Обжигающее солнце

— Госпожа, было бы неплохо отвезти вашу дочь в больницу. Я поставил ей капельницу с успокоительным, поэтому она проспит до утра, но Санни стоит пройти проверку в больнице. У девушки мог случиться нервный срыв, как было после гибели вашей старшей дочери. Сами понимаете, в таком её состоянии мне его не обнаружить. — врач уговаривал Ёнын отвезти Санни в больницу, и та уже почти согласилась, но домой вернулся злой Ынсон, который отказался от этой затеи, отправив доктора домой.

— Может, действительно стоит перенести свадьбу? — женщина места себе не находила, она сомневалась в правильности решения мужа.

— За день до торжества? С ума сошла? Хочешь пустить ко дну мою компанию? — Ынсон злился, ведь из-за плохого состояния Санни его встреча с прокурором сорвалась.

— Мне плевать на твою компанию. Какого чёрта ты не спрятал как следует предсмертную записку Муён и ту проклятую картину? Теперь Санни всё знает, и я понятия не имею, как это на неё повлияло. — Ёнын больше всего боялась за здоровье дочери.

— То есть только я виноват? Думаешь, не знаю, что ты часто заходишь в мой кабинет, чтобы в очередной раз почитать то последнее письмо Муён? Кстати, где оно и картина, куда ты их спрятала? В сейфе нет, я уже смотрел. — Ынсон никому не доверял, и не зря.

— Я сожгла их, всё дотла. Хватит уже держаться за мёртвую дочь, из-за этого я теряю живую. — на этих словах слёзы нахлынули на глаза женщины, но её муж не тот человек, перед которым она может плакать, поэтому госпожа Гу ушла к себе.

Уже много лет они спят в отдельных спальных, вроде должны быть друг другу самыми близкими людьми, а в действительности просто чужие. Иногда Ёнын и сама не понимала, что заставляло её жить такой жалкой жизнью. Чего она боялась, раз не могла решиться уйти от мужа? Почему её мир год за годом тускнел, а пустота внутри уже казалась бездонной? Где Ёнын сошла с пути любящей жены, хорошей матери и просто счастливого человека? Она больше не сможет дать себе на это ответ. Вынув из ящика стола холст, на котором была изображена Санни, женщина долго плакала над ним, терзая себя за собственные ошибки. Жаль, что она не знала, как их исправить.

Район Инсадонг, дом семьи Гу, утро дня свадьбы…

Я всё никак не могла проснуться, словно меня что-то придавливало обратно к кровати, тяжесть в груди и физическая усталость, словно я и не спала. Когда я наконец открыла глаза, первой, кого мне пришлось увидеть, так это маму, ведь она сидела на стуле рядом с кроватью. Бледная и явно на нервах, она грызла ногти, а ведь сама учила меня быть леди. В голове полная каша, я даже не помнила, как уснула в своей постели, пока не заметила капельницу, прикреплённую к моей руке.

— Мама, что ты здесь делаешь? — не спеша я поднималась в кровати, чем сразу привлекла внимание Ёнын.

— Не торопись, сейчас я позову медсестру, чтобы та сняла капельницу. — она остановила меня, хотя это не было так сложно. Сейчас я чувствовала себя выжатым фруктом, сил не было ни на что, даже дышать в тяжесть.

— Где письмо и картина? — взглянув на свою руку, из которой торчала иголка, я тут же вспомнила, из-за чего мне вчера стало плохо.

— Их больше нет, я уничтожила всё. Забудь то, что видела, просто, как раньше, живи в своё удовольствие. — кажется, Ёнын не хотела меня волновать, и всё же зря она это сказала.

— Что ты сделала? — а вот такого я не ожидала.

И зачем я только закатила вчера истерику? Стоило сразу идти в полицию с найденными доказательствами. Вот же дура, ещё и в обморок свалилась, из-за чего осталась на ночь в доме родителей. Постойте. Ночь. Дженмин. Я ведь должна была попрощаться с ней, а в итоге проспала, чем подвела больную девушку, её брата и свою сестру. Папа прав, я ничтожный человек, который сам ничего не может, разве что портить жизнь другим. Снова собственные эмоции брали верх надо мной, я начала задыхаться, вдобавок очень сильно болела голова.

— Санни, успокойся, этим ты делаешь себе только хуже. — Ёнын решила снова уложить меня на подушку, но было уже поздно.

— Не трогай! — я толкнула её от себя, а затем взглянула на маму взглядом, полным ненависти. — Больше никогда ко мне не прикасайся. Так сильно желаешь избавиться от меня? Ладно. Пусть несут сюда это чёртово свадебное платье, в нём я раз и навсегда уйду из вашего дома. — даже гадать не нужно, сейчас хватает хотя бы раз взглянуть на меня, чтобы понять, как я разбита.

После этих слов Ёнын уже боялась подойти ко мне и ушла из комнаты в готовности разреветься. Вскоре в спальную вошли другие люди, такие как: стилист, визажист, парикмахер и две горничные им на подмогу. Меня, словно бездушную куклу, стали приводить в порядок, а я смотрела в одну точку на полу, вспоминая слова сестры из той её последней записки. Разве сейчас я принадлежу себе? Что-то не похоже. Как жаль, но онни ошиблась во мне, может, раньше для неё я излучала какой-то свет, а сейчас внутри меня только пустота и темнота. Даже если я выйду замуж за Сону, моя жизнь не изменится, ведь я гораздо слабее Муён, чтобы в одиночку бороться с несправедливой судьбой.

Пока меня наряжали, как новогоднюю ёлку, множество гостей прибыло в родительский дом, но папа не поэтому ранее увеличил количество охранников на приватной территории. Сегодня всё должно было пойти по его плану, ничто и никто не может испортить этот день. Ынсону даже плевать на моё полуобморочное состояние. И всё же отец удивился, когда я следом за ним вошла в его кабинет уже при полном параде невесты.

— Зачем пришла? Иди готовься, Сону уже едет сюда, вскоре начнётся церемония. — он такой же параноик, как я, поэтому свадебная церемония пройдёт в излюбленном мамой саду возле нашего дома, ведь даже если я захочу сбежать, мне это не удастся.

— Выйдя за эту дверь, я сделаю всё, что ты скажешь, без споров и истерики, только ответь честно всего на один мой вопрос. — вот он — мой отчаянный поступок, и я до последнего сомневалась, что смогу этим хоть что-то изменить, но… — Как и чем ты заставил Муён скрыть правду? — у меня были свои домыслы, и всё же правда есть правда, а она известна только одному человеку — отцу.

— Ты уже видела всё, поэтому не ищи в антиморальном поступке своей сестры скрытого смысла. — Ынсон знал ответ на мой вопрос, но явно не хотел на него отвечать.

— Папа, по её вине девушка Ким Дженмин лежит в коме уже второй год. Муён сбила её и сбежала с места преступления, а ты всё скрыл, сделав виновным другого человека. Разве твой поступок не такой же антиморальный? Но если Муён покончила жизнь самоубийством из-за этого, значит, её терзала вина, от которой сама она бы не отказалась. Не так ли? Ты и я, мы оба близки с ней, и тебе также известно, как Муён выражала свои чувства, где оставляла тропинки к закрытому сердцу, иначе ты бы не прятал от меня ту её последнюю картину. А теперь после всего скажи, что я ошибаюсь, что ты не использовал слабость онни. Убеди меня в том, что не осмелился угрожать старшей дочери безопасностью младшей. Давай, скажи правду. — я заставляла себя быть сильной в этот момент только ради одного — правды.

— Что ты хочешь от меня услышать? Это и так уже ничего не изменит. Я одного не пойму, за что она так тебя любила? Ты ничтожество, жалкий человек, который и не должен был рождаться. Так почему Муён готова была на всё ради тебя? Почему выбрала тебя вместо собственной жизни? — несколько секунд назад папа был спокоен, а сейчас уже злился, чего я и добивалась. — Так хочешь услышать это? Так вот — я принудил твою сестру уговорить тебя улететь в Америку, ибо ты всегда лезешь куда не надо, а затем сфальсифицировал доказательства, ясное дело, не тебе во благо. — папа говорил отвратительные вещи, но его ненависть ко мне не являлась чем-то новым, поэтому я просто слушала его и молчала. — Да, я угрожал Муён посадить тебя за решётку, если она вздумает пойти в полицию и открыть всю правду. Откуда мне было знать, что у этой девчонки на уме? Я любил её и не хотел, чтобы она ушла вот так. Всё ты. Это только твоя вина. — не просто ненавидел, но ещё и винил в том, в чём виноват сам.