Страница 13 из 55
Вопросов много. Очень много. И точно бандиты и вроде бы не бандиты. Поэтому сейчас он быстренько, но дотошно узнает о незнакомых мужчинах от местного населения, а потом, скорее всего, пойдут в ход винтовки.
Стрелять, конечно, разумно будет он один, а эти девчушки будут изображать из себя бестолковую массу. Логинов вздохнул. Только вот и изображать надо кому-то. Жалко зеленых девчушек, но одному ему против десятерых никак не устоять. Даже против троих, если это уже опытные бывалые вояки. И кролики становятся волками, если их зажать в угол
Свое бабье войско – «страшное и ужасное, но очень красивое» он оставил около реки со строгим приказом не галдеть и даже не разговаривать, не расползаться по берегу и по крестьянским избам по любому поводу или без оного и ждать его.
Логинов ее был столь наивным, чтобы думать, что они строго выполнят его приказание. Ха-ха! Они, конечно, его не послушают и обязательно начнут ходить по людям – у кого знакомые, давно не виделись, кто долго не видел знакомого парня, почти жениха. У кого-то будут важные дела, и товарищ Кругликов приказал. Но полчаса, как минимум, а то и час у него, безусловно, есть. А потом он почти наверняка будет собирать сотрудников НКВД по всему селу, и мечтать оказаться на фронте, где, конечно, убивают, но есть дисциплина и порядок.
Что поделать, Логинов обязательно хотел поговорить здесь один, а не в окружении нахальных «воинов». Так довольно робкое сельское население может меньше смущаться, быстрей разговорится. Хотел бы…
Но его превосходительство лейб-гвардии сержант Маша Камаева, эта прекрасная сплетница и заумница, все же умудрилась пройти с ним. И уговорить ее остаться никак не удавалось. Даже путем строгого приказа. Как репей! Пошли вдвоем.
Сегодня Сергей в полной мере понял старую истину в поговорке: «Баба с воза – кобыле легче». Вот бы еще баба действительно слезла с воза!
Когда сержант Маша Камаева в очередной раз по какому-то смехотворному поводу отказалась повиноваться капитану Логинову, тот спокойно-холодно ответил, что больше не будет к ней приставать, но если она будет ему надоедать, просто ее без всяких слов пристрелит. И скажет, что она сама виновата. Полюбовался на перекошенное лицо девушки, показал ей свой кулак.
А то сделала из армии бардак. И ведь ничего не поделаешь, сам виноват. Стоило ему дать один раз крохотную слабину, даже просто улыбнуться в ответ на прелестную улыбку Маши, как все, девку уже никак не остановить. Только либо ремнем, либо даже пулей. Очень не хочется, но надо.
Иначе обязательно сядет на его бедную шею и начнет постоянно понукать. Тьфу, на тебя, нечистая сила! И ведь никак не отбрыкаешься, как банный лист в бане. Пристала и не отстает!
В общем, разрешения идти с собой на следственный допрос на территории он так и не дал, даже поощрительными знаками, мелкими кивками. Наоборот, всем своим видом показывал – иди ты на фиг, пожалуйста! Не мешай работать работнику следственного отдела.
Но она все равно с ним упорно пошла, делая вид, что не поняла и ей все равно. Даже Лиля Белых, на что уж упорная баба, и та отстала, а эта нет. Правда, встала чуть немного поодаль за его спиной, чтобы на всякий случай не бросаться в глаза. Ага, испугалась огнестрельного оружия!
Логинов на миг очень понадеялся, что девушка хотя бы немножко постесняется, и потому будет держать себя скромнее, и забыл о ней. Ему и без того было тяжко! Как на фронте после тяжелого разговора с генералами. Комдив и даже командарм (в последнее время после образования корпусов и комкор обязательно), за чаем нальют тебе сто грамм, но облают всякими непотребными словами и дадут тяжелое, по началу казавшееся совсем неподъемным задание. Как правило, иди туда не знаю куда, и приволоки того, не знаю кого. Но очень желательно немедленно и в офицерском звании.
И ведь выполнял и его даже неоднократно награждали после этого! И водкой и орденом и просто добрым словом.
Но там были свои закаленные ребята, натасканные за месяцы тяжелых боев и упорной учебы, а здесь он совсем один. Даже хуже – кругом одни бестолковые упрямые девки со своими глупыми, порою даже странными желаниями и требованиями.
Он тяжело вздохнул, и не нарочито для Маши Камаевой, а для себя. А потом обратился к текущей ситуации, в которой он с женщинами оказался. Все они оказались уже в зареченской части села, в гуще деревенских изб, медлительных старушек и сопливой малышни.
Первыми, вопреки его желанию, оказались готовыми, как раз престарелые жители их села. Они-то уже не летали по улицам по своим ребяческим желаниям. Сидят и как бы незаметно ждут, как снайперы в засаде.
Вот и древняя старушка Авдотья так тихо и неприметно сидела в полесаднике на травке под черемухой, что он поначалу ее совсем не увидел, а потом едва не испугался. Ведь как сказочный домовой на солнышке греется!
Только опыт командира разведроты, привыкшего ходить под пристальными взглядами ушлых подчиненных и держать под уздой собственные чувства, заставили его оставаться спокойным и нарочито медлительным. Лишь руки суетливо пробежались по офицерской кованной пряжке широкого ремня. И все!
Пусть тут подчиненных разведчиков с чуткими глазами и гнилым юмором не было, зато оказалась, м-гм, подчиненная Камаева, что б ее ведьминским помелом хоть раз треснуло. И круглыми с прищуром глазами она умеет обыскивать не хуже, если не лучше, чем ее так сказать коллеги на фронте.
А если серьезно, шарахнулся бы он от Авдотьи, Камаева, которая шагала следом, полоснула бы с испуга разок из «Шмайсера». Палец-то на курке. Сначала выстрелит, а потом подумает. Автомат он же, когда надо, не стреляет. А когда не надо, он рад стараться. Перекрестит всех – и Логинова, и Авдотью, и черемуху. И в братскую могилу положат всех вместе, кроме, разумеется, черемухи, под истошные вопли неудачливого убийцы сержанта Камаевой.
- Что же ты, Авдотья, так прячешься? - весельем прикрыл страх Логинов, отодвинув нижние большие ветки черемухи, - или в засаде от кого находишься? Ребятенка какого ловишь?
Старушка строго, даже озлобленно посмотрела на него, недовольно прошамкала почти полностью беззубым ртом:
- Спрячешься тут от вас, нехристей. И рада бы, да не получается. Эвон, ходят страшные незнакомцы с бандитскими рожами и с короткими ружьями. Так и думаешь, или пристрелят, или просто побьют, за ради так, просто на пути, сердешная, ненароком попалась. А ведь почти дома сидишь, никого не трогаешь! Кудыть советская милиция смотрит, ослепла совсем?
- И сколько же их? - поинтересовался Логинов, пропуская мимо ушей старушечьи причитания. Он не то, чтобы их не знал. Очень даже знал по следам, как по лицам. Три мужика и Надежда Разжуваева. Но Авдотья оказалась первой, кто видел этих мужчин на улице, и осталась отпущенной ими вживую! Везет же старушке, что бы она не говорила потом!
Какой важный свидетель! А то уж думаешь, может, и нет этих людей? Следы только остались и неприятный запах. На счет последнего он, конечно, пошутил. Верил бы в бога, считал бы что это злобные духи из потустороннего мира. Хотя потом и без бога будешь верить, с помощью одной Авдотьи. Но ведь Бога поминаешь, особенно под немецким огнем?
- А трое их было, - охотно сказала старушка, в миг ставшая доброй и ласковой. В кои-то времена с нею официальный чин заговорил, а не разругался, мол, карга старая, все сдохнуть не можешь. Да не просто прохожий, а от власти! Уточнила: - и еще Надька была Разжуваева. Нашенска, значит. Только она недовольна какая-то казалась, все руками цеплялась за парня рыжего.
- Да, - попытался быть знающим Логинов и за одним пытающийся направить разговор в нужное русло, - это Комлев из Заготзерна, не помню только его имя. Он действительно ярко-рыжий такой.