Доктор

– Ма-а-а-арик, ну ты же не выставишь родную сестру с подарками накануне Нового года! Вы и так с нами отмечать не хотите, уединились как два отшельника! Совсем пропали! – доносилось из-за забора. – Мы скучаем!

Валька улыбался, видя муки выбора Марка, который вообще не хотел никого видеть, но долг, семья и все такое тянули его все же открыть дверь.

– Зайчик, открой ты ей… она же твоя родня. – Валькин «зайчик» был самым слабым местом Марка, потому что называли его так очень редко и только в минуты душевной близости, плюс уж на кого-кого, а на «зайчика» Марк меньше всего походил. Скорее, на матерого волчару, но нежное, полушепотом сказанное Валькой «зайчик» растапливало все острые «иголки» Марка, и тот, как самый послушный ягненок, делал то, что его просили. Марк, получив поцелуй в колючую от трехдневной щетины щеку, пошел к воротам и, почти отперев дверь, спросил: «Ты одна?», но вместо ответа услышал очередной сигнал клаксона.

– А вдруг она не одна?! – обеспокоенно взглянул на Вальку Марк.

– Ну, подумаешь… вряд ли в ее спортивную машину влезет больше одного человека. – Валька озадаченно почесал затылок.

Марк скрепя сердце открыл при помощи пульта ворота, и на широкую площадку перед домом вместо красной спортивной машинки сестры въехал огромный белый внедорожник, из которого навстречу шокированному хозяину высыпала вся малолетняя родня вместе с сестрой и ее мужем, а следом за ним еще одна машина, из которой степенно выбрались родители растерянно стоящего с лопатой Марка и два брата, чьи дети прибыли в первой машине.

И все вокруг зашумело и закружилось, счастливый пес носился вокруг веселой толпы детей и взрослых.

Валька, подхвативший на руки подросшую Лизоньку и покружившийся с ней, взглянул на ошеломленного Марка, бегающих детей и собаку.

– У меня есть подарррок для Марррка! – старательно выговорила букву «р» сидящая у него на руках Лиза.

– Это замечательно! Думаю, твой подарок поднимет ему настроение. – Валька покосился на пытающегося взять себя в руки Марка. – Пойдём подарим ему.

Пробравшись через суетящуюся толпу понаехавших родственников, парочка подошла к Лейле, лениво защищавшейся от нападок разгневанного брата.

– Мама, где подарррок Марррка? – звонкий голосок Лизоньки прервал их спор.

– О, точно! Марк, у Лизаветы есть для тебя сюрприз! Она сама его выбирала, сказала, что он тебе понравится.

Под прищуренным взглядом брата Лейла залезла на заднее сиденье и вытащила небольшую квадратную коробочку, обернутую разноцветным шарфом.

– Дай я! Дай я! – Лиза забрала из маминых рук сверток и торжественно подошла к дяде, которого предварительно толкнули в бок, чтобы тот изобразил на лице заинтересованность.

– Вот, дядя Марррк, я поздравляю тебя с Новым годом! Желаю тебе хороших оценок, много «лучших друзей», мультиков и сладостей! А, и хорошего пищеварения! – Марк озадаченно взглянул на Лейлу, та лишь пожала плечами. – Бабушка София говорррит, что Валя тебя плохо корррмит и испортил тебе ПИЩЕВАРРРРЕНИЕ! – усердно проговаривая слова, закончила свое поздравление Лиза.

Валька заскрипел зубами, вспоминая прошедший год и свои попытки отбиться от навязчивой опеки «свекрови», которая с чего-то решила, что Валентин должен готовить ее Марику пищу, она даже попыталась давать советы, что и как ему готовить, спрашивая, что именно они сегодня едят. На что Валя привычно перечислял продукты из серии: пельмени, сосиски, лапша быстрого приготовления. Марк просил его перестать врать и нагнетать обстановку, но Валя все равно продолжал при каждом подобном разговоре рассказывать про пиццу, которую они оба на дух не переносили, бургеры, пельмени и так далее, и вот проболтавшаяся Лизонька дала всем понять, что София жалуется всей семье на то, что «Валя испортил Марку пищеварение». Валька почувствовал, как закипает. Ситуацию спасла Лейла.

– Посмотри, что Лиза тебе дарит! – Марк, успокаивающе поглаживающий спину Вальке, взял в руки сверток и, поблагодарив, развернул.

– Это, бл*дь, еще что?!

– Марк!

– Марк! – закричали в унисон Валька и Лейла.

– Бл*дь! Бл*дь! Бл*дь! – радостно повторила Лизонька. – Это хомячки! Ну, ты глупый, дядя Маррррк! Ррразве ты не знаешь, как выглядят хомячки?!

– Я-то знаю! Но почему их трое?!

– Потому что им будет грустно друг без дружки! У них дружная семья, как у нас! – Лизонька развернулась и радостно поскакала на одной ноге к бабушке.

– Нахрена мне хомяки?! У меня есть матерщинник попугай и жрущая мебель собака! Зачем мне еще эти вонючие колобки?! – Марк развернулся к сестре.

– Спроси свою племянницу, это ведь она выбирала!

Лейла подняла руки вверх, и в это момент Лизонька допрыгала на одной ножке до бабушки с дедушкой и, оказавшись на ручках у дедушки Германа, спросила на всю парковку:

– Бабушка, а что такое бл*дь?

София, ахнув, прикрыла рукой рот.

– Где ты это слово услышала?

– Дядя Марк сказал!

– Ээээ… я, пожалуй, пойду в дом… – И, похлопав побледневшего Марка по плечу, Лейла катапультировалась в сторону дома.

– Ну и я… что-то я как-то подмерз… – Валька виновато посмотрел на Марка, в чьих глазах бегущей строкой проносилась фраза: «Как ты можешь бросить меня в трудную минуту?», и даже подумал на секунду остаться, но, взглянув на решительно шагающих в их сторону «бабушку» и «дедушку», быстро забыл о своих благородных порывах.

– Как мой вечер, полный развязного секса, превратился в ЭТО?!

– Потерпи, зайчик… Давай мне своих хомяков… а то еще замерзнут… – Валька, стыдливо отводя взгляд, выдернул из одеревеневших пальцев Марка коробочку с хомячками и, быстренько чмокнув Марка в губы, направился в сторону дома, пока и ему не прилетело заодно с Марком.

Глава 16

«Доброе сердце прекраснее, чем все разумы мира, вместе взятые».

– Где он?!

Марк в распахнутом пальто без стука влетел в кабинет заведующей, заставив женщину испуганно дернуться и выронить чашку с чаем, которая, упав, разбилась, залив чаем ламинат.

– Вы могли бы стучать, прежде чем входить? – Хмурая заведующая недовольно поджала губы.

– Где Валентин?!

Марк был слишком взвинчен для любезностей и вежливости. Всю неделю Валя был напряженным, хмурым и вспыльчивым, будто держал на собственных плечах всю тяжесть небес, а вчера вечером не вернулся домой, отписавшись, что остается на смену. Что удивительно, в сообщении не содержалось ставших традиционными уговоров или извинений, Марка сухо поставили перед фактом и отключили телефон.

Промучавшись ночь в неизвестности, не проспав и полчаса, в пять часов утра Марк рванул в больницу, зашел в ординаторскую, курилку, опросил Валиных коллег по работе, но все пожимали плечами и говорили, что он ушел, как кончилась смена, и больше не приходил. Петровича, как ни странно, в больнице тоже не было.

– Где он?! – Марк нервно дернул воротничок рубашки.

Татьяна Николаевна тяжело вздохнула, отмотала от бумажного полотенца несколько листов бумаги и молча вытерла лужу на полу, оттягивая разговор.

– Он у Петровича… – наконец пояснила женщина нависшему над ней Марку.

– Что он там делает?!

– Пьет! – гаркнула раздраженная заведующая.

– Что?.. Что значит пьет? Что пьет? – Марк удивленно отстранился, растеряв весь запал.

– Очевидно, что не чай с печеньками! – Татьяна Николаевна отвела взгляд и отвернулась к окну.

Марк растерянно нахмурился, стянул шарф с шеи и, покомкав его в руках, сел в кресло напротив стола заведующей.

– И по какому поводу… пьянка? Что за праздник?

– Если бы…

Марк внимательно всмотрелся в усыпанные сединой волосы, испещренное морщинами лицо и впервые за пудрой и яркими тенями, за циничностью, сухим профессионализмом и жесткостью увидел печаль, граничащую с осознанием неизбежной обреченности.