Страница 1 из 189
Глава 1
Впереди, на выходе из алтарного зала поместья Юсуповых-Штейнберг, меня ждала неизвестность. И с каждой уходящей минутой окно возможностей, доступных вариантов действий, уменьшалось. Это не догадка, а знание - диктуемое проснувшимся предчувствием. Времени до начала событий, которые я не смогу контролировать у меня оставалось совсем немного.
Так что мне определенно нужно торопиться.
Поднимаясь по лестнице, я буквально чувствовал, как секунды утекают словно песчинки в песочных часах. Но цена ошибки сейчас настолько высока, что любое мое необдуманное действие может поставить крест не только на мне и моей жизни, а утянуть за собой очень и очень многих.
Торопиться нужно. Но не спеша, а то ведь могу и навсегда успеть.
Не выбежал суматошно прочь из алтарного зала, метеором выскакивая в коридоры усадьбы я еще оттого, что нужно было обдумать и осмыслить - происходящее, и произошедшее. Обращая внимание на самые мельчайшие детали. К примеру на то, что широкая лестница, ведущая наверх, равномерно освещена голубоватым сиянием.
Питаемые стихийной энергией светильники отражали силу того, кто последний поднимался по этой лестнице. Они меняли окрас автоматически, реагируя на ауру источника. И, судя по голубым отсветам ледяного пламени, последний раз алтарный зал посещала Анастасия. Но концентрированная стихийная энергия в алтаре была оранжевого цвета, цвета пламени. Моей стихии, стихии Огня.
Это значит, что Анастасия последней спускалась в алтарный зал, но с Местом Силы ничего не делала, оставив его в огненном воплощении.
Специально оставила? Меня ждала? Вполне возможно.
Поднимаясь по лестнице, сознательно медленно двигаясь, я при этом метался мыслями словно в клетке. Только в клетке без стен, огороженной пеленой неизвестности. Тысячи осколков мыслей и воспоминаний возникали в голове одновременно, все никак не желая складываться в единый монолит понятной к восприятию модели реальности. Причем отчетливо чувствовал, что прямо сейчас упускаю что-то очень важное, какую-то критическую деталь, важную для всей картины.
Ускользающая невозможность зацепиться за такую близкую, критичную для завершения паззла событий деталь причиняла почти физическую боль. И мне приходилось себя удерживать, чтобы не начать суетиться - и в действиях, и в мыслях.
Не торопись, а то успеешь - еще раз сказал я сам себе, когда поднялся по лестнице и оказался перед широкой глухой аркой, закрывающей выход. В центре была выгравирована четырехлучевая путеводная звезда, к которой я прислонил ладонь. Заскрежетало, по коже мягко повело эхом стихийной силы и тяжелые створки прохода разошлись в стороны.
- Ну-у… допустим, здравствуйте, - осторожно выглянул я в медленно расширяющийся просвет прохода. Шагнув через линию открывшейся двери, постоял немного пока створки за спиной смыкались.
Коротко осмотревшись в кабинете Петра Алексеевича Штейнберга, отметил непривычные, вновь изменившиеся детали. Первый раз, когда здесь оказался, мебель была накрыта тканью, а управленческий терминал на рабочем столе отключен. После, когда здесь появлялся во второй раз, кабинет уже выглядел обжитым - княгиня Анна Николаевна по каким-то причинам сменила к погибшему мужу гнев на милость, и как мне показалось, даже полюбила работать в его кабинете.
Сейчас же помещение вновь выглядело… не забытым, скорее законсервированным. Мебель вновь накрыта тканью, и вновь отсутствует портрет Петра Алексеевича на стене - который недавно, было дело, вернулся на место. Но осмотревшись я отметил, что отсутствует еще ряд вещей - не было настольного письменного набора из малахита, определенно пропали несколько клинков со стены.
Мое восприятие и чувства, разогнанные в попытке понять ускользающую подноготную происходящего и произошедшего, были настолько обострены, что действовал я сейчас на грани реальности, чувствуя кромку границы мира, его призрачной изнанки. Именно поэтому, повинуясь внезапному, будто подтолкнувшему под локоть наитию, я подошел к рабочему месту князя, закрыл глаза и коснулся столешницы. Пытаясь оживить образы воспоминаний.
Неожиданно получилось - словно в игре теней увидел, как призрачная фигура Анны Николаевны перемещается по кабинету, бережно упаковывая с собой некоторые вещи. До конца не досмотрел - в картинке образов Анна Николаевна выглядела усталой горюющей женщиной. Не думаю, что она - всегда сильная, властная и внешне непоколебимая, хотела, чтобы кто-либо на нее смотрел в этот момент.
Мне даже сейчас показалось, что я теперь чувствую с ней определенное сродство - ведь мы оба инициированы в стихии Огня, которая сама по себе меняет людей. Немного… или не немного.
Оборвав свернувшие не туда на развилке ассоциаций мысли, несколько секунд я постоял, анализируя информацию. Увиденная картинка относится к той мелочи, которую я никак не могу уловить? Нет, не относится. Княгиня переехала, оставив усадьбу и род Анастасии, но забрала часть вещей мужа с собой. Неожиданно; она к нему раньше практически с ненавистью, а теперь… ладно, это уже ее личное и мне сейчас неважное. Отставить в сторону чужое белье - оборвал я временную связь восприятия сохраненных здесь образов. Очень все это интересно, но сейчас не нужно.
Сейчас меня ждали дела насущные. Опомнившись, даже едва встряхнувшись, отходя от кромки границы призрачного мира, я подошел к шкафу. Замаскированные под стеновые панели дверцы обнаружил еще в последнее посещение кабинета, так что сейчас трудностей не возникло.
- Воу, - негромко произнес я, откатывая в сторону дверцу.
Одежда «папа́» отсутствовала. Почти пустой шкаф - из гардероба Петра Алексеевича не осталось вообще ничего. А ведь в прошлый раз здесь висел целый набор - форма с младых лет, со времен учебы в гимназии и Пажеском корпусе, до службы в полку Синих кирасир. Видимо, среди прочего все мундиры забрала Анна Николаевна.