Доктор

Доктор, несколько раз рванув застрявшую дверь, наконец ее распахнул и зашел внутрь. Все убранство крошечного домика состояло из койки со старым пружинным матрацем, на котором лежал старый сетчатый гамак, стола, заваленного множеством старых журналов, и стоящих в углу лопат, граблей и множества других предметов, необходимых для огорода.

При виде журналов, заваливших стол, у Вальки защипало в глазах, а сердце защемило от тоски и радости, потому что он все же сюда приехал. Валька вспомнил, как отец в последний их визит сюда, ища справочник, на котором записал важный номер телефона, раскидал сложенную стопку старых журналов и газет, половина из которых пошла бы на растопку, а остальная на мытье окон, и вот до сих пор те журналы лежали в таком же беспорядке, будто отец только-только навел бардак и вышел на огород.

– Господи боже! Тут уж и лягушки!

Валька закатил глаза и, выудив из угла старую косу, взял брусок для заточки и вышел на улицу.

– Ого! – Марк замер, уставившись с опаской на Валькино «оружие» – Это что, древняя коса?

– Она не древняя!

– Кто этим пользуется?! Это ж каменный век!

– Я! – Валька, насупившись, уселся на трухлявый пень, служивший по совместительству порожком и импровизированной табуреткой, и принялся затачивать старую косу бруском.

Пока Валька косил поросший бурьяном участок, Марк не хуже археолога-любителя изучал маленький домик, предварительно сняв с себя чистую футболку и натянув то, что доктор взял с собой в пакете, а именно старую, растянутую футболку, которая хоть и натянулась на широких плечах, но, тем не менее, налезла.

– Это так странно… – Марк стоял за Валькиной спиной и ковырялся в баночке из-под горошка, набитой мелочовкой, пока тот пытался добиться из старого крана выходящей на участок трубы воду. – Тут столько старых приспособлений… Мы есть сегодня будем? – Марк резко перевел разговор на другую тему.

– Да. Принеси черный пакет из багажника.

В пакете Марк обнаружил сырую картошку, вареные яйца с огурцами, хлеб и сосиски.

– Где мы будем это готовить? Тут нет плиты.

– Я знаю, не волнуйся.

Валька, сжигавший в это время собранную сухую траву, побросал картошку в костер, а на вбитые колышки повесил котелок с водой. Под ошеломленным взглядом Марка он нанизал сосиски на тонкие прутики орешника и, вручив ему веточки, поручил жарить сосиски.

Марк поначалу бухтел, что он не первобытный человек, потом ныл, что тут ему некомфортно, нет ни воды, ни туалета, и лучше вызвать рабочих, которые приведут участок в порядок, но когда Валька окатил привередливого аристократа из шланга ледяной водой, которую таки умудрился открыть, повернув проржавевший кран, все негативные мысли из головы зануды выветрились. Марк подскочил с пенечка, на котором сидел, и, спасая сосиски от воды, бросился наутек, но Валя, уставший слушать за полдня это нытье, решил на нем отыграться.

– Я и подумать не мог, что ты можешь быть настолько жестоким!

Марк, закутанный в плед, сидел на раскладном стуле и с плохо скрываемым наслаждением ел с прутика сосиску, запивая все это заранее приготовленным чаем из термоса с яблоками, мятой и шиповником. Валька отставил лопату, которой закончил копать первую на этом участке грядку, и, усмехнувшись, взглянул на довольного Марка, навернувшего уже не только свои сосиски, но и яйца с хлебом.

– Хватит ныть. Тебе кто-нибудь позвонил за это время?

– Нет… Тут сети нет.

– Ну вот. Может быть кто-то из родственников приехал?

– К чему ты клонишь…

– А ты как думаешь?

Марк нахмурился, дожевал свою сосиску, грустно посмотрел на Валину и, получив одобрительный кивок, съел еще и ее, а потом расслабленно вытянул ноги и откинулся на спинку.

– Ну, вообще да… тут неплохо, но если ты кому-нибудь скажешь про это место, то мы сюда ездить не будем.

– Хорошо, тут, кстати, недалеко озеро, можно рыбу ловить.

– Отлично… думаю, нужно достроить дом, а этот оставить как сарай.

Остаток дня прошел для Вали под довольный бубнеж Марка, который планировал новый газон на участке и постройку небольшого «теремка».

– О Боже! Кажется, мы совсем забыли про Платона!

– Не переживай, там Лейла, я попросил ее присмотреть за ним.

– А откуда у нее ключи?! – Марк возмущенно оглянулся на уставшего, но довольного Вальку.

– Я ей свою связку с возвратом дал.

– А если она дубликат сделает?!

– Не сделает.

С появлением сети их телефоны затрещали от приходящих смсок и оповещений. Валька с Марком синхронно застонали.

– Поехали сюда завтра вечером, – наконец предложил Марк, ответив на второй звонок Софии, взволнованной из-за недоступности телефонов обоих парней.

– Странно слышать это от тебя, но я согласен!

Глава 19

Валька, жмурясь от яркого утреннего солнца, осторожно пробирался через заросли с ведром чистой родниковой воды. Выйдя на дорогу, Валька довольно осмотрел свою шестерку. Машину они с Марком приобрели недавно для того, чтобы успокоить любопытных соседей, взиравших на черного монстра БМВ Марка с трепетным ужасом и толикой осуждения, и скрываться от Лейлы с Софией, которые упорно пытались разузнать, куда парочка постоянно уезжает. София пыталась отследить машину Марка, но с появлением шестерки эта проблема решилась, да и сама по себе старенькая, но хорошо отреставрированная шестерка смотрелась на дороге дачного кооператива гармоничнее, чем огромный черный монстр, который перегораживал весь проезд своими габаритами.

Перейдя дорогу и любовно погладив лазурный бампер (цвет машины Валя сменил в первую же неделю), Валька открыл калитку, недавно появившуюся стараниями Марка и начавшую обрастать виноградом, и вошел на семь соток своего личного умиротворения. Огородик у них с Марком вышел славный, многое скорее всего не взойдет, земля давно не обрабатывалась, но вид аккуратных грядок вызывал умиротворение, а небольшой квадрат идеального зеленого газона – улыбку. Все же Марк остался верен себе и после долгих споров отвоевал территорию под горячо любимый газон, на котором теперь стояли два плетеных кресла из «Метро» и круглый столик с древним самоваром, который Валька нашел на крошечном чердаке старого домика. Как нагреть самовар, Валька разбирался несколько дней, не понимая этой технологии, пока сугубо городской житель Марк не запихнул в трубу горящее полено с углями и не накрыл это специальным дырявым колпачком. С тех пор чай из самовара стал особой традицией, которой никто не пренебрегал.

Как позже оказалось, пить дома чай, заваренный водой, вскипяченной электрическим чайником, стало кощунством, напиток казался невкусным и недушистым, перед глазами сразу всплывал дачный здоровяк, ароматная мята и две фарфоровые кружечки, которые Марк милостиво выделил из пылящегося дома сервиза. Получившаяся чайная коллекция стала особой любовью Марка, забывшего о кофе и пристрастившегося к чайной церемонии. Поначалу этим занимался Валька, к чёрному индийскому чаю добавлялось все, что найдется, а находились обычно листы мяты, смородины, малины и парочка кусочков яблока, но позже Марк взялся сам разрабатывать «идеальный по составу и безупречный по вкусу» чай, оттеснив от данного занятия Валю.

Марк стал любимцем продавцов в чайных магазинах, где он скупал разные виды чая, выискивая полезные сорта, а недавно любитель чая на свежем воздухе нашел поляну (ну как нашел, добрые люди подсказали) с иван-чаем и теперь сам его собирал, а потом сушил по особой технологии. Попробовать чай Марка им еще не довелось, слишком рано, но собрано было по меньшей мере на несколько лет вперед, и на этом матерый адвокат не собирался останавливаться, несмотря на несколько покусившихся на филей и плечо клещей.

Валька залил ключевую воду в самовар и, вытащив из горящего костра небольшое поленце с алыми языками, запихнул его к щепкам в самовар. Из широкого горла медленно потянулся дым, Валька, проследивший за тем, чтобы щепки тоже загорелись, удовлетворенно хмыкнул и, взяв пузатый чайничек, вылил остатки вчерашней заварки. В душе боролись два чувства, нужно было разбудить сладко сопящего Марка, чтобы тот заварил чай, потому что Валя обещал, что сам заваривать не будет, ведь его чай для новоиспеченного гурмана оказался недостаточно хорош, но на часах было пять утра, на душе – волшебно от утренней тиши и солнышка, щедро заливавшего все вокруг, а от мысли, что в домике на новом матраце (пока без кровати), запутавшись в простыне, спит его любимая половинка, без которой Валентин себя уже не представлял, в груди появилось незнакомое, щемящее чувство счастья, удивительно расширяющее пространство грудной клетки. Хотелось улыбаться и смеяться без причины, Валька уже начинал бояться собственного счастья, ведь нельзя же быть настолько счастливым? Вдруг, если он будет слишком счастлив, это растущее с каждым днем счастье не поместится в его груди и, вырвавшись солнечным светом, исчезнет, отправившись к кому-нибудь еще?