Страница 5 из 15
Часть I
Национальный идеал
Глава 1
Один идеал или несколько? Краткая история
1.1. Великое объединение
На момент, когда Мануилэ составлял свой меморандум, выражение «национальный идеал» имело долгую историю в румынской политической культуре. Накануне Великой войны эта синтагма означала национальное объединение, т. е. присоединение к румынскому государству всех считающихся румынскими провинций. Современное румынское государство-нация было создано в 1859 г. в результате объединения двух румынских, или Дунайских княжеств, Валахии и Молдовы, которые в то время находились под османским сюзеренитетом (полная независимость была обретена в 1878 г.). Но Румыния в границах 1859 г. (территория, впоследствии известная как Старое Королевство, или Регат) была окружена с востока, севера и запада территориями, на которых этнические румыны составляли или абсолютное, или относительное большинство населения. В средние века некоторые из этих провинций – в частности Бессарабия и Буковина – принадлежали Молдове. Фактически за пределами Румынии проживало больше этнических румын, чем на ее территории, что во времена господства национализма считалось ненормальным и несправедливым положением.
Румынский «национальный идеал» был вариацией на тему, которая для элит вновь созданных балканских государств была наиважнейшей: осуществление национального объединения, которое понималось как максимальное расширение контроля государства над территориями, считавшимися – по разным мотивам – наследием предков. В начале XX в. казалось, что шансы Румынии осуществить свой национальный идеал были даже меньше, чем у других новых государств Юго-Восточной Европы. Ее проблема состояла в том, что румынские «земли предков» находились в составе двух соседних могущественных империй, России и Австро-Венгрии, исчезновение которых считали вероятным лишь очень немногие современники. Руководители двух главных румынских политических партий – либералы и консерваторы – предпочитали не предаваться грезам, а сосредоточиться на неотложных аспектах социально-экономического развития, пытаясь одновременно сохранить равновесие в отношениях с Веной и Санкт-Петер-бургом[31].
Идеал, однако, сохранялся всегда: взлелеянный несколькими поколениями румынских поэтов, писателей и историков, он оказал сильное влияние на румынскую молодежь. Особенно значимой была роль историков, среди которых самым влиятельным и плодовитым в начале ХХ в. был Николае Йорга, прозванный «апостолом нации». Человек колоссальной энергии и амбиций, обладавший невероятной памятью и трудолюбием, он оставил огромное наследие, насчитывающее 1200 книг и брошюр, плюс приблизительно 23 тыс. статей и рецензий[32]. Накануне Великой войны Николае Йорга пользовался особым успехом у публики как оратор и публицист. Его лекции в Бухарестском университете в годы, предшествующие Первой мировой войне, неизменно собирали многочисленную и разнородную аудиторию. Йорга, получивший образование во Франции и Германии, был националистическим историком в духе Леопольда фон Ранке. Он считал, что европейская история неумолимо двигалась к «выделению народов из универсализма священной средневековой империи <…> согласно закону национальной крови». Таким образом, осуществление национального идеала было лишь вопросом времени – иначе просто быть не могло[33].
Трансильвания, одна из оккупированных иностранцами (по мнению румынских националистов) румынских провинций, занимала почетное место в румынском национальном воображении. Такое положение объяснялось двумя факторами. Во-первых, согласно общепринятой в Румынии версии национальной истории, Трансильвания была колыбелью румынского народа. Именно в ее горах укрывались потомки римских колонистов из завоеванной Дакии после ухода римлян на юг от Дуная (270–275 гг. н. э.), в течение девяти веков, вплоть до XII в., когда они вновь появились на исторической сцене и были отмечены в письменных источниках[34]. Именно из Трансильвании румыны продвинулись на юг, вновь заселив земли, оставленные ими после ухода римлян и получившие позднее известность как Валахия и Молдова.
Во-вторых, с конца XIX до начала ХХ в. румынское население Трансильвании испытывало сильное давление со стороны венгерского государства, которое стремилось мадьяризировать все невенгерские национальности страны. В ответ на венгерское ассимиляторское давление румынская элита Трансильвании создала ряд автономных культурных организаций, газет, журналов, банков и фирм, которые обслуживали нужды румынских крестьян. Румынская интеллигенция вела пропагандистскую войну против будапештского правительства, стремясь склонить венский двор к вмешательству во внутренние дела венгерской части дуалистической империи в интересах румын и завоевать европейское общественное мнение (так называемое меморандистское движение 1880-х гг.)[35]. Националистический пыл в Трансильвании был так силен, что переливался через Карпаты и вдохновлял восторженных юношей Бухареста. Среди них был и Никифор Крайник, будущий националистический публицист и поэт. Несколько десятилетий спустя после Великой войны, он напишет: «Трансильвания означала [для нас] национальный идеал!»[36]
Таким образом, мотивом выступления Румынии против Австро-Венгрии на стороне Антанты в августе 1916 г. была Трансильвания. Однако военные действия не оправдали надежд румын. Несмотря на первоначальный энтузиазм, военный вклад Румынии оказался посредственным, и в марте 1918 г. страна была вынуждена заключить сепаратный мир с Центральными державами, которые к тому времени оккупировали большую часть страны, включая и столицу – Бухарест. Однако к осени 1918 г. Центральные державы потерпели поражение на Западном фронте, и 10 ноября 1918 г. Румыния вновь вступила в войну против них. Австро-Венгрия распадалась, и румынские войска быстро оккупировали Трансильванию и Буковину, где политически мобилизованное румынское население устроило демонстрации с требованиями объединения с Румынией. (Бессарабия уже присоединилась к Румынии при схожих обстоятельствах в марте 1918 г., с согласия Германии и Австро-Венгрии, когда Российская империя распадалась в результате большевистской революции.) Политический кризис в Венгрии достиг своей кульминации 21 марта 1919 г., когда коммунист Бела Кун стал премьер-министром и была создана Венгерская советская республика. Это событие дало румынам повод еще дальше проникнуть на венгерскую территорию, и в августе 1919 г. они уже вступили в Будапешт[37]. Такое развитие событий усилило их позиции при переговорах на Парижской мирной конференции.
Румынский успех в Париже был впечатляющим[38]. Не столь важно, был ли он достигнут благодаря присутствию румынских войск в провинциях, на которые румыны претендовали, или вследствие выражения народной поддержки объединению с Румынией со стороны этнических румын в соответствующих провинциях, или твердости и ловким дипломатическим маневрам главы румынской делегации Иона И. К. Брэтиану, или приверженности союзников вильсоновскому принципу раздела территорий «согласно этнографическим и расовым чертам местного населения», или же сочетанию всех этих факторов. Гораздо важнее то, что румыны получили почти всё, что хотели, за двумя исключениями[39].
Во-первых, вопреки бурным протестам румын, западный Банат был отдан сербам: согласно переписи 1910 г., румыны составляли 37,42 % населения всей провинции. Румыны настаивали на том, что Банат был целостной географической единицей, которую нельзя разделять, и требовали присоединения его целиком, но союзники решили по-другому и отвели западную часть, примерно треть, сербам, которые имели там явное большинство; румыны же получили остальное[40]. Во-вторых, Румынию заставили подписать договор, гарантирующий права меньшинств и предусматривающий предоставление избирательных прав евреям, которые на тот момент в подавляющем большинстве были лишены возможности получить румынское гражданство. Этот же договор вводил контроль со стороны Лиги наций над исполнением положений о правах меньшинств. В Румынии этот договор воспринимался как вмешательство во внутренние дела и национальное унижение и на долгое время стал предметом националистических протестов[41].
31
См.: Charles и Barbara Jelavich, The Establishment of the Balkan National States (Seattle: University of Washington Press, 1977), pp. 178–182, 246–247.
32
О Йорге см.: Nicholas M. Nagy-Talavera, Nicolae Iorga: A Biography (Portland, OR: Center for Romanian Studies, 1998).
33
Выражение принадлежит Никифору Крайнику, в то время поклоннику Николае Йорга. См.: Crainic, Zile albe, zile negre, ed. Nedic Lemnaru (București, Casa Editorială „Gândirea”, 1991), pp. 105–106.
34
О том, как румынские историки обычно представляют это малоизвестное время своей национальной истории, см., например: Nicolae lorga, A History of Roumania: Land, People, Civilization (London: T. F. Unwin Ltd., 1925), pp. 11–79. С убедительным критическим текстом можно ознакомиться у Лучиана Бойя: Lucian Boia, History and Myth in Romanian Consciousness (Budapest: Central European University Press, 2001), pp. 83-128.
35
См.: Hitchins, Rumania, 1866–1947 (Oxford: Clarendon Press, 1994), pp. 202–230.
36
Crainic, Zile albe zile negre, p. 77.
37
Hitchins, Rumania, 1866–1947, pp. 279–287.
38
Лучшая книга на английском языке по данной теме написана Шерманом Дэвидом Спектором (Sherman David Spector), Rumania at the Paris Peace Conference: A Study of the Diplomacy of Ioan I. Brătianu (New York: Bookman Associates, 1962). Румынская историография очень обширна. См., например: Gheorghe Brătianu, Acțiunea politică și militară a României în 1919, ed. Șerban Papacostea (București: Corint, 2001; Cartea românească, 1940), дополнительную библиографию – см.: Hitchins, Rumania, 1866–1947, p. 562. О значении этнографии при установлении границ Румынии см.: Jacques Bariety „Le comite d’ etudies du quai d’ Orsay et les frontieres de la Grande Roumanie, 1918–1919” Revue roumaine d’ histoire, 35, nr. 1 (1996), pp. 43–51.
39
Процитированные слова были обращены президентом Вудро Вильсоном к Иону И. К. Брэтиану на пленарном заседании Верховного совета (глав государств и правительств Америки, Великобритании, Франции, Италии) от 29 мая 1919 г. (цит. по: Spector, Rumania at the Paris Peace Conference, p. 140).
40
Spector, Rumania at the Paris Peace Conference, pp. 123–126; 220–221. В то время как Банат разделили по этнографическим критериям, в Буковине, где в северной части преобладали украинцы, дела обстояли иначе. Вопреки протестам украинских лидеров, вся провинция отошла к Румынии. См. Hausleitner, Die Rumânisierung in der Bukowina, pp. 38–39, 102–107, 126–127, 195, 221–222.
41
См.: Spector, Rumania at the Paris Peace Conference, pp. 205–208, 213–219; Hitchins, Rumania, 1866–1947, pp. 286–291.