Страница 122 из 189
Глава 15
«Как узнать, что на дворе лето? Дождь теплый», - есть поговорка в некоторых странах северной Европы. Поговорка, актуальная в омываемых теплым Гольфстримом странах Северной Европы, но точно не в Петербурге. Потому что здесь Гольфстрима нет, а типичная погода такова, что дождь может идти что в августе, что в январе, причем при одинаковых плюс восьми градусах тепла. И вглядываясь в серую хмарь пелены моросящего дождя, я думал о том, что все так оно и есть.
Я сейчас стоял на носовой посадочной площадке круизного пятнадцатипалубного лайнера «Принцесса Ольга», выходившего в Финский залив из южного терминала пассажирского порта Санкт-Петербурга. До плюс восьми сегодняшний февральский день правда не дотянул, ниже нуля температура воздуха не опустилась. Но несмотря на плюсовую температуру находится на свежем воздухе комфортом не прельщало - то и дело задувал порывами стылый ветер, хлестко бросая в лицо мелкую водяную взвесь мороси, грозящей перейти в мокрый снег.
Правда именно я неудобств из-за погоды не испытывал - на мне костюм боевого мага, мало чем отличающийся от контактного комбинезона для бронекостюма. Без датчиков и встроенной медсистемы, но непромокаемый и с терморегуляцией. Волосы только намокли, да щуриться от особо сильных порывов ветра приходилось, но мне не мешало. Со стихией Огня, бегущей по энергетическим каналам, мокрые волосы и порывы холодного ветра совершенно неволнующий фактор.
Держась за поручни выходящего из порта лайнера, я вглядывался в мглистую хмарь окружающего серого мира, в которой присутствовало лишь единственное яркое, белоснежное пятно: далеко справа, у северного терминала пассажирского порта, виднелся выходящий в море лайнер-близнец нашего. Это была «Принцесса Анастасия», на которой сейчас находилась команда Пажеского корпуса.
«Принцесса Анастасия» шла из Северного терминала пассажирского порта параллельно нам по Большому Корабельному каналу, ближе к Васильевскому острову. Наша «Принцесса Ольга» выходила из Южного терминала пассажирского порта через створ Морского, или как он здесь назывался Путиловского канала, у Тарухтанных островов.
И наш белоснежный лайнер, в окружающей мокро-серой действительности выглядящий пришельцем из иного мира, сейчас приближался к месту за поворотом Путиловского канала, в моем мире называющемуся Золотыми воротами. Именно после прохода этой отсечки, как говорит одна из версий, моряки начинали получать суточные в валюте. Поэтому подобное название это место выхода на большую воду и получило. Вспомнил я об этом сейчас потому, что здесь створ местного канала на карте как «Золотые ворота» отмечен не был, что косвенно говорило в пользу подобной версии.
Сам я впервые наблюдал «новый» для меня Петербург с этой стороны. И сейчас, облокотившись на мокрые от вездесущей мороси поручни, осматривался вокруг, вновь удивляясь такому знакомому и в то же время незнакомому пейзажу.
Привычная, высоко поднятая над водой магистраль Западного скоростного диаметра, в моем мире пересекающая устье Невы и соединяющая через залив север и юг города, непривычно отсутствовала. Здесь в скоростной магистрали связующей два берега не было нужды - население «нового» города в разы меньше, чем у меня дома.
Кроме того, в этом мире в черте Петербурга отсутствовал грузовой морской порт - еще в середине двадцатого века переехавший в Усть-Лугу. И из-за его отсутствия я просто не узнавал береговую линию, лишившуюся большинства знакомых мне ориентиров: по сторонам отсутствовали привычные промышленные пейзажи. Их сменили приметные купола терминалов пассажирского порта, несколько малоэтажных жилых кварталов, парки и береговые общественные пространства.
Вот только несмотря на отсутствие неухоженных берегов ржавых промзон, кубиков контейнерных складов и угловатых кранов, картина все равно взгляд не радовала. Зима, как и предыдущая (в моей памяти старого мира), выдалась бесснежная, деревья парков стояли голыми и облезлыми, а окружающий пейзаж был уныл настолько, насколько он может быть унылым в Санкт-Петербурге в феврале. Хотя в Санкт-Петербурге в любое время года пейзаж на берегу залива может выглядеть одинаково уныло: тяжелая, коричневая с желтизной вода, водяная взвесь вездесущей мороси и хмурая серость низких облаков.
Когда «Принцесса Ольга» миновала створ Золотых ворот и уже шла по огражденному дамбами участку канала, я почувствовал чужое присутствие за спиной. И через мгновенье рядом встал Валера. Смахнув с леера крупные капли воды, он взялся за поручни, осматриваясь по сторонам и поежившись. Ну да, у него Огонь в жилах не течет, ему чувствовать себя комфортно в таких условиях сложнее.
- Все в порядке? - поинтересовался принц чуть погодя.
- Да.
- Пойдем в машину.
- Требуется мое присутствие?
- В общем если, нет.
- А если в частности?
- Стоишь как перст в одиночестве. Могут возникнуть вопросы о единстве команды, и все такое прочее. Скажут еще, что мы тебя наказали, выгнали и в угол поставили.
- Сам придумал?
- Подсказали умные люди.
- Выходите вы ко мне, вместе постоим.
- Ха. Ха. Пойдем.
- Валер, если честно, не хочу.
- Почему?
Вопрос довольно странный, но понять Валеру, или отправивших его Эльвиру или Николаева можно. Остальная команда давно уже расположилась в уютном по сравнению с улицей десантно-штабном отсеке конвертоплана, собравшись в ожидании подхода лайнера в назначенное место - на траверзе Константиновского дворца в Стрельне. И только я один, как Ди Каприо на Титанике, только без пары, остался стоять на самом носу корабля.
- Валер, ты можешь не поверить, но… погода нравится. Соскучился по этой вот мокросрани.
После этих слов я даже зажмурился и вдохнул влажный воздух полной грудью, подняв лицо навстречу густой водяной взвеси. Никогда не думал, что можно соскучиться по питерскому климату, а вот неожиданно случилось.
- Every man has his hobby-horse, - между тем многозначительно, и с деланным пониманием и сочувствием произнес Валера, явно намекая, что у каждого свои слабости.