Переплести судьбу

— Это подарок, — сказала я, прикасаясь к амулету. По-прежнему холодный, словно изо льда, но коже почему-то приятно.

— Магический? — небрежно спросил отчим.

— Не…не думаю.

— Сними. Нам и так хватает твоего безумия. Такие штуки могут быть опасны.

Бросив это, король вышел из комнаты.

— Илэль, откуда у тебя эта вещь? — с тревогой спросила мама.

— Не помню, — соврала я.

— Отдыхай. Думаю, потеря памяти связана с пробуждением твоей магии, и скоро ты все вспомнишь. Тебе сегодня исполнилось восемнадцать, доченька. Поздравляю.

— Спасибо… мама.

— Спи.

Королева тоже вышла. Уф! Голова раскалывалась. Мозг пытался осознать происходящее.

Я лежу на роскошной кровати с парчовыми подушками под спиной. На круглом столике у кровати серебряные кувшин и бокалы. Повсюду позолота. В комнату вошли две девушки, поклонились (почему-то очень небрежно и переглянувшись с ехидной улыбкой — я как-то другого отношения к особе королевской крови ожидала), спросили, не нужно ли мне чего. После их ухода меня нестерпимо потянуло в сон, и я заснула, мысленно хихикая и не тревожась. Мне недавно грозила смерть, а сейчас я в коме. В моем положении радоваться приходится даже этому. Интересно, что еще выкинет мой мозг, слегка сбрендивший от лекарств и медицинских экспериментов?

Глава 2

… Мне казалось, что сквозь сон я отчетливо слышу пиликанье приборов и голос молодого врача, Игоря Денисовича, очень симпатичного и добродушного, с которым мы подружились:

— Удивительно, показатели почти в норме! А пациентка наша, как всегда, полна сюрпризов.

«Ой, вы бы только знали, каких», — хотела пошутить я… и очнулась опять в том же удивительной альтернативной реальности, сотворенной моим избыточным воображением.

Все-таки все это было очень правдоподобно. Ночью принцесса, то бишь я, проснулась от сильной тошноты. В животе булькало и тянуло. Я села на кровати, зажав рот, и в панике завертела головой, громко мыча. Нет, только не это! Меня и тут будет полоскать?

— Госпожа! — перед моим носом откуда ни возьмись появился симпатичный горшок характерной формы с голубыми цветочками. Мы с ним уже познакомились, чуть раньше, но при других обстоятельствах — лежание на холодной земле сказалось негативно на теле принцессы.

Меня вывернуло, в горле запекло. Сразу стало намного легче.

— Спасибо, — прохрипела я. Ну и запах! — Воды!

Служанка неопределённого возраста пулей вылетела из комнаты, прихватив горшок, но буквально через пару минут уже стояла передо мной с кувшином холодной воды и серебряным стаканом.

— Есть, чем почистить зубы?

Женщина кивнула. Мне были поднесены чашка с белым крошевом, пахнущим мятой, и тряпочка. Толченый мел? Ладно, пока сойдет.

— Акклиматизация, бл-л-лин, — грустно пошутила я.

Я покосилась на служанку, стоявшую рядом с кроватью. Лицо у женщины было донельзя испуганным. Она таращилась мне на грудь. Я тоже перевела туда взгляд. Амулет, тот самый, гладенький, из моего мира, темным уже не был. Он горел ядовито-зеленым пламенем, оставаясь при этом таким же холодным. Если я что-то понимаю в сигналах, даже в этом мире тревожное кислотное свечение вряд ли означает что-то хорошее. Свечение нарастало. И вместе с ним к горлу снова начала подступать тошнота.

— Горшок, — прохрипела я.

Процедура с выворачиванием королевского желудка наизнанку и беготней с опорожнением горшка повторилась. Амулет просто пылал. Мне стало страшно, и я протянула руку, чтобы снять его с шеи, но остановилась, кое-что заметив. По мере того, как внутри у меня все успокаивалось, гасло и термоядерное свечение. Вот камень стал ярким, и тошнота опять прыгнула в глотку. Пара спазмов над горшком — и свечение совсем погасло. Амулет вновь стал зеленым.

— Ее все-таки чем-то напичкали, — вырвалось у меня. — Если это магическая штука чувствует яд… или зелье. И даже, кажется, его выгоняет. Интересно, чем отравили Илэль?

В глазах служанки светились понимание и страх.

— Забудь, — сказала я, махнув рукой, — это так, мысли вслух. Как тебя зовут?

— Гу…Гута.

— Гугута?

— Нет, просто Гута, госпожа, — женщина говорила еле слышно.

Я привела себя в порядок и легла, но отвратительный запах незримо присутствовал повсюду. Как бы я ни вертелась, он навязчиво лез в ноздри. Я понюхала себя. Пахну приятно, розовым маслом, вроде бы. Какие красивые тут у меня руки. И грудь высокая. Волосы светло-русые, до талии. Просто чудесный морок, а не девушка. Странно, никогда такой быть не мечтала, меня вообще все всегда в себе устраивало… Но где же источник вони?

— Да что ж такое? — с досадой сказала я. — Гута, ты еще здесь?

Комнату освещали лишь лунный свет, проникающий сквозь витражи на окнах, и слабое пламя в камине. Куча тряпья возле моей кровати зашевелилась и превратилась в служанку. Вонь ударила мне в нос. Так, понятно. Кое-кто тут лет сто не мылся и одежду не стирал.

— Я, конечно, в коме, — нравоучительно сказала я. — Но и в отключке терпеть такое не намерена. Тут две девчонки порядок наводили, тоже из слуг. Чистенькие, опрятненькие. А ты?

— Госпожа, — Гута низко наклонила голову, теребя прядь засаленных волос. — Так ведь Дила и Мабета из господских слуг, а я подвальная. Нам мыться негде… и некогда.

— М-м-м… разъясни.

— Погреб, нужники… — проблеяла служанка.

— Так, стоп! Все ясно. Я, конечно, могу чего-то там недопонимать… — видя, как ошеломленно глядит на меня женщина, поспешила уточнить: — память у меня отшибло, с магией переусердствовала, — Гута с заметным облегчением кивнула. — Но Илэль как-никак принцесса. У нее вроде должны быть фрейлины, или как их там. Ну… камеристки, понимаешь?

— Конечно, госпожа, — с серьёзным видом кивнула Гута. — Дила и Мабета, они и ее есть ваши личные служанки.

— Тогда где… эти самые…? Почему мне прислуживаешь ты? Ничего личного, просто интересно. Что за промоушен такой, из сортира в спальню принцессы?

Интересно, почему я так легко говорю на этом языке? Правда, слов не всегда хватает. Гута меня не поняла, рухнула на колени:

— Госпожа, простите, — женщина прижала руки к груди, — в замке гости по случаю праздника. Дила и Мабета познакомились о слугами одного знатного господина и собирались погулять с ними при луне, они дали мне шесть "змей", — женщина вытащила из кармана несколько медных монеток, показала их мне на ладони, — чтобы я побыла рядом, сказали, что вы не будете ругаться, что будете тихо лежать, как обычно… что может, придётся лишь подать вам воды, если будете плакать… что… что вы тихая…

— Лежать, как обычно? — наверное, голос мой прозвучал как то странно, потому что служанка сжалась на полу в комок. — Плакать, значит? Тихая, говоришь? Разберемся! Не бойся, это я не в смысле с тобой. Видишь ли, Гута, я потеряла память. Ничего о себе не помню.

Гута отвела взгляд, кивнула и принялась моститься на прежнем своем месте на полу, видя, что я опустилась на подушки. Некоторое время мы лежали молча. Огонь в камине превратился в тусклое свечение углей. Откуда-то потянуло холодом.

— Эй, Гута, — позвала я. — Ты там не мерзнешь, часом?

— Мне хорошо, Ваше Высочество, — отозвалась служанка, помедлив. — Здесь тепло… теплей, чем в подвале.

— Нет! — я села на кровати. — Так дальше продолжаться не может. Что у вас тут нужно сделать и кого позвать, чтобы организовать горячую ванну? Я и сама не откажусь.

Гута куда-то сбегала, в небольшое помещение рядом с моей спальней была занесена деревянная лохань.

— Две, — приказала я.

И даже показала на пальцах, потому что двое слуг, дюжие парни, смотрели на меня, как на дуру. Вторую лохань они, впрочем, притащили и даже воду налили в обе, холодную воду. В ответ на мою вполне ожидаемую негативную реакцию, один из парней бросил сквозь зубы:

— Пусть блаженная себе сама греет, раз магия у них теперь.

Гута ахнула и принялась бранить наглого слугу. Я прервала поток ее попреков, сказав тоном, от которого вода чуть не покрылась коркой льда: