Страница 18 из 54
— Вот тут ты не прав. Я уже не тот неразборчивый сопляк. А Ева… Это Ева.
Он мечтательно закатывает глаза.
Явно влюбился, павлин малолетний…
— Зайдешь? — спрашиваю я.
— Не-а. Спать пойду. Завтра пары с утра.
— Ну беги-беги. Спи.
Один.
Я чувствую, что мое настроение взлетело вверх. Я даже стучусь в пограничную дверь и спрашиваю Еву:
— Хочешь какао?
Вчера, когда я заблудился, то забрел в какой-то магазинчик и купил там пачку какао. Сам не знаю, с чего вдруг. В последний раз я пил шоколадный напиток в глубоком детстве. Но мне почему-то показалось, что Еве какао понравится.
Вчера нам с Евой так и не удалось по-дружески попить кофе. Может, с какао получится.
Оказывается, сварить какао в кофеварке нельзя. Ну, или мы не поняли, как. Так что варили на плите, помешивая и толкаясь плечами.
У меня снова возникло то странное теплое чувство… Как тем субботним утром, когда Ева приготовила мне завтрак, переходящий в обед.
— Как прошло свидание? — не удержался я.
— Прекрасно.
— Куда ходили?
— В кино и в кафе-мороженое.
— Детский сад, штаны на лямках, — пробормотал я.
— А ты куда обычно водишь своих дам? — дерзко вскинула подбородок Ева. — В бдсм-клуб? Плетки, наручники и взрослые игры?
Я молчу.
— Любишь латекс и пожестче? — не унимается Ева.
Вот малолетняя коза! Заставила меня представить ее в латексном костюме.
Чуть какао не упустил…
Глава 21
Артур
Мне всегда нравились неподходящие девушки.
Помню, в школе я был до заикания влюблен в главную красавицу класса. Естественно, она не обращала на меня внимания. Ни одна девчонка не поведется на тощего сутулого очкарика с заклеенным глазом.
Да, в детстве у меня было косоглазие. Я носил окклюдер. До сих пор вздрагиваю, если случайно слышу это жутко слово. К счастью, меня вылечили.
От косоглазия, не от привычки влюбляться в неподходящих девушек.
В институте вообще была душераздирающая история. Я снова запал на королеву курса. Идиот.
Страдал молча, даже не пытался подкатить. Куда мне! Хоть от очков с окклюдером я к тому времени избавился, но до звания крутого парня мне было как до Луны на карачках.
Я был худым, нескладным, и, главное — бедным. Носил видавшие виды джинсы и дешевые немодные рубашки. На нормальные шмотки, которые так важны в девятнадцать лет, денег не было. Мой отец был обычным работягой, мама работала медсестрой, и наша большая семья едва сводила концы с концами.
Как-то я решился и отправил королеве открытку на восьмое марта. А она… заговорила со мной! Меня чуть паралич не разбил от счастья, но я все же смог ей что-то ответить. И даже предложил проводить домой после пар.
Она согласилась. По дороге я буквально вывернулся наизнанку. В моем настоящем не было ничего, что могло бы ее впечатлить. Поэтому я сделал ставку на будущее. Повторил то, что говорил мне мой любимый профессор Сан Саныч, единственный, кто внушал мне веру в себя.
Я расписал королеве, какой я умный, какой у меня уникальный аналитический талант, и как в будущем это приведет меня к успеху. Она слушала, кивала и поддакивала. И записывала меня на диктофон — как выяснилось впоследствии.
И ту хвастливую тираду, и мои робкие признания, и много еще чего. Все это потом было вывалено на всеобщее обозрение. Королева, вместе со своим парнем, смеялась надо мной. А ее свита поддакивала и издевалась…
Я получил хороший урок. Но не усвоил его.
В последний раз я влюбился лет в двадцать семь. Я уже работал в Москве и добился первых успехов. Носил дорогие костюмы, ездил на статусных тачках, завел часы стоимостью с машину. Отрывался за нищее детство.
А она была из интеллигентной семьи. Хрупкая тургеневская барышня, чьи предки на протяжении последних столетий издавали литературные журналы, писали симфонии и другими способами приносили пользу искусству и отечеству. И, естественно, были коренными москвичами до десятого колена.
Я снова оказался не ко двору. Рядом с ней я выглядел неотесанным гопником, ограбившим бутик. Ее родня при виде меня демонстративно морщила свои интеллигентные носы. Мы вполне закономерно расстались.
С тех пор я не влюбляюсь. Я просто время от времени завожу себе очередную подружку — для удобства. Я не бабник, мне не надо менять их каждый вечер. Мне комфортнее в постоянных отношениях. Основанных на взаимной симпатии и выгоде.
Похоже, я мало наступал на эти грабли. Меня снова тянет к девушке, которая мне категорически не подходит.
Ее и девушкой-то назвать трудно. Она взбалмошная девчонка. Возмутительно юная и невыносимо притягательная…
Если бы я мог себе это позволить, я бы, наверное, влюбился в Еву. Плюнул бы на весь свой разумный подход и прыгнул в этот омут.
Омуты, как известно, притягивают…
Но я не могу.
Она младше меня на шестнадцать лет, а это слишком много. Она мне почти в дочери годится! Мне хорошо рядом с ней. Но я ощущаю эту огромную разницу каждую секунду.
Она дочка моего профессора. Человека, которому я многим обязан. Он попросил меня присмотреть за ней. И он явно не имел в виду, что я буду присматривать за ней в постели. Я не могу его подвести.
А теперь она еще и девушка моего племянника. Еще одна причина… Как будто мало первых двух!
Нет.
Ничего нет и не будет. Просто дружеские отношения.
Я смогу.
Но это будет не так-то просто! Если Ева будет делать так.
Она наклоняется и дует на какао, и ее по-детски пухлые губы становятся недетски сексуальными. Потом она отпивает немного, и над ее верхней губой остаются усы из белой пены.
У меня внезапно поднимается температура и начинается лихорадка.
— Что? — спрашивает Ева. — Чего ты так смотришь?
Не успев подавить опасный импульс, я протягиваю руку и вытираю пену большим пальцем. Ее губы упругие и мягкие. Я знаю, какие они на вкус. Хотя не должен этого знать…
Я не могу не думать о том, что ее губам удивительно идет вкус какао.
Отдернув руку я хватаюсь за свою кружку. Пью какао, обжигаюсь.
— Черт, — бурчу сердито.
— Зефирки! — восклицает Ева.
Вскакивает со стула и убегает к себе. По дороге слегка задев меня бедром.
Снова приступ лихорадки.
Я тяжело дышу и стараюсь унять бешеное сердцебиение. Да что за фигня со мной творится? Краснею от взглядов и трепещу от прикосновений, как прыщавый школьник…
Ева возвращается.
Вбегает в кухню с победным кличем и упаковкой зефира в руках.
Но меня не интересует зефир в упаковке. Мои глаза приклеились к восхитительным зефиринкам под ее футболкой.
Так. Это уже ни в какие ворота…
Мой диагноз ясен.
Мне не идет на пользу воздержание. Мне нужна женщина.
И надо решить эту проблему как можно скорее.
Глава 22
Артур
— Ты тиран и деспот, — заявляет Ева. — И беспринципный манипулятор.
— Что за предъявы? Какао не нравится?
— С какао все в порядке. А с тобой нет.
Я знаю, что нет. Но она-то точно не догадывается, что мне весь вечер приходится душить свою мужскую природу.
— И что со мной не так? — спрашиваю я.
— Ты не умеешь нормально общаться с людьми.
— Нормально — это как?
— Ну… по-человечески.
— И когда я обошелся с тобой не по-человечески?
— Вчера! Ты положил на одну чашу весов машину, а ну другую — меня. Это нормально по-твоему?
Это было бы нормально, если бы сработало. А так… Это был провал. Моего метода и всего аналитического подхода.
— Давай замнем, — говорю я.
— Тогда ответь на другой вопрос: что ты имеешь против Никиты?
— Он тебе нравится? — спрашиваю я.
— Ну… да.
— Тогда какая разница?
— Ты прав. Никакой. Я знаю, почему ты хотел отобрать у меня Никиту.