Страница 6 из 21
Несколько подобных инцидентов случились и позже, когда я был гораздо старше. Каждый раз я попадал в довольно неприятную и опасную ситуацию, так что ничего хорошего в этом свойстве нет, голова дана нам не зря, но, как говорится, что есть – то есть.
В 16 лет я закончил десятилетку, и встал вопрос, куда идти учиться дальше. Отец сильно уговаривал учиться на врача, предлагая мне выбор между Москвой, Киевом и Ленинградом. У него везде там были друзья, и с серебряной медалью я мог поступить в медицинский институт любого из
Закончил школу. 1956.
***
этих городов без экзаменов. Я не знал, на кого я хочу учиться, но точно знал, что не хочу быть врачом. У меня была возможность насмотреться на курортных больных, и я явно предпочитал общаться со здоровыми; мне до сих пор становится плохо при виде крови у близких мне людей. И главное, я знал, что вместо моих любимых предметов, физики и математики, мне придется зубрить латынь. Короче, я наотрез отказался. Кстати, то же самое было и с Нелей, когда она окончила школу, тоже с серебряной медалью. Она не вняла уговорам отца и поступила учиться на геолога. Отец был очень умный человек и дал нам свободу выбора.
В 1953 году было открыто Главное здание Московского государственного университета (МГУ) на Воробьёвых горах, и я хотел поступать туда на механико-математический факультет. Однако тут отец проявил твердость и сказал, что Москва далеко, а мне всего 16, так что если уж куда-то ехать, то недалеко, например, в Грозный, где училась раньше моя сестра. Неля закончила институт в 1956 году, в год, когда я закончил школу. Я согласился и уже готов был поступать на геолога, как, к счастью, появился будущий муж моей сестры Яша Воронов. Он тоже учился в Грозненском нефтяном институте, но не на геолога, а на геофизика. Яша рассказал нам, что коль я люблю физику и математику, то мне лучше тоже учиться на геофизика. Я так и сделал и до сих пор ему благодарен за этот совет. Яша, кстати, сделал ещё одно хорошее дело, отобрал у меня финку перед моим отъездом в Грозный. Как медалист я поступил в институт без экзаменов.
Грозненский Нефтяной Институт
И вот в 16 лет отец отвез меня в Грозный. Мест в общежитии не было, и он устроил меня на квартиру одной пожилой женщины. Мы договорились, что я буду писать письма каждую неделю, а отец будет посылать мне 10 рублей в месяц в дополнение к стипендии. Папа уехал, и я остался один. Пошёл в институт и долго стоял перед расписанием занятий. В этом расписании все факультеты, группы, подгруппы имели свои сокращения, которых я не знал, и поэтому все расписание выглядело для меня как китайская грамота. Так ещё случилось, что рядом никого не было, чтобы спросить, что все это означает. Возвращался домой с грустными мыслями о том, как я буду тут учиться, если даже расписание понять не могу.
Традиционно перед началом учёбы надо было помочь сельскому хозяйству. Можно было вспомнить детство золотое и подурачиться.
Но вот начались занятия, и все оказалась не так уж сложно. Мне опять повезло с математиком и физиком, впрочем, практически все преподаватели были на высоте, так что большинство лекций были весьма интересны. Отец долго рассказывал мне, как важно быть хорошим специалистом в своём деле, и что сессии в институте намного сложней, чем экзамены в школе.
В колхозе, крайний справа. 1956.
Короче, я понял, что детство кончилось, и занимался существенно больше, чем в школе. Первую сессию сдал на 4 и 5, и понял, что это все мне по силам. Слова отца, что нельзя быть плохим специалистом, а быть плохим врачом вообще преступление, стали как бы моей идеологией и религией.
Не повезло, правда, с иностранным языком. В школе я учил немецкий, а в институте оказался только английский. Из таких студентов как я, которые в школе не проходили английский, составили подгруппу, где мы изучали английский с нуля. Однако через два года нам надо было сдавать такой же экзамен по английскому как и прочим студентам, которые учили этот язык в школе. Естественно, все мы кое-как сдали на тройки.
Зато повезло с военным делом. У нас была военная кафедра, и все студенты мужского пола оканчивали институт с офицерским званием младшего лейтенанта, по специальности «горюче-смазочные материалы». На первом же занятии по стрельбе из малокалиберной винтовки военрук вдруг закричал: Ингерману личную мишень! Дело в том, что мы стреляли в одну и ту же мишень, и редкие попадания предыдущих стрелков отмечали мелом. Мне дали индивидуальную мишень, и я сразу показал результат соответствующий третьему спортивному разряду. Я думаю, этот талант у меня наследственный, отец стрелял очень хорошо и после окончания Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова в г. Ленинграде получил именной пистолет за отличную военно-политическую подготовку.
Где-то на третьем курсе на военную кафедру дали два места для подготовки водителей. Естественно, нас было гораздо больше, и все мечтали о водительских правах. Выбросили жребий, и я вытащил одно из двух мест. Так что в 18 лет я наконец получил законные водительские права, хоть и водил машину с 15 лет. Правда, водил я раньше только легковую машину «Победа», а теперь я прошёл практику вождения тяжёлых грузовиков.
Лекции по военному делу чем-то напоминали школу. Помню, как преподаватель с очень серьёзным видом говорил: Ориентиром не может быть подвижный предмет, например, облако или корова…. Или, объясняя нам принцип действия прибора, определяющего радиоактивное заражение, искренно верил, что чем больше гамма-квантов залетит в прибор, тем сильнее отклонится стрелка, и тем больше прибор будет трещать. Объяснение строилось на вере в прибор, а не на знании принципа его работы. Однако мы в это время уже знали из физики о датчиках, измеряющих уровень радиации и о принципе их работы.
Зато на занятиях в поле было гораздо интереснее. Мы стреляли из пистолета Макарова, ружей и, естественно, из автомата Калашникова. Один раз взорвали бочку с керосином, чтобы показать нам грибовидное облако такой же формы, как и при ядерном взрыве.
Практические занятия по военному делу, третий справа. 1958.
После окончания института всем нам предлагали военную карьеру, обещая квартиры и прочие блага, но ни один из моих однокурсников это предложение не принял.
***
Запомнился эпизод в парикмахерской на первом курсе. В то время были только две стрижки: бокс и полубокс. Бокс оставлял только чубчик впереди, а полубокс ещё и немного по бокам. Я сидел в очереди и боковым зрением заметил отражение в зеркале какого-то парня, который меня чем-то заинтересовал. Я стал за ним наблюдать и обнаружил, что он двигается совершенно синхронно со мной. В конце концов я понял, что наблюдаю за собой. Дело в том, что до этого я ни разу не видел себя в профиль. Сам сильно удивился, как это могло случиться, по природе я любопытный. Придя домой, нашёл второе зеркало и долго изучал свой профиль, который я открыл для себя в 16 лет.
В институте уже никто не мог мне запретить заниматься спортом. Я начал со спортивной гимнастики и получил 3-й разряд. Кроме того, я начал обливаться холодным душем. После того воспаления легких в начальной школе отец часто говорил мне, что я теперь до конца жизни должен беречься и избегать возможных простуд. Естественно, я не мог с этим согласиться, и в институте у меня появилась наконец возможность начать закаливание организма. Обливание холодной водой вскоре мне стало нравиться и стало рутиной как чистка зубов. Я это делаю до сих пор.