Иллюзия

– Надысь приходила истеричка со второго этажа. – Старушка сбросила в мусорку морковную кожуру с дощечки. – Собирають деньги на утепление плесневой стены.

– А ты что? – Забаровский плюхнул ложку сметаны в тарелку, размешал, добившись однородности.

– А шо я? Денег неть, мамка твова не прислала еще. – Бабуля вытерла руки о передник и приступила к чистке лука. – Ты говорил, сам как-то изделаешь.

– Сделаю. – Руслан обернулся на старые тумбы под цвет стола, где припрятал толстый кусок кабеля. – Скоро пойду на футбол и сделаю.

– Давай, изделай, ты – человек ученый. А то уйма деньжищ нужна! А где их взять? Мамка твова не прислала еще. – Баба Нюра раскрыла холодильник «Смоленск», приютившийся за кухонной дверью, достала кочан капусты и отправила под нож.

– А что ты там снова готовишь?

– На ужин капустки потушу.

Внук быстро расправился с обедом и на диван – «завязывать жирок». Бабушка отправила пустую тарелку в раковину, сгребла хлебные крошки со стола и в рот – привычка войны.

Повалявшись до притупления тяжести в желудке, Забаровский уселся за стол, раскрыв учебник на статье «Свобода слова» – брюсовском ответе вождю. Мысль ходила слабо. Цитировать и опровергать поабзацно – правильно с точки зрения логики, но литература далека от математики. Поэт Серебряного века откровенно разочаровал. Руслан захлопнул учебник. Оспаривать глупость – верх глупости, письменно – сверхглупость.

Только Зоя Федоровна задавала «домашку», остальные учителя надеялись – выпускники посвятят время подготовке к экзаменам. Но лень всегда перевешивала. Юноша потянулся к подоконнику, выбирая между авиацией и Достоевским. Победил мэтр мировой литературы. Забаровский снова завалился на диван, погрузившись в мир провокаций Петра Верховенского и метаний между жизнью и смертью Корнилова. Левая рука закинулась за голову, затылок улегся в ладонь, подмяв диванные подушки. Удерживаемый правой рукой фолиант давил на живот, большой палец по мере прочтения перелистывал страницы, пахнущие библиотечным подвалом. Любимый писатель захватил сознание, выветрив уличные шумы.

На секунду отвлекшись на часы, почитатель классики с ужасом обнаружил – черные стрелки достигли полпятого. Заложив фантик в книгу, Руслан поднялся с дивана. Руки затекли, но после легкой встряски пришли в норму. «Бесы» отправились на подоконник, читатель на лоджию.

Сквозь остекление хорошо просматривался зеленый газон, трибуны, любой матч, точно на ладони. Заядлый футболист игнорировал преимущество – «Динамо» играло на центральном стадионе, а в заборе «Локомотива» полно лазеек для беспрепятственного доступа. С высоты виднелась пятиэтажка с пристроем «фотографов», ликероводочный магазин, дворы вплоть до школы, пивзавод. Даже звезда кургана Славы на другом конце города прекрасно различалась с седьмого этажа. Балкон захламляли пустые банки, разбросанное тряпье, обязательная лыжа. Другие артефакты советского быта прятались в самодельном шкафу с покосившимися дверцами.

Юноша открутил железную ножку табурета, давно превратившегося в треножный, а теперь и в двуножный. Сидушка громко стукнула по бетонному полу. Оставив искалеченную утварь загромождать пространство, ремонтер кинулся на кухню. Ужин томился на плите, терпкий аромат овощей захватывал воздух. Баба Нюра отдыхала в спальне, подремывая над Библией сквозь дальнозоркие очки. Выудив из тумбочки кабель, Забаровский прихватил проволоку и пару длинных гвоздей. Он сменил трико на спортивные штаны, надел стоптанные кроссовки, из трельяжного ящика забрал потрепанную тетрадь с прикрепленной ручкой.

– Ба, я на футбол!

Обогнув дом, Руслан оказался в закутке перпендикулярных стен. Соседние дома стояли на почтительном расстоянии, занавешенные густой листвой вязов, за высоким забором с колючей проволокой гулял ветер. Удостоверившись в безопасности, изобретатель приступил к дешевому лечению сырости.

Бросив наземь приспособления, он аккуратно уложил рядом тетрадь, побродил в поисках заменителя молотка. Подвернулся тяжелый камень. Легкий постук и табуреточная ножка клином вошла в землю. Найдя податливое место в кирпичной кладке, гвозди впились в стену. Забаровский поделил проволоку надвое, прикрутил к концам кабеля, навернул на гвоздь и штырь.

– Ты шо ж делаешь, антихрист?! – раздался истошный вопль.

Руслан замер, будто преступник, застигнутый на месте преступления.

Глава II

Бебета

Грозно потрясая кулачком, из окошка первого этажа норовила выпасть наблюдательная старуха. Изборожденное морщинами лицо подрагивало больше от старости, нежели от негодования. Глубоко посаженные зрачки вытаращились насколько смогли.

– Пошто стены бьешь?!

Руслан облегченно выдохнул, ухмыльнулся.

– Бабуль, а слыхала, тем, у кого под окнами такие клинья можно не сдавать деньги на утепление?

– Да ну?!

– Точно!

– Ой, мила-ай, вот хорошо-то!

– Токо, бабушка, ты это… следи! Чтоб никто не сломал конструкцию, а то придется сдавать. – Юноша сотряс воздух указательным пальцем.

– Я теперь и днем и ночью следить буду, не сумлевайся. У меня бессонница. Никто не тронеть твову хонструкцию. Пасиб тебе, мила-ай!

Забаровский подхватил тетрадку и за угол. Перейдя проезжую часть, он пролез под забор, вышел на поле по тропке мимо котлована, скамеек, турника. Солнце грело по-летнему жарко, внедряя в кожу витамин «D». На другом конце поля гоняла мяч детвора, обозначив ворота палками и кирпичами. На полуразвалившейся трибуне молодежь распивала горячительные напитки. По беговой дорожке сновала легкоатлетка лет двадцати восьми в плотной штормовке для сбрасывания веса через пот. Рядом с сектором под «угловые», на подросшей травке примостился Глеб.

– Что так долго?

– Извиняй, дружище, надо было одно дельце провернуть. – Руслан раскрыл тетрадь. – Кто у нас сегодня играет?.. «Ювентус» – «Барселона».

Друзья разыгрывали еврокубки, чемпионаты мира и Европы. Выбрали команды, определили составы, предусмотрели трансферы. Каждому клубу назначили бюджет виртуальных долларов. Малышев задорого скупил лучших футболистов, сбыв товарищу ненужных по дешевке. Прижимистый Забаровский скрупулезно считал деньги, даже игрушечные, испытывая удовольствие от обладания надуманным богатством.

Ребята прошлись вдоль бровки к стоящим поперек поля воротам без сетки, поменьше основных. Рядом на газоне расселись три дамы бальзаковского возраста. На выцветшем пледе разместилась эмалированная посуда с салатиками, хлебная нарезка, завалившиеся на бок одноразовые стаканчики, бутылка красного вина. Вокруг играли в догонялки два мальчика и девочка дошкольного возраста. Соседство – безрадостное, но пришлось смириться – аналогичные ворота на другой стороне оккупировали мужики, разминающиеся к вечернему междусобойчику.

– Первый полуфинальный матч Кубка Чемпионов. – Руслан сверился с тетрадью. – Играем в Турине. Становись.

Глеб послушно занял место в воротах, натянув испачканные с ранней весны строительные перчатки.

– Ой, мальчики, а вы в футбол собрались играть? – На готовящееся обратила внимание мамаша пожирнее. Пухлые щечки надулись улыбкой, карие глазенки расширились до бровей, черная смоль «каре» поднялась дыбком. Бочка живота под летним пиджачком втянулась насколько возможно.

– Глянь, какие серьезные. Даже не смотрят в нашу степь, сразу видно – делом заняты, – поддержала подруга с кожей, рано состарившейся от частых мужских ласк. Женщина, упакованная в серую кофточку и потертую кожу юбки, сочетала худобу с большеразмерной грудью. Она усмехалась желтозубым ртом, пинг-понговые глазки нагло щурились. Орлиный нос набекренился к плечу, игриво подернувшемуся до подбородка. Брюнетистая коса скользнула по четвертому размеру груди, обнажив эльфийское ушко с серебряной сережкой. На левом безымянном сверкало обручальное кольцо. Развод стройнит женщин.

– Делом они еще не занимались. – Обернулась фривольно возлежащая матрона с высоко задранной юбкой. На подтянутом лице с прогалинами серо-зеленых глаз, сардельным носом и бантиками губ царила уверенность и показное равнодушие женщины, видавшей виды.