Страница 5 из 21
Учился я на четверки и пятерки, хотя, как и в Долинске, домашние задания в основном делал на уроках. Как-то в начале девятого класса отец пришёл с родительского собрания и на мой вопрос, что там про меня учителя говорили, ответил, что учителя сказали, что я, мол, серенький, типа, ни рыба, ни мясо, ни плохой, ни хороший. Потом я сообразил, что это был хитрый дипломатический ход, ничего такого учителя не могли ему сказать. Но тогда, это меня сильно задело. Я стал более серьёзно относиться к домашним заданиям, пересдал несколько предметов и в итоге окончил школу с серебряной медалью. Единственная четверка была по русскому языку, который мне почему-то не очень давался, да и учительницу я, мягко говоря, не любил. Ещё у меня было оправдание, что я нерусский, хотя в то время русский был единственным языком, который я знал.
Махачкала небольшой город, но в нем жило несколько чемпионов мира по вольной борьбе. Естественно, все мальчишки хотели быть борцами, и спортивные секции вольной борьбы были очень популярны. Я, конечно, тоже хотел быть борцом. Однако чтобы записаться в секцию надо было заявление от родителей. Я знал, что отец такое заявление не подпишет. Он был от природы здоровый и сильный мужчина с мощным рукопожатием, и считал, что спорт это только источник травм. Поэтому мы с другом состряпали заявление от имени моего отца, и я стал ходить в секцию вольной борьбы. Однако это продолжалось недолго. Отец как-то узнал об этом, поговорил с тренером, и секция для меня стала закрыта. Тут примерно так же как и с курением: хорошая сторона этой ситуации выяснилась не сразу.
Поговорка запретный плод сладок существует не зря. Запрет отца сильно повлиял на меня, и я все ждал своего часа. Ждать пришлось не очень долго. В 16 лет я закончил школу и поступил в институт. С этого момента я стал заниматься спортом и не могу остановиться до сих пор, хотя мне уже 80.
Спортивные секции были для меня закрыты, но оставалось море или, точнее, городской песчаный пляж на берегу Каспийского моря. Мы ходили туда пешком или ездили на городском автобусе. Как я сейчас понимаю, пляж был прекрасно оборудован. Там были туалеты, душ, краны для мытья ног, места для переодевания, топчаны для лежания под навесами от солнца и турники. С тех пор я побывал на многих пляжах США, включая Техас, Флориду, Калифорнию и штат Вашингтон. Ни один из этих пляжей даже близко не стоит по оборудованию с Махачкалинским пляжем. В лучшем случае они имеют туалеты, иногда можно напрокат взять лежаки и тенты от солнца, на некоторых пляжах есть душ, но ни на одном нет турника и места для переодевания. И это в богатой Америке. Так что не все было плохо при социализме, было много и хорошего.
Каспийское море довольно коварное, конфигурация берега такова, что при определенных условиях возникает сильная обратная волна. Эта волна тащит в море пловцов, которые плывут к берегу. Обычно вывешивалось предупреждение, что плавать опасно, но многие не обращали на это внимание, и некоторые тонули, выбившись из сил. Мы это предупреждение тоже игнорировали, но мы знали, что надо делать при наличии обратной волны. Техника была довольно простая: плывя к берегу, надо наблюдать волны сзади. Как только замечали большую волну начинали плыть с максимально возможной скоростью. В момент, когда волна нас достигала, переставали грести и вытягивались в струну, тело было подобно доске. Волна подхватывала нас и несла на гребне на берег. Иногда скорость приземления была настолько высока, что приходилось сделать несколько кувырков, пока остановишься. Это было ужасно азартно.
Ещё я очень любил маевки. Первого мая весь город выходил на демонстрацию, а второго мая все, у кого был какой-нибудь транспорт, выезжали за город на маевку. Выезжали семьями, группами, предприятиями. Погода в это время в Махачкале отличная, и народ резвился на природе как мог. Футбол, волейбол, шахматы, карты и, конечно, традиционный шашлык из барашка. Это были редкие, дра- гоценные минуты общения с отцом, когда он не был занят.
Телевизоров в то время ни у кого не было, и я был единственным учеником в классе, у которого в доме был патефон. Периодически я устраивал экскурсии домой для своих одноклассников, и мы слушали разные пластинки. Во время моей учёбы в Махачкале моя старшая сестра Неля училась на геологическом факультете Грозненского Нефтяного Института. Когда она приезжала домой на каникулы, учила меня танцевать, в основном уроки шли под модный в то время фокстрот Рио-Рита. Это были первые уроки танцев, которые я до сих пор люблю.
Мне было 14 или 15 лет, когда, наконец вняв моим многочисленным просьбам, отец привез в дом овчарку. Я тут же назвал его Джульбарс и начал дрессировку по книге Служебное собаководство. Джульбарсу, однако, было уже полгода, то есть я запоздал на несколько месяцев с началом тренировок. Как известно, вся тренировка основана на принципе кнута и пряника. Моя собака, естественно, любила пряник и не любила кнут, Джульбарс затаил на меня злобу, и это могло кончиться весьма плачевно. Как-то вечером я пришёл домой и как только вошёл в почти темный коридор, услышал звук прыжка, это мой Джульбарс прыгнул на меня. Я инстинктивно выбросил вперёд правый кулак и попал им прямо в раскрытую пасть, опять же повинуясь какому-то инстинкту, я не стал выдергивать руку из пасти, а схватил левой рукой ошейник и стал тянуть его на себя, вдавливая кулак в горло собаки. Когда я, наконец, отпустил полузадушенного Джульбарса, он полностью признал, что я его хозяин, и мы оставались лучшими друзьями до его смерти.
Джульбарс вырос в очень крупную сильную собаку и был прекрасно тренирован. Он мог сидеть часами рядом с моими вещами на кишащем народом Махачкалинском пляже, все его почтительно обходили. Если после моря мне лень было идти пешком домой и я садился в городской автобус, Джульбарс по команде бежал домой через город и дожидался меня перед домом. Естественно, он был непременным участником маевок и прочих выездов за город.
На Каспийском море с Джульбарсом, Нелей и папой. 1955.
Почти все каникулы я проводил на курорте Талги, где работал отец. Талги находится всего в 15 километрах от Махачкалы, но это горная дорога. Наша компания развлекалась катанием на велосипедах, игрой в волейбол с отдыхающими и вечерними представлениями. Очень популярны были оперетты, арии из которых я знал тогда наизусть и люблю до сих пор.
Где-то шестом классе мы ещё баловались, делая дымовые шашки из рентгеновских снимков и закидывая их в палаты. Потом все же поумнели и перешли к другим забавам. Одна из них была следующая: мы привязывали за нитку рубль и, спрятавшись в кустах, клали его на дорожку, где прогуливались отдыхающие. Как только кто-то из них замечал наш рубль и наклонялся, чтобы его поднять, мы дергали за нитку. Реакция была очень разная, женщины, как правило, вскрикивали, у мужчин был более разнообразный диапазон: от ступора до погони за рублем.
Ещё на курорте было своё подсобное хозяйство, и там были лошади. Я туда часто наведывался и просил лошадь покататься. Как директорскому сыну мне не отказывали, лошади были, правда, без седла, только с уздечкой. Один раз лошадь понесла, и я скатился ей под брюхо, держась руками за шею. К счастью, кто-то сумел её остановить, и все закончилось благополучно. Когда я первый раз сел на лошадь с седлом, мне казалось, что я сижу в кресле.
У отца была служебная машина Победа. Я с детства обожал запах шоферской кабины и, естественно, подружился с водителем, он научил меня водить Победу, когда мне было 15 лет. Отец не возражал, он сам никогда машину не водил, и я иногда его возил в Махачкалу и назад, естественно, никаких прав у меня тогда не было.
Говорят, мужчины имеют два автономных органа. Где-то в 14 лет я обнаружил, что у меня их три. К известным двум добавилась правая рука, которая, к счастью не очень часто, действовала независимо от головы. Обнаружил я это свойство при следующих обстоятельствах. Вечерело, и я куда-то шел, когда мне преградили дорогу три парня старше, чем я. Начало разговора не предвещало ничего хорошего, и вдруг совершенно неожиданно для меня моя правая рука сделала нечто вроде длинного хука по лицу одного из парней. Они совершенно не ожидали такой наглости, так как каждый из них в отдельности был явно сильней меня. Тем не менее – повидимому, от неожиданности – тон разговора заметно снизился. Больше всего, однако, был ошеломлен я сам, так как все это случилось независимо от моей воли. Но тут, наконец-то, включился мозг, который дал команду ногам, и я покинул компанию на максимальной скорости, на которую был способен.