Бельканто на крови

Хелен не должна была появляться в комнате Маттео, но прежде она так часто нарушала запрет, что привыкла переступать черту. Она на цыпочках прокралась мимо покоев Катарины и барона и шмыгнула на лестницу. Стоило ей поскрестись в дверь на втором этаже, как та распахнулась, и Маттео тепло обнял дрожавшую девушку.

— Ах, вы пришли! Это неосторожно. И опасно в вашем нынешнем положении.

— Мне нужно поговорить, синьор.

— Конечно. Такая неожиданная новость!

Хелен всхлипнула и упала в ноги:

— Умоляю вас, синьор Форти, спасите меня от этого брака! Родители нас благословили, пастор согласился, а тётушка уладила все вопросы со свадьбой. Но я не хочу выходить замуж за барона!

— Почему? — Маттео присел на пол рядом с Хелен и погладил её встрёпанную голову.

— Он бессердечное чудовище! Вы сами говорили, что не доверяете ему!

— Говорил, но он меняется. Он ищет покоя для своей грешной души.

— Он вас обманывает, синьор! — взвизгнула Хелен. — Ему не нужен покой. Ему не нужна ничья душа — ни моя, ни ваша, ни даже его собственная! Лучше умереть, чем попасть к нему в лапы. Я утоплюсь или спрыгну со стены. Ах, никто не хочет мне помочь! Вы — моя последняя надежда. Если вы толкнёте меня в его объятия, вы меня погубите!

Маттео гладил вздрагивавшие от рыданий плечи. Его опыта не хватало, чтобы понять глубину переживаний девушки, но он чувствовал её страх и не мог отрицать, что для него есть веские основания. Он и сам боялся барона. Не того, что он воспользуется правом сильного: насилие итальянца не пугало, человеческое тело создано для страданий и боли. Маттео боялся душевного волнения, которое вызывал в нём барон. Меткое слово, случайное прикосновение, проницательный взгляд — барон использовал их так же, как Маттео использовал ноты, чтобы петь. И в то же время Маттео знал, что мелодию барона услышит только тот, кто болен тем же недугом, поэтому не судил его строже, чем себя.

— Хелен, я поговорю с бароном Линдхольмом. Я постараюсь убедить его отказаться от свадьбы.

— Может быть, вы скажете, что я уже обручена? Тогда он отступится от меня.

— Но ведь это ложь?

— Увы! У меня нет наречённого, способного противостоять барону, — она опять залилась слезами, всхлипывая и сморкаясь.

— Признаю, это был бы хороший выход. Вы избежали бы нежелательного замужества и не унизили барона отказом. Но если у вас нет на примете мужчины, который женился бы на вас вперёд барона, то придётся честно с ним поговорить.

***

Барон не каждый день приходил в крипту на импровизированную мессу, и Маттео пришлось подождать удобного случая. Чем дольше он размышлял о положении Хелен, тем большей решимости преисполнялся. Он понимал мотивы барона: женитьба на простой и милой девушке могла оказать благотворное влияние на его распутную жизнь. Однако Маттео считал, что барон слишком торопится. Жениться в лихорадке, не будучи уверенным в полном излечении от порока, значило обречь невинную душу на страдания. Когда Эрик справится со своими демонами, Хелен перестанет считать его чудовищем и с радостью пойдёт под венец. Эти доводы казались Маттео такими ясными и убедительными, что он не сомневался в успешном проведении переговоров. Тем досаднее оказалось поражение.

— Я не буду обсуждать с вами свои матримониальные дела, — отрезал барон.

— Но, ваша милость! Если вы надеетесь обрести счастье в супружестве, вы должны…

— У меня нет подобных ожиданий.

— Тогда зачем вам Хелен? — растерялся Маттео. — Она небогата и не принесёт большого приданого. Она незнатна и не украсит ваше фамильное древо. Я бы понял, если б вы её любили, но это не так.

— Я отвечу, но сначала скажите, какое вам дело до моей женитьбы?

Маттео не хотел врать барону:

— Хелен — мой друг. Меня заботит её судьба.

Барон вздохнул и направился к алтарю. Переставил с места на место фигурку Девы Марии, понюхал букетик цветов. Маттео затаил дыхание. Трещал горящий воск, пахло каменной пылью.

— Вы считаете её другом, а ведь она любит вас, синьор Форти, — Эрик оставил в покое алтарь и подошёл к Маттео. — Вы, с вашей неспособностью испытывать чувства, не заметили очевидного. А я заметил, потому что тоже люблю вас. Вам не кажется, что двум несчастным людям, чью любовь вы отвергаете, не остаётся ничего иного, кроме как забыться в объятиях друг друга? — в голосе барона звучала нескрываемая горечь. — Мы будем думать о вас в нашу первую брачную ночь.

Маттео передёрнуло:

— Это отвратительно!

— Неужели? Вы живёте под защитой своей невинности и даёте советы людям, которых раздирают страсти. Если бы вас на самом деле заботила судьба Хелен, вы бы поступили иначе.

— Как?

— Вы бы сами на ней женились вместо того, чтобы отговаривать от свадьбы меня. Попросите — и я с радостью уступлю вам руку Хелен, потому что её сердце давно принадлежит вам.

— Но я не могу!

— А что вы можете? Вы требуете жертв от других, но сами неспособны чем-то пожертвовать.

— Вы очень жестоки…

— Вы тоже. Разница между нами в том, что я на свой счёт не заблуждаюсь.

Барон вышел из крипты донельзя довольный собой, а Маттео долго молился, прося Святую Деву вразумить его.