я выбираю прятки: я прячусь, и пусть попробуют меня найти!

«Раз, два, три, четыре, пять — я иду искать! — вспомнилось детское присловье. — Кто не спрятался, я не виноват!»

Выйдя через ворота, мы прошли вдоль ограды по площади пару сотен шагов и приблизились к высокому крыльцу с длинными широкими ступенями из белого мрамора. Массивный козырек поддерживали четыре колонны.

— Здесь мы оставим тебя, парень… — шепнул Остах и сжал мое плечо. — Не дрейфь, Оли. Мы у выхода посидим, подождем тебя.

Невооруженным взглядом заметно, что волнуется Остах куда больше меня. Мне-то что? Я спрятался за десятилетним наследником правителя стратегически важной для Империи территории. За сыном дана Дорчариан. Мне теперь сам клибб не брат!

Развернув плечи, я шагнул на первую ступень. Взойдя на крыльцо, увидел высоченные — метра четыре, не меньше — деревянные двери. По бокам стояли два воина в древних нагрудниках, поножах и гребнистых шлемах из бронзы. Тяжелый парадный щит и длинное копье с листовидным наконечником довершали картину. Высоко подняв подбородок, стражники немигающим взором смотрели над нашими головами вдаль. В полной тишине распорядитель приблизился к двери, взялся за большое кольцо и дважды громко стукнул.

— Ого! Смотри, мама, еще один! — раздался вдруг мальчишечий крик с площади. — Косяком идут, один за другим!

Ощущение монументальности и торжественности мигом слетело, как скинутое порывом ветра белье с веревки. Звук подзатыльника, а затем громкий плач и вовсе привели меня в чувство.

«Один за другим, говорите? Ну-ну».

Двери бесшумно распахнулись — какие-то хитрые рычаги сработали, не иначе, — и я вошел вслед за распорядителем в полумрак. Пройдя помещение насквозь, толком ничего не смог разглядеть. После уличного света в темноте вдоль стен угадывались какие-то колонны и статуи. Вскоре мы вышли в небольшой дворик с внутренней колоннадой по периметру. Посредине дворика располагался овальный прудик с горбатым мостиком из светлого дерева. Низкие шарообразные ивы, кувшинки на глади пруда, прибрежные камни. Одинокая полукруглая скамейка у бережка.

Не останавливаясь, мы прошли сквозь двор по мостику и зашли в широкий коридор. Пожалуй, здесь и мою маленькую арбу можно провезти — такой он был просторный. Стрельчатые окна под потолком давали много света, позволяя рассмотреть разноцветные мозаики на стенах: речка, деревья, голые женщины купают коней. Я вспомнил знакомую мозаику на полу в отцовской вилле — похожий сюжет. Видимо, купание коней — какой-то знаковый сюжет в местной культуре.

Вскоре я услышал гомон и громкие речи. Видимо, мы приближались к конечной цели. Пройдя через проем без дверей, я вошел в большой зал. Остах был прав — особого внимания на меня никто не обратил. Пара-тройка заинтересованных взглядов. Людской шум и не думал стихать. По трем сторонам просторной пиршественной залы располагался буквой «П» массивный стол с широченной мраморной столешницей. Во главе стола — прямо напротив меня — на креслах с высокими спинками восседала пара. Видимо, Сивен Грис с женой Элсой. Рядом с Элсой над самой столешницей виднелась голова Наулы. Волосы заплетены в несколько косичек и забраны в сложную прическу, заколотую гребнем с драгоценностями. Меня Наула не заметила, с кислым видом вяло ковыряя в тарелке перед собой.

Наместник мне сразу не понравился. Поросячьи глазки, нос пятачком. Три подбородка, жирная шея. Блестящие, смазанные чем-то волосы зачесаны назад. А супруга у него симпатичная. Невысокая, особенно рядом с рослым, несмотря на полноту, мужем, с миловидными правильными чертами лица. И со знакомыми ямочками на щеках. Особенно сейчас, когда она, почувствовав мой взгляд, улыбнулась. Понятно, в кого Наула такая милашка. Точно не в папу.

Распорядитель склонился над ухом наместника и что-то зашептал. Сивен Грис поднял на меня свои глаза навыкате. Ожидая этого, я опустил глаза к полу и поклонился. Впрочем, гнуть спину не стал, обозначив поклон кивком головы. Подняв глаза, я увидел, как капризно дернул уголком губ наместник и хлопнул в ладоши. Пирующие не сразу это заметили, но наместник хлопнул еще пару раз, и все зашикали друг на друга. Вскоре установилась тишина.

— Наш ужин посетил еще один гость. Чуть припозднившийся. Но мы простим ему это опоздание — он еще нетверд на ногах? — Сивен обозначил улыбку, и в зале послышались смешки.

«Смеяться над больным ребенком. Как мило», — подумал я и улыбнулся в ответ. Чуть застенчиво.

«Я спрятался! Я в домике!»

— А что у тебя с ухом? — поинтересовался наместник.

— Упал, — коротко ответил я.

«Сам же говоришь — нетверд на ногах!»

Заметил, как заулыбалась Наула, услышав мой ответ. Вот и матери что-то на ухо зашептала. Болтушка!

— Перед вами, — вялый взмах пухлой ладонью, — Олтер, сын Рокона, наследник дана Дорчариан…

— …повелителя и защитника племен алайнов, дворча, дорча, дремнов, гвер… — вдруг звонко подхватил распорядитель за спиной у Сивена.