Янтарь и Льдянка

Он выпрямился, отталкиваясь от стены, и, сделав несколько шагов вперед, поравнялся со мной. Захотелось отступить, сбежать, но огневик вскинул руку и вцепился в мой локоть, до боли сдавливая его пальцами.

– Если я еще раз увижу тебя рядом с ней, я тебя убью, – произнес он каким-то невыразительным будничным тоном, от которого у меня по спине пробежали мурашки. Казалось, лучше бы он кричал и швырялся огненными шарами. – И скажи спасибо, что каким-то чудом не убил прямо сейчас.

А затем Янтарь развернулся и резко дернул меня, вынуждая идти за собой.

– Она все равно никогда не будет твоей. Она тебя ненавидит! – выкрикнул вдруг Риан ему вслед.

Мне захотелось затопать ногами и закричать, что они оба идиоты, и мне никто не нужен, пусть оставят меня в покое и перестают дергать туда-сюда, втягивая в свою давнюю вражду. Но один взгляд на застывшее лицо и ледниковый холод в глазах, лишал способности издавать вообще какие-либо звуки, а уж тем более связно выражать мысли.

– Ты ошибаешься, – отчеканил Янтарь, на мгновение остановившись в дверях. – Она будет моей. Женой.

За нашими спинами в стену оранжереи с бешеным ревом врезался огненный шар. Раздался дикий грохот и звон лопнувшего стекла. Янтарь даже не обернулся, только еще сильнее стиснул мою руку и ускорил шаг.

– Отпусти! – опомнилась я через несколько десятков шагов, пытаясь вырваться.

– Нет, – ответил Янтарь, не поворачивая головы.

– Куда ты меня тащишь? – я невольно услышала в своем голосе истерические нотки.

– В твою комнату. – В отличие от меня, он был невозмутим, как ледяная глыба. Ледяная глыба, с заточенным внутри адским пламенем. – И прямо сейчас лучше помолчи.

Я хотела возмутиться, но благоразумие в кои-то веки взяло верх. Янтарь меня пугал. И я впервые в жизни не могла предугадать, как он себя поведет в следующую минуту.

В комнату он меня буквально впихнул, отпуская локоть. Я невольно сделала несколько шагов вперед и едва удержала равновесие.

– Ты не выйдешь отсюда до завтрашнего дня.

– Что? – Я развернулась, не веря своим ушам. – Как ты смеешь?

– Как я смею? – вкрадчиво поинтересовался он. – Я предупреждал… просил тебя держаться от него подальше. Ты все это время отказывалась выходить из комнаты, опасаясь покушений, а потом убежала, демон знает зачем, с малознакомым гвардейцем! Не говоря уже о том, за чем я вас застал! – его голос постепенно набирал обороты.

– Малознакомый?! Он спас мне жизнь! И не раз! – я в свою очередь тоже сорвалась на крик, чувствуя, как на глазах начинают скапливаться злые слезы незаслуженной обиды. О чем он вообще подумал, и какое право имеет кричать на меня? Да еще и запирать меня в комнате! – Он сказал, ему нужна помощь, я понятия не имела, что… да и какое тебе дело?! Я могу сама выбирать, кому доверять, а кому нет! И с кем и когда мне встречаться! И не тебе мне указывать, когда ты сам марионетка в руках папаши. А Риан, он…

– Не смей упоминать при мне это имя! – Янтарь рявкнул так, что, казалось, даже стекла задрожали.

Слезы одна за другой покатились по щекам, как я ни пыталась их удержать. Меня ни капельки не тронуло признание гвардейца, только огорошило. Он нравился мне, но я ни мгновения не задумывалась о том, чтобы ждать чего-то большего, воспринимая его как друга. А вот реакция Янтаря потрясла. Почему он так разъярился? И словно в ответ на эту ярость во мне тоже поднималась волна злости.

– Ненавижу тебя, – прошептала я. Ладони закололо иголочками льда, магия начинала выходить из-под контроля, но это волновало меня сейчас меньше всего. – Ненавижу твоего отца. Ненавижу этот дворец и всю Империю. Оставьте меня в покое!

– Анаис, – словно что-то почувствовав, Янтарь сам неожиданно успокоился и шагнул вперед, примирительно поднимая руку, но меня уже было не остановить.

– Уходи. Видеть тебя не могу. Убирайся! – Вслед за последним выкриком вылетел целый рой ледяных стрел.

Я даже успела слегка испугаться. Их было так много, что мне показалось  — все их остановить просто невозможно, и спустя мгновение в моей комнате вместо Янтаря окажется его труп. Но я, как и прежде, недооценила мага. Его фигуру охватило слепящее глаза пламя, такое сильное, что те стрелы, которые могли в него попасть, растаяли в воздухе, а остальные смертельным градом врезались в стены, сдирая обивку, круша вазы и картины.

После оглушающего грохота в комнате повисла столь же давящая на уши тишина. Янтарь зачем-то пнул осколок, который с легким звоном пропрыгал через всю комнату, а затем вышел, так громко хлопнув дверью, что со стен рухнули остатки картин.

Я без сил упала на кровать, сжалась в комок, прижимая к себе подушку, и глухо разрыдалась.

Я сама не заметила, как бесконечные, душащие рыдания перешли в сон, но, когда открыла глаза, на улице уже стемнело. В высокие окна ярко светила луна, окрашивая всю комнату в синие тона и расчертив ее длинными полосками теней. Нестерпимо болела голова. С трудом сосредоточившись, я прочитала нужную формулу, дополнив ее пассами, и по комнате словно летний ветерок прошуршал, зажигая многочисленные свечные фитильки. Теплый желтый свет разогнал сумрак, высвечивая белоснежный циферблат: семь вечера.