Иллюзия

Кровь прилила к голове, Забаровский резко обернулся и зло прорычал:

– Пошли в кусты!

Большегрудая живо огляделась в поисках детей, шепнула подругам: «приглядите за моим», быстро поднялась. Отряхнувшись, цепко сжала запястье юноши, поволокла к аллее.

– Зачем же в кусты? Пойдем в кроватку.

Гнев улетучился, ярость сменилась растерянностью, но отступать поздно. Старшеки попеременно оборачивались, следя за развитием. Эмоции стоят дорого. Женщина крепко сжимала руку юнца, таща, точно теленка на привязи. Странная парочка пересекла беговую дорожку, тормознула у желтых перил по пояс, отделяющих аллею от поля. Забаровский, на миг освобожденный от «оков», с легкостью перемахнул через преграду. Дама присела на шершавую перекладину, стараясь перекинуть ногу.

Руслан молниеносно оценил ситуацию. Хороший момент для побега. Пусть считают трусом. Скрипкин будет насмехаться и черт с ним! Глеб не осудит – сам еще мальчик.

– Ну, что же ты, Бебета? Не видишь? Даме нужна помощь, – призвала к джентльменству разведенка.

Забаровский неохотно подал руку. Женщина с грациозностью буренки перевалилась через перила, якобы случайно прижалась к груди спутника, обдала перегарцем. Она снова схватила «добычу», потащила к забору, прекрасно ориентируясь в местных прорехах.

Глеб улыбался, словно болванчик, – происходящее развивалось слишком стремительно для малышевской нерешительности.

– А ты, розовощекий, пойдешь в кусты? – Толстушка подмигнула.

– Нее, я с мячиком… – Юноша подхватил кожаный шар и бегом к подкопу, едва не сбив легкоатлетку.

Руслан просочился сквозь раздвинутые прутья забора, помог спутнице. Разведенка проделала перильный фокус – прижалась к груди. Прелюдия давно началась, а неискушенный пацан шарил взглядом по сторонам, ища шанс для достойного бегства. Большегрудая опять схватила старшеклассника за руку и, будто ребенка, перевела через дорогу. Солидный прохожий осуждающе посмотрел на мезальянсную парочку. Глеб наблюдал сочувственно и растерянно.

Забаровский озирался, боясь попасться на глаза знакомым. Куда она меня тащит? Неужели она живет в моем доме? Не может быть, я ее раньше не видел… Прошли пристрой, завернули за угол… Может, она меня тащит в магазин? Хороший предлог ретироваться, я – непьющий! Ан нет, свернули во двор… Второй подъезд… Значит, живет в этой серой пятиэтажке. Может меня увидеть в школу или со школы. Если, конечно, окна выходят на стадион… Второй этаж.

Обшарпанная, некогда зеленая дверь, скрипнув, впустила в квартиру. Маленькая прихожая через пару шагов перешла в единственную комнату. Дама встала напротив окна, Руслан застыл посреди комнаты. Справа от юноши разместился потертый диван, слева – вишневый гарнитур в царапинах. Кошачий запах резал нос, отлинявшая шерсть белыми хлопьями укрыла бордовый палас.

Хозяйка сбросила кофточку, обнажив посеревший от долгого ношения лифчик, в ожидании скрестила руки под грудью. Забаровский прикинулся статуей.

– Ты что, в первый раз? – На левой руке сверкнуло кольцо.

– Нет, а что?

– Как зовут-то тебя, Бебета?

– Руслан, а тебя?

– Оля.

Она заложила руки за спину. Щелкнула застежка. Бретельки сползли с худых плеч. Лифчик упал на пол.

– Иди сюда.

Глава III

Скромный супергерой

Она любила порывисто. Скакала наездницей, объезжая жеребца, заводясь от собственных стонов. Быстро потела, изливалась водопадом, обдавала жаром. Руслан лежал на раздвинутом диване, подавляя движения, принюхиваясь к запаху плоти.

Нагулявшаяся кошка запрыгнула на ложе, устроилась рядом, прильнув шерстью к локтю юноши. Забаровский пристально глядел в животные глазки. Ольга вскрикнула, дернулась пару раз животом, вбирая финал.

– Ох, Мурка, какой у нас сегодня мальчик… – Как после бани, выдохнула хозяйка, погладила кошку и убежала в ванну.

Юноша натянул одежду. Шум воды стих, разведенка выскочила из ванны, свернула в кухню однокомнатной квартиры. Новорожденный мужчина вышел в прихожую. Ольга курила у форточки. Голая, раскрасневшаяся, запыхавшаяся. На столе лежала пачка сигарет и зажигалка.

– Куришь? – Она обернулась.

– Нет, – отрезал Руслан, на дух непереносящий куряк.

Наутро Забаровский завтракал бутербродами, прихлебывая чаем.

– Говори, к кому вчера ходил? – Нахмуренная баба Нюра часто вытирала сморщенные ладошки о передник.

– Да говорю же, играли с Глебом в футбол, потом – домой.

Старушка начала допросы со вчерашнего вечера, на время отставала жестко пресекаемая внуком, но приступала вновь.

– Глаза твовы бесстыжие! С кем шлялся? Я все видала!

– Да где тебе видать-то? Ты и читаешь в очках. – Забаровский проглотил вставший поперек горла кусок, громко отхлебнул из большой кружки.

– Это вблизях я плохо вижу, а вдаля – хорошо! Мне с окна все видать! Говори, к кому ходил в серый дом? Все матери отпишу!

– Ты обозналась.

– Я т-те дам – обозналась! С кем под руку шел? Я все узнаю!

– Так! – Старшеклассник поднялся. – Заколебала! Тебе надо – ты и узнавай! А мне в школу пора. Вот охота с утра настроение портить?! Блин, как пристанет…

Руслан вышел в прихожую, слизывая остатки пищи с зубов.

– Еще и огрызается, измоден! – Бабуля высунулась из кухни, грозно размахивая большим пальцем. – Глаза твовы бесстыжие! Все матери отпишу!

Внук подхватил пакет с учебниками и выскочил из квартиры. На распогоживающейся улице затянулся весенней прохладой, выдохнул накопившийся негатив – полегчало. Сбежал от ярых расспросов, но душу скребла вчерашняя Мурка, – запалила глазастая старуха. За безнаказанность предстояло побороться. Сейчас бы рвануть во всю прыть, выветрить ненужные угрызения никчемной совести. В чем я провинился? Давно пора стать мужиком. Вчера стал. Чего стыдиться?

– Привет! – Глеб помахал рукой.

– Привет. – Забаровский встал на школьную тропу. – Ты меня караулишь, что ли?

Новорожденный мужик усмехнулся. «Караулишь»! Как бабка заговорил. С кем поведешься.

– Вот еще! Просто случайно встретились, – фыркнул «домашней заготовкой» озябший от долгого ожидания Малышев. – Ну, как все прошло?

– Нормально. Первый раз, что ли? – Имидж – ничто, но приходилось поддерживать. На словах Руслан давно стал мужчиной, хотя друг понимал – хорохорится.

– Еще пойдешь?

– Нет.

– Не понравилось?

– Понравилось, но… я ж с Ленкой встречаюсь.

Забаровский скользнул взглядом по второэтажным окнам, съежился, пошел бочком к серому дому. Ольгины окна выходят во двор – хорошо, а то стояла бы сейчас у занавески… караулила. Мелкую интрижку наивность раздувает до грандиозности.

– Кстати, вчера так и не доиграли. – Глеб хитро прищурился.

– Да ладно тебе, остался один удар. С острого угла не забьешь. Так что два-ноль, «Ювентус» выиграл.

– Ничего подобного, а вдруг?

– Вдруг бывает пук.

– А вот возьму и забью! Два-один, гол на чужом поле, а еще играть на «Ноу Камп». Сегодня и проверим.

– Что-то сегодня не хочется… – Руслан опасался прихода любовницы на стадион. – К экзаменам нужно готовиться.

– Отлично! Что у нас по регламенту положено? Техническое поражение – ноль-три.

– Ладно, ладно, чего завелся? – Товарищ редко сталкивался с малышевским сопротивлением. Забаровский шоркнул подошвами об решетку перед школьным порогом.– Посмотрим. Какой первый урок?

– Лит-ра.

– А-а, Зоя опять конспекты потребует. Накропал?

– Да, а ты?

– Не стал.

– Опять влетит. Возьми мой – перепиши.

– Если бы и хотел, уже не успею.

Войдя в кабинет, Забаровский поймал хитрый взгляд Скрипкина с «камчатки». Неужели растрепал? Под сирену звонка вошла Зоя Федоровна, опять увязла по самые очки в мыслишки, правки, почеркушки. Школьников засасывала пострассветная дрема, пошептывания на ушки, томительное ожидание. Словно звонок, прозвучало: «Сдаем конспекты». С задних парт, хлопая по плечам впередисидящих, потянулась вереница макулатуры. Руслан насобирал кучу тетрадей, придержав поток, передал последним. Надеялся затеряться, отсрочить объяснения.