Страница 53 из 60
— Расстраивает? — повторяю я за ним срывающимся голосом.
Его зубы крепко впиваются в кожу, вызывая толпу мурашек по спине. Расстраивает. Меня заводят такие мысли — хотя не стоило бы. Заводиться, когда другая часть меня приходит в ужас при мысли о… таком.
— Мои желания нерациональны, — его поцелуи становятся все более настойчивыми, а бедра снова толкаются мне навстречу. И я вся дрожу. — Ужасно нерациональны.
Я все еще думаю об этом после секса. Кайло спит рядом, крепко обхватив меня руками и ногами, а я снова глажу его по волосам. И смотрю в потолок, размышляя о том, что он никогда не хотел ничего нерационального от меня или кого-либо еще.
Но… вдруг он серьезно.
Я закрываю глаза, поворачиваясь к нему лицом к лицу. Он спит с приоткрытым ртом, и я чувствую, как по узам прокатывается слабая сонливая дрожь, отчего у меня все внутренности скручиваются, превращаясь в сироп. Не могу себе представить, что когда-нибудь захочу кого-то еще.
Кайло шевелится, когда я приникаю к его горлу, целуя и покусывая железу, и тихо воркует в ответ. И я не могу не улыбаться от этого.
***
Нам удается отодрать себя друг от друга ровно настолько, чтобы успеть поесть с Хаксом и постирать простыни. Хакс, конечно, жалуется, что он тут третий лишний, но потом долго обнимается с Кайло, когда мы высаживаем его перед походом в магазин товаров для дома. Они оба стоят со слезами на глазах и что-то тихо бормочут друг другу, как это делают суровые мужчины, избегающие проявления чувств.
Теперь Кайло свободен и может поехать куда захочет, и, скорей всего, это будет Кембридж или Массачусетский Технологический. Я не знаю. Не хочу быть навязчивой, поэтому не давлю, но…
Мне все же надо это знать. Раз уж мы обязаны жить рядом друг с другом согласно законам. Или вместе.
Мы застреваем в ряду с полотенцами, Кайло опирается на тележку, а я бездумно провожу ладонями по аккуратно разложенным разноцветным стопкам. Пищат кассовые аппараты. Играет тихая расслабляющая музыка. Разговор не должен быть тяжелым.
— Мне не обязательно возвращаться в Технологический, Рей.
Я отрываю взгляд от банного полотенца в зеленую клетку, которое медленно поглаживаю. Кайло внимательно разглядывает другие два, светло-голубое и светло-желтое, и куда больше поглощен мягкостью ткани, чем я. И от его серьезности меня просто скручивает от желания. Ну и почему это так заводит? О, я знаю почему. Гнездование.
Кайло не смотрит на меня. Аккуратно складывает полотенце и кладет обратно, а потом тянется за более пушистым, чтобы сравнить.
— Конечно, надо, — говорю я. — Ты так много ради это старался. У тебя же как минимум восемьсот степеней.
— … ну да, не меньше.
— Да ладно. Я знаю, ты хочешь вернуться.
Кайло с отвращением смотрит на новое полотенце и быстро возвращает его на полку. Желтое его все еще не устраивает, но он по-прежнему прижимает его к груди, пока ищет такое же, но получше.
— У тебя тут друзья, — отвечает он рассеянно. Он поджимает губы и тянется на самую верхнюю полку за полотенцем. А потом улыбается. — Поэтому мы должны остаться.
— Кайло…
— Я вырос тут, — обрывает он меня. С минуту молчит, пока так и этак сминает в кулаке
ткань. — А еще мне доставляет удовольствие мучать своих куда более бездарных коллег.
— О, как мило.
Кайло поднимает на меня глаза, по-прежнему улыбаясь. Его пальцы все еще ритмично сжимают полотенце, а взгляд потемнел. О боже. Поверить не могу, до чего же он тащится по полотенцам.
Я фыркаю, отводя глаза:
— Ну ладно. Если тебя все устраивает.
— Ага. В любом случае тебе никогда не поступить в Массачусетский.
Я швыряю полотенце ему лицо, но он успевает подхватить его, а потом тут же зависает, зачарованно разглядывая его. Заметка на будущее: не приводить Омег в товары для дома.
Кое-как удается оторвать его от полок с полотенцами, но, к сожалению, мы перебираемся в отдел простынь и пододеяльников, и это еще хуже. Я усаживаюсь на стол, на котором разложены образцы тканей, следя за тем, как Кайло перебирается от одного кусочка ткани к другому, сминая их пальцами, крутя, и хмурится так, словно пробует дорогое вино. Это же всего лишь простыни. Просто купи уже что-нибудь.
Я болтаю ногой в воздухе:
— И куда ты подумываешь переехать?
— Я еще не смотрел, — он отворачивается и кладет простыни обратно на полку. — Думал, что поищем вместе.
Будь крутой. Да, крутой. Будь Альфой.
— Клево.
Кайло оборачивается через плечо, расплываясь в улыбке, пока я стараюсь выглядеть серьезно. Никогда не видела его таким счастливым, как здесь, в этом странном, безумно большом магазине товаров для дома, в животе возникает тепло, и мне правда так нравится видеть его таким.
Я фыркаю и опускаю взгляд. Кажется, я люблю этого чудика, даже если он сказал, что я не поступлю в Массачусетский Технологический.
— Не надо стесняться, — говорит он этим веселым голосом, от которого я, кажется, так бесилась. — Я сделаю наш дом самым уютным для моей маленькой Альфы.
Я закрываю лицо ладонями, краснея:
— Боже, ну ты и чудила.
— Я знаю.
Его ладони накрывают мои коленки, и я смотрю сквозь пальцы. Кайло вклинился между моими ногами и стоит, насмешливо вздернув брови. Он принимается смеяться, когда я притягиваю его еще ближе, чтобы спрятать лицо у него на груди. Я такая мягкотелая, боже. Ну и как себя перебороть. Но он пахнет так вкусно. Ну просто райское наслаждение.
Кайло нежно обхватывает мое лицо своими ручищами, наклоняясь так, чтобы поравняться со мной взглядом. И все смотрит на меня, не изучая, а… как-то по-другому, сложно понять. Я продолжаю моргать, словно сова, пока он не придвигается еще ближе, чтобы поцеловать меня. А потом принимается говорить.
— … я безумно рад, что могу быть странным самим собой рядом с тобой, Рей, — его губы накрывают мои, делясь теплом. — Особенно, если это тебя волнует.
— Нет, не волнует, — бормочу я в ответ. Кажется, я вцепилась в его ремень.
Кайло издает немного удивленное хмм, и мы снова обмениваемся поцелуями, легкими словно перышко, и тогда уже я дергаю его за ремень не так нежно. Я готова. Возьми меня на этом столе с образцами полотенец для рук.
— Простите!
Я смаргиваю, сперва удивленно — а затем яростно оглядываюсь в поисках нарушителя нашего уединения. Во рту покалывает, и я не замечаю, что уже злобно шиплю. Это как рефлекс. И секунды не прошло, а я уже на взводе.
Кайло непринужденно обхватывает меня, стискивая очень крепко. И тихо смеется, пока я шиплю и рычу на него, пытаясь выбраться из стальной клетки рук и выпустить на волю возникшую так неожиданно злость. Отпусти отпусти отпусти…
— Извините, — отзывается Кайло. — Приносим наши глубочайшие извинения.
Женщина фыркает:
— Идите в Хутерс, если так неймется.
— Это кафе, но спасибо за полезный совет, мэм.
Она не отвечает, но я слышу звук укатывающейся прочь тележки. Я все еще дергаюсь и рычу на Кайло пару секунд, пока он не стаскивает меня со стола для образцов и не ставит на ноги, зажимая в углу и нависая сверху.
— Ш-ш-ш, ш-ш-ш, — шепчет Кайло. Теплые пальцы пробираются к загривку, стискивая, и я сглатываю, наверное, слишком драматично. — Вот так. Просто расслабься… расслабься.
Ярость уходит, сменившись приятным спокойствием, и через минуту я снова возвращаю контроль над собой. Я сглатываю, нервничая, как это обычно бывает, когда на меня находят резкие перепады настроения. Ладненько. Это было не очень хорошо.
Кайло наклоняет голову, вглядываясь в мое лицо.
— Лучше? — спрашивает он.
— Д-да. Да, — я киваю, хотя мое сердце все еще колотится в груди. Не хочу испортить поездку, особенно когда Кайло так здесь нравится. — Прости.
— Все хорошо, — его ладонь обхватывает мой затылок, и Кайло целует меня в лоб. — Наверное, это из-за суппрессантов. Нужно будет сводить тебя к доктору.
Я киваю и улыбаюсь. Он улыбается мне в ответ и возвращается к своему полотенечно-пододеяльному безумию. А мне остается только надеяться, что он не заметил, что у меня руки все еще дрожат.