Второстепенный

- Ты что? Хочешь, чтобы я тебя тут одного оставил? В таком состоянии?!

Он увидел в зеркале, как директор манерно всплеснул руками. В электрическом свете камни на его дланях заблестели особенно ярко. Родовые фиолетовые и серые цвета костюма, смазливое лицо, ужимки, приторная улыбка - в тот момент Кориона раздражало абсолютно всё. 

- Пошел вон, Аунфлай! - рявкнул он, сжимая кулаки. В ладонях затрещал разряд. Пахнуло озоном.

Директор проворно выскочил из уборной и для верности захлопнул дверь.

- Это яд, да? - бодро спросил он, оказавшись вне поля видимости. - Как ты умудрился проглядеть? Ты же алхимик!

Корион зарычал бы, но не дал новый приступ тошноты.

- Мерфин, меня травили не один день, - прохрипел он между спазмами.

Соображал директор быстро.

- Корион, клянусь тебе своей правой рукой, это не я! И не брат! Наверное... Нам твоя смерть совершенно не нужна! Кори, слышишь? Кори?

Корион молчал. Он ждал, когда из желудка перестанет выходить синяя дрянь. Аунфлай пометался под дверью и затих. Когда алхимик показался на пороге, директор сидел в кресле и нервно стучал пяткой по ножке стола, закинув ногу на ногу.

- Кори! – вскочил он, напоролся на яростный взгляд и исправился: - Корион. Я могу принести любую клятву…

- Я верю, Мерфин, - устало сказал Корион.

Растрепанный, бледный, он являл собой ужасающее зрелище. Путь от порога до дивана был проделан по красивой синусоиде. Директор с беспокойством отметил дрожащие руки. Корион улегся на диван, откинул голову на подушку и закрыл глаза. На фоне темно-коричневого кожаного дивана его желтушность выделилась особенно сильно.

- Но если не вы, то кто? – спросил алхимик.

Мерфин посуровел, разом сбросив маску. Сиреневые глаза блеснули сталью

- Мы перевернем замок вверх дном, но найдем крысу. Пусть не думают, что раз ты всего лишь слуга, мы тебя не ценим. Ты выяснил, как тебя травили?

- Мыло, чернила и перчатки. Возможно, есть что-то еще.

- Перчатки? – Мерфин на мгновение задумался. – Вот, значит, как ты узнал! Волхов оказался настолько чувствительным?

- До ожога, - мрачно ответил Корион. – Мерфин, вы переборщили. Учителя – понимаю, но зачем вы из Элизы сделали безразличное чудовище? Ты понимаешь, что она отмахнулась не от насморка?! Мальчишке было плохо даже от прикосновений! Думаешь, почему я отдал ему перчатки? Он едва оказался в толпе – и весь позеленел!

Мерфин сцепил руки за спиной и качнулся с пятки на носок.

- Она мне в подробностях доложила об этом. Но Вадим больше не жаловался, да и учителя не замечали никаких признаков ухудшения, поэтому мы подумали, что его состояние стабилизировалось.

- А он больше и не пожалуется, - ядовито выплюнул Корион. – Какой смысл ходить в больничное крыло, если целитель отказывается его лечить?

По лицу Аунфлая скользнула змеиная усмешка.

- Зато он будет больше ценить тебя, единственного, кому небезразлично его состояние. Ты уже решил, кому его покажешь?

- Я тебя ненавижу, Мерфин, - вкрадчиво прошептал Корион. – Тебя и всю твою ублюдочную семейку.

Мерфин махнул рукой, словно отогнал муху.

- Да-да. Советую Корнелиуса О'Фей. Он специалист по таким аномалиям.

Корион не ответил – от злобы перехватило дыхание.

- Уйди, Мерфин, - прошипел он. – Заклинаю всеми силами, уйди!

- Хорошо-хорошо. Я вижу, ты не в настроении. Скажи, как проверишь свои вещи. Нам будет нужна каждая деталь.

И, величественно вскинув длинноволосую голову, директор Фогруфа покинул комнаты алхимика. По своему обыкновению – через зеркало. Корион полежал, помассировал виски и с тяжелым вздохом поднялся. При его приближении на двери, ведущей в спальню, вспыхнул и растаял затейливый узор заглушающего заклятья.

Вадим сидел на кровати и рассеянно вертел в руках пузатый бокал из-под свечи. Делал он это настолько сосредоточенно, что его не отвлекло даже появление хозяина спальни. Корион сопоставил бокал с его взглядом из серии «всеблагие силы, куда я попал?» и остановился, готовясь к истерике. Каким-то мистическим образом Вадим всё услышал.

Секунд тридцать они молча смотрели друг другу в глаза, прикидывая действия противника.

- Прежде чем вы засветите мне фонариком в глаз и скажете, что это был взрыв болотного газа, объясните, пожалуйста, что это за танцы с бубнами устроил мой опекун, – удивительно мирно попросил Вадим.

Корион шагнул в спальню, поднял руку – и мальчишка тут же шарахнулся в сторону. Бокал ударился в стену ровно в том месте, где мгновение назад находилась голова профессора, в желтом электрическом свете масляно заблестели лезвия ножей – армейского Фейрбейрн-Сайкса и миниатюрного медицинского скальпеля. Вадим попятился в обход, плавно и быстро перебирая ногами. Корион оценил, как он наткнулся ногой на стул и, не глядя, не теряя равновесия, аккуратно его обошел. И ножи лежали в тонких обожженых ладонях слишком уверенно. Корион не сомневался – скальпель попадет именно туда, куда захочет Вадим, и даже острием. Он уже хотел сказать, что против взрослого обученного эльта, прошедшего через войну, мальчишке все равно не тягаться, как вдруг почувствовал у шеи что-то острое.

- Стоять! Пальцы растопырь! Иначе горло вспорю! – рявкнул Вадим.

Корион послушно замер, скосил взгляд. Ему в сонную артерию упирался крупный осколок от бокала. «Подловил!» - с веселым изумлением и легкой досадой подумал Корион. – «Совсем ты размяк тут. Бери – не хочу. То яд, то мальчишка…»  

- Вадим, если ты убьешь, статуи сразу поднимут тревогу. Ты даже из комнаты выйти не успеешь, - спокойно сказал Корион. – Впрочем, мне-то какое дело? Давай. Мне давно это всё надоело.

И он приподнял подбородок, подставляя шею под стекло.

- Браво! – ядовито усмехнулся Вадим. – Пять баллов вам за актерское мастерство. Я бы даже повелся, если бы не одно «но»: я циничная тварь, которая вполне способна вспороть вам горло. И плевать мне на последствия.

Корион посмотрел на безумие, пляшущее в зеленых глазах, и поверил. Неадекватности в подростке было для такого поступка достаточно.

- Хотя... ковер у вас симпатичный. Зачем его портить? Я могу, собственно, и сердце вам остановить, – задумчиво сказал Вадим и широко, маньячно улыбнулся. - Но не буду. Клятва у меня. Врачебная. С обязательным пунктом «Не лишу жизни разумное существо, исключая самооборону в случае, если нет иного средства». Вы же не станете загонять меня в угол, профессор? А я вам вашего таинственного врага помогу найти. У меня к нему тоже должок имеется.

У Кориона немного отлегло от сердца. Мальчишка был не безумен, а просто психопатичен и даже с кнопкой включения, которая эту психопатию контролировала. В таком случае действительно имело смысл с ним говорить начистоту. Тем более что клятва – врачебная. А врачебную клятву приносили только практикующие целители.

- Договорились. Я даю Слово, что расскажу всё, что знаю, если вы мне поможете, - выдохнул Корион. – И не буду вредить ни разуму, ни телу.

- И я даю вам Слово, что помогу, если вы мне всё расскажете. И даже не буду извращать смысл слова «помощь», - сказал Вадим с облегчением и опустил ножи.

Повинуясь его взгляду, осколки бокала отлетели от Кориона и плавно опустились на столик. Вадим спокойно плюхнулся на кровать, почесал нос и виновато улыбнулся, разом превратившись из опасного психопата в солнечного мальчишку.

- Это… профессор… Вы извините, что я так резко. Я просто немного испугался, - потупившись, проблеял он и для убедительности поковырял пальчиком в покрывале. Ни дать ни взять невинный колокольчик.

- Немного испугался, - проворчал Корион. – Мистер Волхов, меня уже терзают сомнения в целесообразности алхимии как необходимого предмета для вашего класса.

- Боитесь, что наши экстремальные разговоры помешают учебному процессу? – хихикнул Вадим. – Бросьте, сэр. Я неудачник, но не настолько.

- Того, что есть, вполне достаточно для взрыва всего этажа.

*   *   *

Н-да… знатно я шуганула мужика. Вон, как смотрит – мрачный такой, подозрительный-подозрительный. Ждет реакции на откровения. А я чего? Я сижу за столом в его кабинете, мажу язвочки на руках мазью и думаю.