Страница 78 из 116
— Эрик, не лезьте в это опасное дело. Не хочется, чтобы людское негодование настигло и вас. Синьор Форти оказался не тем ангелом, за которого себя выдавал. Он преследовал вас, заморочил голову пением, проводил запрещённые мессы. Он всех нас обманул. Он заслуживает смерти, ваш маленький мужественный евнух. Надеюсь, на эшафоте он проявит такую же смелость, как и в вашей спальне.
Эрик бросился на колени, обнял сухие ноги графа и поднял лицо:
— Карл, я вас умоляю! Бургомистр помилует Маттео, если я принесу ему складочное право. Пусть итальянцы уедут из города! А я обещаю, что больше никогда вас не огорчу.
— Вы так сильно его любите?
— Я сделаю всё, что прикажете! Начну ходить в церковь, женюсь на ком скажете, займусь делом. Я стану для вас самым верным и послушным рабом!
Он и сам в это верил. Он готов был на всё, чтобы спасти Маттео от страшной варварской казни. Всё что угодно, лишь бы рыжий Свен с длинным заострённым колом не приближался к Маттео ни на шаг!
Граф коснулся его щеки, провёл большим пальцем до подбородка и неосторожно задел краешек губы. И молчал… Молчал. Эрик с мольбой смотрел на него, но граф застыл, как изваяние, и только алые пятна проступали на острых скулах. Эрик ждал. В соседнем зале кто-то мерно вышагивал, а на улице переругивались солдаты. Духота тяжело давила на грудь.
Наконец граф Стромберг тронул затылок барона, невесомо подталкивая к себе. Красноречивый оскорбительный жест! У Эрика оборвалось сердце. Сделать это для Стромберга — всё равно что для родного отца. Всё его существо противилось и возмущалось. Тошнота качнула желудок. Он вспомнил, как Маттео пришёл в его каюту на «Фортуне» и предложил себя в обмен на свободу Хелен. Вспомнил его мрачную решимость и готовность пожертвовать собой. Эрик понял, какие чувства в тот момент испытывал Маттео, — гнев, стыд, бессилие, презрение. Он сглотнул и сказал:
— Сначала указ.
— Вы торгуетесь, как портовая шлюха.
Кровь бросилась в лицо Эрика.
— Мне нужен указ! — запальчиво потребовал он, и граф скривился.
— А мне — ваше послушание. Встаньте, эта торговля унижает нас обоих. — Стромберг обогнул стол и позвонил в колокольчик: — Стража, барон Линдхольм покидает дворец.
Когда барона выводили, Томас проводил его сочувственным взглядом.