Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944)

В межвоенный период демографическая ситуация в Новой Добрудже постоянно менялась в пользу этнических румын. Если в 1912 г. их было 6 тыс. (2,3 % всего населения), то в 1930 г. уже 69 тыс. (19 %), а в 1940 г. 86 тыс. (21 %), в то время как численность болгар и их удельный вес в местном населении изменились следующим образом: 1912 г. – 122 тыс. (43 %); 1930 г. – 137 тыс. (37 %); 1940 г. – 152 тыс. (37,2 %). Еще более драматически изменилось демографическое положение турок и татар: с 1912 г., когда они составляли 136 тыс. (48 %), до 137 тыс. (40,6 %) в 1928 и до 96 тыс. (26 %) в 1938 г.[142] В массе переселенцев румынского происхождения были две группы колонистов с особым статусом. Рассмотрим эти группы более внимательно, поскольку именно на них чаще всего ссылались румынские националисты, когда говорили о колонизации Кадрилатера как примере для подражания.

Первой группой были военные колонисты. В июне 1922 г. полковник Георге Расовичяну, командир 9-го горнострелкового полка, воевавший в недолгой кампании 1916 г. в Добрудже, послал военному министру меморандум, в котором предложил превратить в колонистов своих демобилизованных солдат и поселить их вдоль границы с Болгарией, на юге Добруджи. В каждой колонии должно было проживать по 50 семей; колонисты должны были жить под руководством одного из бывших офицеров. Расовичяну подкрепил свой план милитаристской и националистической риторикой, выдавая его за прецедент для всей страны, границы которой должны быть укреплены подобными военно-аграрными поселениями[143].

Правительство одобрило это предложение и в том же году издало соответствующий указ, во исполнение которого были сформированы 13 колоний с 453 колонистами. Однако и этот эксперимент завершился провалом. Как установила комиссия военного министерства в 1928 г. (когда у власти было национал-царанистское правительство во главе с Юлиу Маниу), колонисты, чьи права собственности не были четко определены, жили в условиях «неокрепостничества» под контролем своих командиров, и большинство из них так и не закрепилось в военных колониях, разрываясь между селами, откуда они были родом, и военными колониями. На основании собранных комиссией сведений правительство распорядилось прекратить создание военных колоний, освободило колонистов от зависимости по отношению к руководителям колоний, а также лишило некоторых из них звания колониста и соответствующих привилегий. Подтверждение прав собственности получили лишь 55 % из первоначального числа колонистов[144].

С 1925 г. в провинции начался новый эксперимент. На этот раз толчок пришел из-за рубежа. Глубокие изменения, произошедшие на Балканах после Мировой и турецко-греческой войн, привели к резкому ухудшению положения арумын, которые известны также как куцовлахи, а в Греции еще и как влахи. Происхождение данной этнической группы спорно. Их язык весьма близок, но не идентичен румынскому языку. Нет сомнения в том, что они являются потомками древнего романизированного населения, однако неясно, жили ли они изначально на территории к северу от Дуная, и тем самым долгое время входили в то же сообщество, что и предки современных румын, а затем мигрировали в направлении к югу от Дуная, или же они были отдельной этнической группой на юге Балкан с момента ухода оттуда римлян. На протяжении веков арумыны вели полукочевой образ жизни, занимаясь скотоводством, караванной торговлей, ростовщичеством и различными ремеслами. Лишь малая часть арумын занималась земледелием, в отличие от большинства других балканских народов. На Парижской мирной конференции представители арумын оценивали численность своего народа приблизительно в 500 тыс. человек; большинство из них проживало в то время в Греции[145].

Своих «братьев» к югу от Дуная румыны открыли в середине XIX в., и с тех пор различные группы националистов периодически разворачивали кампании в прессе по вопросу о преследованиях, которым якобы подвергаются данные группы населения. Румынские правительства предпочитали занимать более осторожную позицию и воздерживаться от политической эксплуатации этой потенциально взрывоопасной темы. Правительства ограничивались предоставлением финансовой помощи арумынским школам и церквям, преследуя, помимо гуманитарной, цель обозначить свое присутствие на Балканах. В самом арумынском сообществе, однако, прорумынские активисты были в меньшинстве, большинство же арумын поддерживало национальные стремления греков (феномен, известный под названием эллинофилии)[146]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «