Страница 2 из 27
– Извините, – поднял голову незнакомец и, сложив руки в поспешном вай, 4сообщил о своей оплошности. – И спасибо, – парень выхватил у него бумажки и быстрым шагом направился в сторону медицинского факультета.
Доктор. Вернее тот, кто намеревался им стать.
Большинство из них выглядели по-другому: ходили с заносчивыми выражениями лиц и заумным видом повелителей мира. Мин с детства повидал множество таких типов. Через несколько лет даже самые легкомысленные из этих молодых людей превратятся в сгорбленных от изнурительных смен угрюмых мужчин и женщин, и навсегда обзаведутся морщиной на лбу в бесконечной попытке спасти чью-то жизнь, полностью забывая о близких.
Мин же был не готов спасать чужие жизни. Он и свою реабилитировать был не в состоянии.
Но за те несколько секунд он не разглядел в лице незнакомца ожидаемые черты. Вопреки попыткам выглядеть крутым, парень создавал скорее простодушное впечатление за счет своей миловидности. Самое важное, в нем была какая-то легкость, коей не обладали представители одной из самых сложных и ответственных специальностей в университете. Будущие докторишки и медсестры всегда что-то зубрили, куда-то спешили. Хотя второе подтверждалось.
– Ты чего застрял? – услышал он голос Беста, который успел подойти к нему сам.
Оборвав спонтанный поток мыслей о случайном студенте, Мин вернулся в реальность. Хотя без труда отрешался от нее, даже ради аляпистого недоразумения, которое планировало стать врачом.
– Это определенно не мой день. С самого утра сбивают с ног, – проворчал он, когда они зашагали в сторону нужной им аудитории.
– Дружище, больше радости. Мы притягиваем то, в чем нуждаемся, – весело заметил Бест.
– Тогда где моя кровать и новая личность?
Бест закинул руку ему на плечи, притягивая ближе.
– Может, на самом деле тебе нужно совсем не это? – парню была присуща вера во всякую чушь, особенно в судьбу и рок. Мин небрежно откинул его руку, усмехаясь оптимистической вере друга.
– Ага, я горю желанием, чтобы ты заткнулся.
Утренние перебранки были привычным элементом их взаимоотношений, и ему нравилось это размеренное чувство нормы, которое дарил друг. Он не показывал, что значение Беста в его жизни куда больше, чем тот мог подумать. Однако признаваться в этом Мин не планировал.
Усевшись на привычные места в ожидании лектора, Бест уткнулся в телефон, а он прикрыл глаза, погружаясь в приятную истому. Но вместо привычной темноты перед глазами появилась цветная макушка.
Черт, и как только парень мог выбрать такой до ужаса вульгарный цвет?
* * * *
Несколько раз в неделю после университета Мин стабильно появлялся в баре, который открыла знакомая детства – Мара. Она была на два года младше, также числилась отпрыском состоятельной семьи, и в более юном возрасте они провели вместе лето за границей, куда их отправили для изучения иностранных языков, и ему приказали следить и помогать более юной девочке. Вернувшись в Бангкок, они не пересекались несколько лет, пока случайно не встретились вновь и не возобновили общение, уже без принуждения старших.
Дочь в семье известного дизайнера, Мара была любимицей матери и спокойно делала то, что хотела, не ожидая ничьего одобрения. Теперь ей определенно не требовалось, чтобы за ней кто-то приглядывал. Она выросла бунтаркой, любящей нарушать правила, и именно эта ее сторона влекла остальных.
Мир Мина в рамках университета совершенно отличался от того, что творилось за его пределами. Мара и Бест были полными противоположностями, и у него никогда не возникало даже мысли соединить эти два начала в одном. Бест знал лишь, что он балуется игрой на барабанах в одном из баров знакомой детства, что было правдой, но только частично.
В действительности Мин играл не только на барабанах. Он играл с людьми.
Именно Мара начала это год назад. С одной стороны, она нарушала все правила приличия и морали, а с другой – помогала «обездоленным». Однажды ее знакомая попросила об одолжении: помочь отомстить парню, который ей изменил. Мара же решила собственноручно принять участие в этой вендетте. Она завлекла беднягу, завязала с ним отношения и после первого признания – унизительно бросила на глазах его друзей. В последствии в ее извращенном мозгу появилась идея не просто продавать выпивку в только что открывшемся баре, но и устраивать своего рода азартную игру.
Мин зарабатывал в заведении подруги благодаря участию в этом позорном деянии, хотя нужды в деньгах не испытывал. Временами он сам не понимал, для чего вообще делает это: встречается с богатыми девушками, помогает Маре облапошить их и бросает, чтобы их бывшие таким образом отомстили. Вот как все происходило.
Мара знала, что он не станет привязываться к клиентам. Даже если бы хотел. Отдельные девушки вызывали симпатию, иногда даже какую-то теплоту, и все же это было настолько мимолетно, что едва наступало решающее время, без сожаления заканчивал с очередной «целью».
Собственное поведение одновременно отвращало и удовлетворяло. Ему нравилось, что он мог управлять чьей-то жизнью, как управляли его. Это была своего рода месть отцу за то, что не давал ему выбора. Но всегда… после каждого раза наступало мгновение, когда он ненавидел то, что делает. Все казалось жалким, бессмысленным. Почему он не мог быть как Бест: наслаждаться тем, что есть, завести нормальные отношения и пытаться стать лучше?
– Нана уже ждет тебя, – сообщила Мара, не успев он зайти. Она сидела за стойкой и потягивала что-то из стакана.
– Тогда пусть подождет еще несколько минут, – он присел на соседний барный стул. – Так рано, а ты уже пьешь? – обычно его не заботило, что делают другие, однако Мара была не чужой, поэтому некое подобие заботы теплилось в нем.
Бесту не требовались его наставления, тот вообще был прилежным мальчиком, поэтому такое он мог говорить лишь Маре. Уж ее «хорошей девочкой» мог назвать только слепой дурак, не знающий ни капли правды об этом хрупком с виду создании. С детства девушку окружал мир моды, поэтому она всегда была одета к месту и случаю. Мара обладала тонкими чертами лица, загадочным взглядом, которым умело пользовалась и в образе праведницы, и в образе фам фаталь,5 изящными кистями, четко обрисованными ключицами, словно натурщица на старинных полотнах, и уверенными жестами. Все в ней было симметрично и гладко – от тонких бровей до угольного цвета волос, спадающих прямыми прядями до самых плеч, что еще больше выделяло ключицы, когда она соизволяла их открыть. Однако в темных глазах читалось что-то необузданное. Ей всегда чего-то не хватало, и Мара продолжала искать, не придавая значения морали и приличиям. Она ненавидела все, что ее ограничивает. Правила и законы писались, чтобы такие, как она, их нарушали.
– Какая забота. Я польщена, Вонграт, – у нее была ненавистная ему привычка называть его по фамилии, от которой так хотелось сбежать. Как бы Мин ни старался, эта пакостница все равно произносила ее, смакуя ярость на его лице. – Но это всего лишь вода. Я не самоубийца, чтобы повторить вчерашнее безумие и сегодня.
– Ты, как всегда, крайне щепетильна.
На его слова девушка облокотилась лбом о внутреннюю часть ладони, положив руку на стойку, и с усмешкой посмотрела на него.
– Тебе желаю того же. Забота о себе – лучшее, на что можно потратить время, деньги и усилия. Люди, заботящиеся о себе сами, автоматически выигрывают у тех, кто ждет заботы от других, – сказано это было в привычной самоуверенной манере.
– Кто сказал, что я не забочусь о себе?
– Твои глаза. Не иметь цели – куда большее пренебрежение своей жизнью, чем может показаться.
Мин не знал, что на нее нашло. Ему не нужны были нотации, особенно от этой торгашки. Она буквально торговала любовью других, а сейчас взывала к высокопарным дискуссиям.
4
Вай – традиционное приветствие в Таиланде, выражающее также благодарность и почтение к старшим. Представляет собой поклон головы со сложенными ладонями на уровне груди.
5
Фам фаталь [фр. femme fatale – фатальный, неотвратимый] – очаровательная соблазнительница, связь с которой может иметь роковые последствия.