Тевинтерские Ночи

любит, и что был любим, и этого почему-то было

достаточно в тот момент. У великого уравнителя нет

фаворитов. - Эммрих улыбнулся. – И у Наблюдателей

Смерти тоже. Ты стоишь перед выбором - сказала Мирна,

подходя ближе. -Ты столкнулся лицом к лицу со своим

убийцей и узнал свою движущую страсть. Теперь ты

можешь покоиться стражник.

– Или? Или ты можешь работать под покровительством

Наблюдателя” - сказала Мирна. Под небольшим магическим

контролем. Чтобы избежать аномии, связь должна быть

дана свободно. «Вашим, мадам?»

- Если это тебя устроит. Стражник наклонил голову и,

поскольку этого было недостаточно, опустился на одно

колено и протянул руку. Мирна, слегка улыбнувшись, взяла

её. Эммрих кашлянул и отвернулся. - Пожалуйста, пусть

бедняга встанет. О каком положении вы думали?

-Я думала, это очевидно. Одрик почувствовал медленное

возбуждение, когда услышал, как Мирна сказала: -Нам

очень нужен кто-то, кто будет отвечать за библиотеку.

УЖАС ХОРМАКА

ДЖОН ЭПЛЕР

Первыми его учуяли лошади. Это были лошади

Стражей, выросшие вокруг дурнопахнущего зловония

порождений тьмы, натренированные с самого рождения

терпеть их запах и не пугаться так легко, как большинство

животных. Они не раз стойко противостояли нападающим

ограм. Но всего через несколько часов после того, как они

въехали в неварранский лес, лошади, на которых ехал

небольшой отряд Стража Рамеша, начали беспокойно

топать и ржать, явно напуганные. Что-то здесь им не

нравится. - Леша насторожилась. Она была магом

Тевинтера-уверенной в себе до самоуверенности и обычно

не склонной к страху. - Только не говорите мне, что вы

этого не чувствуете. Что— то не так-все место чувствуется.

. . сломанным. Она взглянула на Рамеша и добавила: -

Кроме того, нас всего двое. Даже не полная экспедиционная

группа—мы должны ждать подкрепления. Рамеш вздохнул

и провел рукой по волосам. Будь оно всё проклято, он точно

знал, что имеет в виду Леша. Воздух был густым, почти

удушливым. Он давил на них, и было в нем что-то едкое,

что обжигало его легкие, хотя он и не мог точно

определить, что это было. И насчет правил она тоже была

права. Во время спасательной операции ты всегда брал с

собой больше Стражей, чем потерял. Якобы для того, чтобы

вывести живых, но более практично, чтобы вы могли убить

то, что предыдущая группа не успела убить. На этом фронте

нам помогали числа. Но эти правила были написаны еще до

Адаманта, до Остагара—когда у них еще было достаточно

людей, чтобы держать патрули там, где они были нужны.

Кроме того, группа Старшего Стража Джовиса уже

опаздывала на восемь дней. Рамеш не любил рисковать

понапрасну, но к тому времени, когда прибудет

подкрепление, эти восемь дней превратятся в пятнадцать.

Прибавьте еще десять, чтобы они смогли вернуться так

далеко, и это будет месяц—в этот момент протокол должен

был считать их мертвыми. Они едва ли могли позволить

себе такие потери. И еще одна причина. Что-то

недосказанное, незаконченное между ними двумя. Когда-то

Джовис значил для Рамеша все, но он отстранился. Смерть

ходила с каждым Стражем, и ты научился хоронить горе

под долгом. Казалось, это было легче сделать до того, как

край горя был отточен любовью и дружбой. Но сожаление

имело свою собственную тяжесть, и он пожалел, что не

увидел этого раньше. Он покачал головой. - Мы идем

дальше. Мы находимся в полудне езды от того места,

откуда в последний раз отчитывалась шахтная экспедиция

Джовиса. Может быть, они и в порядке, - добавил Рамеш, -

но пока мы не доберемся туда, мы ничего не узнаем. А если

они не в порядке, и мы сейчас же повернем назад? Вот и

все. Леша наклонила голову, принимая мягкий упрек, но

выражение беспокойства не сходило с ее лица. - Понятно,

сэр. Просто чувствую . . . что-то не так с этим лесом.

Чувствуется, как . . . как будто воздух ненавидит меня.

Хочет, чтобы я умерла. - Она покачала головой. -Я знаю.

Это не имеет смысла, но именно так я себя и чувствую. Мне

это просто не нравится. Рамеш нежно положил руку ей на

плечо. - И мне тоже. Но у нас есть работа, которую нужно

сделать. Дурные предчувствия останутся. Он поколебался, а

затем добавил: - Тем не менее, держи руку на твоем

оружии. И смотри на деревья. Они ехали молча, и

выражение неловкости на лице Леши становилось все более

мрачным. Воздух становился тяжелее, деревья гуще, и даже

звуки ветра сквозь деревья становились приглушенными,

как будто внешний мир не хотел иметь ничего общего с

этим лесом. Двадцать три года Рамеш был Стражем. Его

Призыв был уже близок—и, если бы он был один, если бы

только он ощутил осязаемое чувство страха, наполнявшее

лес, он мог бы подумать, что это так. Он доходил до

каждого Стража по-разному. Но Леша была Стражем всего

два года. Если она могла чувствовать это—если она

чувствовала то, что делал Рамеш—это было что-то

реальное. Они проехали еще несколько миль по грязной

тропе, когда без всякого предупреждения лошадь Леши

резко встала на дыбы, сбросив ее с седла и бешено

помчавшись в ту сторону, откуда они пришли. Рамеш

выругался и спрыгнул с коня. Леша неуверенно поднялась

на ноги и встретила его пытливый взгляд кивком головы.

Значит, с ней все в порядке. Он вскочил обратно на свою

лошадь и развернул ее, чтобы догнать Лешину. Прошло

несколько минут. Он скакал во весь опор, следуя за

раздавленным подлеском, который отмечал путь лошади, и,

судя по грохоту и треску впереди, казалось, догонял ее. Его

собственная лошадь внезапно встала на дыбы, отскочила

назад на несколько шагов, и Рамеш крепко сжал поводья,

избегая собственного падения в подлесок из-за чистой

кровожадности. Погладив лошадь, он что-то прошептал ей,

успокаивая, когда понял, что шум движения впереди

полностью прекратился. Мягко натянув поводья, он

повернул свое собственное животное обратно к тропинке и

двинулся вперед. Внезапно раздался шум, наполнивший лес.

Это был невероятно громкий звук, и в то же время какой-то

ощутимо мясистый. В весле было что-то мягкое и жидкое,

отчего по всему телу Рамеша поползли мурашки. Это был

рев, который четко обозначал границу между хищником и

добычей—и сопровождался испуганным ржанием, которое

было прервано тошнотворным хрустом. Раздался еще один

громкий треск, шорох, и затем наступила тишина. Прошла

целая минута, прежде чем Рамеш смог взять свое дыхание

под контроль, и еще минута, прежде чем его конь даже

пошевелился. Но медленно, неотвратимо они продвигались

вперед, к источнику того ужасного ликования, что было

раньше. Деревья были сломаны-не боком поперек ствола,

как будто топором, а вертикально, ударив снизу какой-то

огромной силой. В середине поляны был сдвинут

массивный холмик земли. В последнее время тоже, судя по

сырости почвы, по краям вырубки были видны более

мелкие возмущения. От лошади Леши не осталось и следа—

и вообще никаких признаков того, что она покинула поляну.