Страница 127 из 142
– Грейс никогда не скрывала жажду власти, – неуверенно добавила я. – И свою к нам неприязнь.
– В этом-то и дело. Ее Высочество не казалась мне настолько глупой, чтобы, замыслив убийство, демонстрировать свою ненависть тому, кого она собирается убить.
– Но… – Меня внезапно осенила мысль. – Если бы мы не оказались на этой площади, мы никогда бы не узнали, что бунт – это попытка убийства! А если бы ему удалось расшевелить толпу, и она действительно ринулась во дворец? И, чем демон не шутит, добралась бы и до нас? Эти арбалетчики стали бы просто разъяренными жителями, несущими так называемое правосудие, а не наемными убийцами.
– Это звучит очень похоже на правду, – кивнул командующий. – Но бунт и «якоря»… это совсем разные подходы.
На несколько мгновений в комнате зависла тишина.
– Я вижу только один способ в этом разобраться. – Дарел выпрямился и отбросил измученную мятую ленту в сторону. – Полагаю, канцлер не откажет Императору в беседе по душам даже в столь позднее время суток?
Лир Сэндел усмехнулся, а огневик вдруг перевел взгляд на меня.
– Ана…
– Я пойду с вами! – тут же возмутилась я, решив, что он надумал просветить меня насчет женского и неженского дела.
В золотистых глазах мелькнули смешинки, а уголки губ дрогнули.
– Я просто хотел спросить, не желаешь ли ты перед этим одеться?
Мужчины запоздало уставились на мой покрывальный кокон, а затем поспешно отвели глаза. Я вспыхнула, показала мужу язык, воспользовавшись тем, что маг и гвардеец отвернулись, и умчалась в нашу спальню.
Когда спешно разбуженного канцлера привели в кабинет, где уже расселись мы вчетвером, он мало походил на отъявленного злодея. Лицо у мужчины было на редкость растерянное, очки висели на самом кончике носа, грозя съехать совсем. Он сонно и близоруко щурил глаза, в которых не было ни тени понимания происходящего, и выглядел на редкость жалко в наспех наброшенном и застегнутом через одну пуговицу камзоле.
– Ваши Величества, лиры…
– Присаживайтесь, лир Гриндер, – любезно предложил Дарел, кивнув на стул напротив себя.
Канцлер опустился на сиденье и нервно поправил очки.
– Сегодня ночью на меня было совершено покушение, Ваше Сиятельство, – отчеканил муж, пристально глядя ему в глаза.
– Какой ужас! – Канцлер, казалось бы, совершенно искренне испугался. – Как это случилось? Вы не пострадали?
– К счастью, нет. Более того, нам удалось спасти того гвардейца, которому вживили «якорь».
– Это большое облегчение, – согласился мужчина. – Но, позвольте узнать, чем я могу вам помочь?
– Видите ли, Ваше Сиятельство… – Дарел сцепил руки в замок. – Последнее, что запомнил гвардеец – это то, как он заходит в ваш кабинет. А значит, скорее всего, именно там ему был подсажен амулет.
Лицо канцлера изумленно вытянулось, а очки, дрогнув, соскользнули с кончика носа и повисли на длинной серебряной цепочке. Он приоткрыл рот в немом удивлении, перевел взгляд с Императора на командующего гвардии и мага, но и те не думали как-то опровергать эти слова.
– Н-но… простите, Ваше Величество, я не имею практически никаких дел с гвардейцами! И даже не припомню, когда последний раз с ними разговаривал, если не считать офицеров, встречающихся на приемах. И уж, тем более, я не приглашаю гвардейцев к себе в кабинет!
Янтарные глаза чуть прищурились, Дарел, кажется, был слегка озадачен, как и я. Растерянность и испуг канцлера не были похожи на поведение пойманного на горячем злодея. По крайней мере, в моем представлении.
– То есть вы отрицаете свою причастность к наложению «якоря»? – угрожающе уточнил лир Шаррис, сверля допрашиваемого пристальным взглядом.
– Боги с вами, Ваше Сиятельство! Во-первых, я не маг, во-вторых, я даже не вожу дружбы с магами, а в-третьих, позвольте узнать, зачем мне убивать Его Величество?
– Например, для того, чтобы вернуть на престол принцессу Грейс, с которой вас объединяют долгие годы теплой и крепкой дружбы, – предположил гвардеец.
– Простите? – недоуменно переспросил мужчина. – Ваше Величество, это абсурд! Я не буду отрицать, с Ее Высочеством у нас сложились крайне приятные отношения, но это вовсе не означает, что я готов стать ради нее государственным изменником! Мне нравится моя работа и должность, которую я занимаю, и я отнюдь не спешу с ними расставаться. Я много лет верой и правдой служил на благо Империи и не вижу оснований для того, чтобы смена Императора повлияла на мои убеждения. И уж тем более, не собираюсь лично его менять!
Теперь к изумлению в голосе прибавились нотки праведного возмущения. Канцлер вновь водрузил очки на нос, руки его слегка дрожали, но губы были сурово сжаты, а брови нахмурены.