Обжигающее солнце

Из-за чего младшая Гу часто задавалась одним и тем же вопросом — «Что может скрывать Ынсон?».

Район Инсадонг, дом семьи Гу, за день до свадьбы…

— Я уже примеряла свадебное платье, зачем это делать ещё раз? Ничего ведь не изменилось с прошлого раза, завтра надену, тогда и посмотришь. — утром, после того как я покинула больницу, мне пришлось ехать домой по указу Ёнын. Из-за предстоящей свадьбы она волновалась больше всех остальных, когда мне, невесте, было всё равно на это торжество.

— Мне кажется, ты немного поправилась с прошлой примерки, поэтому я позвала дизайнера, пусть исправит платье, если будет нужно. — слишком дотошная к мелочам, мама собиралась мне устроить идеальную свадьбу, о которой когда-то мечтала Муён, но не я.

— Ладно, только давайте по-быстрому, вечером у меня назначена встреча. — весь день провела в доме родителей с одним-единственным желанием — сбежать отсюда.

— Ты завтра выходишь замуж. Какие ещё могут быть встречи перед таким важным событием? Лучше отмени её, не заставляй меня лишний раз волноваться. — вечно Ёнын цепляется к словам, в сей раз было также.

— Мама, а ты точно знаешь меня? Чем я дорожу и что делает меня счастливой? Я выхожу замуж за Сону, только чтобы вы с отцом наконец отцепились от меня. Поэтому пожалуйста, прекращай уже притворяться, словно моя жизнь для тебя что-то значит. Просто, как и всегда, игнорируй меня, при этом делай вид, что всё хорошо. — в последнее время я действительно сама не своя, но у меня больше нет сил на истерики.

Быть может, это из-за посиделок в больнице? На меня они стали действовать как приёмы у психолога, Юджин тоже заметил изменения, а ещё иногда шутил о том, что я наконец повзрослела. Вся моя вспыльчивость словно исчезла. Ранее я грубила всем подряд, только потому что была в плохом настроении, легко могла унизить работников в доме, но сейчас всё иначе. Я сосредоточилась только на Дженмин, за месяц успела привязаться к ней, поэтому всем сердцем хочу, чтобы эта девушка проснулась. Мне было некуда девать свои чувства к Намджуну, и я решила направить их в заботу о его младшей сестре.

— Извините, госпожа Гу, но ваше платье придётся переделывать, вы действительно немного поправились. — вежливо сказал дизайнер, после того как не смог застегнуть на мне свадебный наряд. А я уж подумала, что уйду пораньше из дома родителей.

— Это всё из-за твоих перекусов, раньше невозможно было заставить нормально поесть, а сейчас всё время что-то жуёшь, вот и поправилась. — сразу возмутилась Ёнын.

— О боги. Зачем истерить из-за такой ерунды? Пускай привезут другое платье размером побольше, мне всё равно, какого оно будет фасона. — я достаточно спокойно отнеслась к этой новости, когда маму уже передёргивало от нервов.

— Ты куда? — мне не хотелось торчать с ними в одной комнате в ожидании того, когда привезут платья, тем более на голодный желудок.

— На кухню, я есть хочу. — мне нужно набраться сил перед последней ночью с Дженмин.

— Но только два часа прошло с обеда. — Ёнын уже придиралась по мелочам.

— И что? Я теперь по часам должна есть, что ли? — вообще не понимаю, из-за чего она злится, я ведь всё делаю так, как они с папой хотели.

По пути на кухню мне послышались знакомые голоса. Отец направлялся в свой кабинет, разговаривая по телефону, кажется, он приехал домой забрать какие-то важные документы. Ынсон даже не заметил меня, а его разговор был очень интересным, поэтому я не удержалась и последовала за ним до самой двери кабинета, которую он в спешке за собой не закрыл.

— Потяни время с этим иском вкладчиков, как только моя сумасшедшая дочурка войдёт в семью Онг, проблемы разрешатся сами собой. Сейчас я привезу документы, с помощью которых прокурору этого дела придётся принять нашу сторону. Просто назначь мне с ним встречу на этот вечер. — сказал папа, после чего закончил телефонный разговор.

Вот как он может быть таким — бессовестно поступать с людьми, которые на него положились? Я уже собиралась войти и высказать всё в лицо этому отвратительному человеку, но вдруг остановилась, когда он подошёл к своему сейфу. Ынсон снял картину и начал вводить пароль, а затем открыл дверцу и забрал оттуда нужные ему документы.

Я запомнила последовательность введённых им цифр, но совсем не удивилась, осознав, что паролем служила дата рождения Муён. Когда папа закрыл сейф, я тут же спряталась за дверью соседней комнаты, где подождала, чтобы он ушёл. Выйдя снова в коридор, я вначале посмотрела, нет ли кого-то из прислуги, а затем всё-таки вошла в кабинет отца и закрылась изнутри. Отложив картину в сторону, я ввела нужные цифры, после чего с лёгкостью открыла сейф.

Деньги, акции, слитки золота и даже пистолет — чего только здесь не было, но мне нужно не это. Я стала просматривать все документы, и всё же среди них не было последнего письма от онни. Слишком взволнована, мне казалось, что я что-то упускаю, а затем моё внимание привлёк небольшой тубус и маленькая коробочка рядом с ним. Достав их из сейфа, я вначале открыла тубус, в котором оказалась самая последняя работа сестры.

Всё, что мне было ведомо о ней, это название — «Обжигающее солнце». Честно, я ожидала увидеть пейзаж заката или рассвета, ведь Муён никогда не рисовала портреты. Для неё люди не были столь же прекрасными, каким казался мир вокруг без них. Но, увидев на картине себя, я потеряла равновесие и присела на пол.

У каждого художника есть свой стиль, и то, что эту картину написала онни, я знала наверняка, но до сих пор не могла поверить в это. Из всех наших общих воспоминаний сестра выбрала то, в котором впервые оказалась на грани желания бежать. Вместо привычного пейзажа на картине был изображён мой силуэт в ночи, на носе палубы старого катера Юджина. И вокруг меня Муён нарисовала странное свечение оранжево-красного цвета, как будто я что-то излучала.

Все мои чувства от увиденного перемешались, руки дрожали, а на глаза наворачивались слёзы. Но затем я вспомнила об особенностях работ своей сестры и тут же перевернула картину тыльной стороной, после чего вслух прочла написанное…

«Для меня ты единственное солнце, только твой обжигающий свет не позволял обледенеть моей душе. В ту ночь мне стоило сбежать, принять тот путь, на который ты меня толкала. Возможно, тогда мне бы не пришлось выбирать между своей совестью и любовью к тебе, поэтому извини, что выбрала третий вариант. С днём рождения, Санни».

Читая это снова и снова, я задыхалась воздухом, вытирая ручьи слёз. Что это значит? О каком выборе идёт речь? Самоубийство и было её третьим вариантом? Я сойду с ума, эта картина ничего не прояснила, из-за неё только возникло много вопросов, ответы на которые не пришлось долго искать. Открыв коробочку, где лежал помятый клочок бумаги, я наконец нашла то, что искала — предсмертную записку Муён.

«Простите меня, но я так больше не могу. Эта вина, она не даёт мне дышать. Я с отвращением смотрюсь в зеркало и ненавижу себя за то, что сделала с той девушкой. Вы мои родители и желаете мне только добра, но всё же… Разве это правильно — заставлять других отвечать за мои ошибки? Нет, я должна сама поплатиться за них. Папа, я знаю, сколько сил ты вложил в компанию и что она для тебя значит, но пожалуйста, прошу, не трогай Санни, она не похожа на меня. Отпусти её, пусть эта девчонка живёт так, как хочет, моя малышка всегда принадлежала только себе, так, как не могла я».

Всё-таки моя сестра не была плохим человеком, и то, что она сделала с младшей Ким, угнетало её, толкая к обрыву. Неужели Муён не стала отвечать за свою ошибку из-за того, что не хотела навредить компании отца? Или её выбор между совестью и любовью сыграл свою роль в скрытии правды? Выходит, совесть — это прикованная к кровати Дженмин, а я — любовь онни, которая стала преградой к её искуплению. Теперь всё приобретало свой смысл, но душевная боль из-за этого становилась адской.

— Где ты ходишь? Уже привезли платья, нужно выбрать самое лучшее, а ты… — я вернулась обратно в комнату, где ранее примеряла свадебный наряд, и мама сразу начала возмущаться, пока не взглянула в мои красные глаза. — Милая, с тобой всё в порядке? — спросила она, но заметив в моей руке свёрнутый в трубочку холст картины, тут же побледнела.