Королева Дурляндии

Сегодня один зашёл и говорит: «А Вы крылья бережёте? Нет, не бережёте Вы крылья!». Играли они в «Гуси-лебеди», там фраза есть: «Летите, только крылья берегите!» Но сообщение для меня было, да…конкретно… не берегу крылья.

И я наседаю на Анну: пора писать планы, идти по школам, набирать группу детей. Надо применять знания.

На первое свидание с Орликом я повязала на шею бабушкин платок. Баба Поля – сила, воля, жизнестойкость, неколебимая вера.

Я подумала, что он рыжей масти. Так и оказалось. Он понравился мне с первого взгляда: невозмутимый и приветливый. Пока Анна везла меня на телеге от хутора к себе домой, я выслушала его историю. Можно было назвать этого коня Зарплата, потому что в кризисные времена его первому частному владельцу выдали заработанное натурой. Натура была костлявой и вечно голодной. У Анны Орлик отъелся, похорошел и уже тянул на Орла, но вредную привычку всё время что-то скушать сохранил.

Бабушкин платок работал или моё несгибаемое намерение освоить верховую езду, но как-то мне было приятно и спокойно без седла выписывать по леваде геометрические фигуры. Орлик хорошо понимал, чего я хочу. Но пару раз всё же проверил, всерьёз ли я настроена и нагло повернул к выходу. Заставила его вернуться к намеченному курсу. Тактика та же, что с приютскими детьми – не отступать. Ездила полтора часа, пока не потянуло сыростью. Всё же я пока не привыкла к здешнему климату. Анна с сыном и новой своей собакой проводили меня до хутора. Хозяйка Орлика – настоящий кладезь полезных знаний. Завела мою бензокосу на раз, выполнив действия, противоположные инструкции. Дала массу полезных советов: какие яблоки хороши в варенье, какие будут долго храниться; кто может недорого вспахать огород и провести водопровод от колодца. Она открыла мне правду относительно того дерева, что я в солнцестояние пометила красной тряпочкой на счастье. Оказалось, это такой сорт груши с вытянутыми листочками, похожими на яблоневые. Нереально вкусные плоды оказались. Жёлто-зелёные шершавые лампочки висели на самой вершине, и я их распробовала, только когда они упали. И в очередной раз поблагодарила людей, которые разбили на хуторе сад.

В дверь постучали. Это Анна и Сиби – Сибирь, молоденькая овчарка.

–Заходите!

– Нет, у меня тут ещё одна собака. Пойдёмте погулять.

Я оделась, вышла во двор, и только тут заметила привязанного у поленницы огромного пса. Я сделала шаг в его сторону и услышала такой рык, которому совокупное гавканье всех деревенских собак в подмётки не годится.

– Это Ярик, Ярослав Мудрый по родословной.

Этого богатыря Анна приютила после того, как у его хозяев сгорел дом.

– Стойте на месте, не двигайтесь. Я его отвяжу, чтобы он вас обнюхал.

Странное чувство было у меня. Только что от рыка Ярослава подпрыгивали, как в самолёте, внутренности. И вот он кружит вокруг меня, а я не испытываю никакого страха.

Пошли гулять по лесной дороге. Сиби восторженно кувыркалась в пушистом мху, Ярослав же не разделял её радости, и время от времени производил воспитательные манёвры, за что был бит по роже строгой Анной. Ничуть не смущаясь, Ярик переключался на свои богатырские забавы. Схватив еловый сухостой диаметром с руку и метров трёх длиной, он легко оттащил его в сторону и перекусил в два приёма. Зрелище впечатлило. Такая собачечка и тренированного контрабандиста перекусит в нужном месте. К счастью, нам никто подозрительный на пути не попался, и Ярик лихо скакал по просеке с дубиной в зубах, сметая по пути грибы на пеньках и сухие кустики. Мы только успевали уворачиваться от дубинки. Сибирь тоже оказалась не лыком шита. Она хватала зубами палку, которую тащил Ярослав и некоторое время удачно ехала. Потом Ярик задавал ей трёпку, снова был бит по роже, и снова мы весело шагали по пружинящей лесной подстилке, уже пропитавшейся дождевой водой. Находили лисички и подосиновики. Лакомились поздней ягодой. Укрывались от дождя под елью.

В лесу забывается всё – приют, конфликты, требующие решения задачи… Всё растворяется в тишине. И из этой тишины выныривают ответы, промокшие и перепачканные переспелой костяникой…

А вчера я познакомилась с попугаем. Такая мелюзговая зелёненькая тарахтелка, которая без умолку предлагает интим. "Мальчик! Давай поцелуемся! Давай!!!". Ну, ладно, мальчик так мальчик. Переживём. Вот батюшке, который дом освящал, было, наверное, прикольно.

В приюте у меня затянулась переустановка групповой динамики. Битва за статусы какая-то болезненно-агрессивная. Я оказалась не готова к тому, что мне навяжут конкурентный стиль общения. Хотя, по большому счёту, у меня никогда не было подруг, которые бы в той или иной степени не намекнули, что я никто и звать меня никак. Потом заискивали, что-то говорили про любовь, но осадочек оставался. Ну и почему не быть готовой к тому, что так произойдёт в другом женском коллективе, да и вообще в каждом будет происходить? Наивняк. Уйду, пожалуй. Тяжко. Устала. Много работы, которую не переделать. И любовь давала силы. А теперь она треснула. Нет надежды и нет уверенности.

В начале учебного года мы набрали группу из 25 ребятишек и начали занятия в конноспортивном клубе.

Единомышленники

– Возможно, мы с Вашим Величеством будем не только соседями, но и единомышленниками, – сказал король Прожектории.

– Одна мысль на две головы – это бедновато, Вы не находите? – Ответила Королева Дурляндии.

По тому, как человек входит в новое для себя пространство, где он располагается и как в связи с этим организуются остальные члены семьи, семейные психологи делают первоначальные выводы о его месте в данной системе. Этологов вовсе не нужно убеждать в том, что наблюдать поведение людей не менее важно, чем слушать содержание их сообщений. В общем-то, среднестатистического умного человека тоже. Но иногда и умный человек пребывает в иллюзиях и совершает действия, исходя из мотивов, далёких от пользы дела.

Судя по тому, что я увидела, мой начальник Анна поступила именно так. Я подошла к зданию клуба в тот момент, когда из двери её машины тяжело ступила нога Нонны Павловны. На улыбку мне не ответили, и по суетливой озабоченности Анны, открывающей перед новым сотрудником дверь, я поняла, что даме нехорошо. С недовольным и каким-то брезгливым видом женщина уселась и осмотрела помещение. Поинтересовалась, кто сделал нам тренажёр. Анна ответила, что мусульманин. Поджав губы, Нонна Павловна изрекла:

– Ну, вот… ещё бы его в истинную веру привести.

Не знаю, зачем я сказала, что ему и в своей неплохо. Живёт человек и творит добро.

– Но нужно ведь думать о Той жизни.

Я чуть не выругалась. Бросила рюкзак на стул, схватила тачку и помчалась за дровами. Перед началом занятий нужно затопить печи, чтобы помещение успело согреться к приходу детей. Вернувшись с дровами, я увидела, что больная, продолжая скорбеть, усаживается именно на тот стул, где лежали мои вещи и протягивает Анне руку для измерения давления.

Претензию немолодой дамы с мучнистым лицом работать в организации, основная цель которой – пропаганда здорового образа жизни, я оценила. Как и милосердие руководителя. Будет кощунством предположить, что полумёртвый вид был призван лишь ослабить внимание двух главных противников участия этого психолога в проекте – двух тренеров, которые также имели психологическое образование и немалый опыт в данной сфере. Недомогание было самым настоящим и не вызывало сомнений. Поэтому, когда обнаружилось, что дети на занятия не пришли, почётному больному предложили самое тёплое место у печки и начался методический совет, он же Решительное Наступление Нонны Павловны. Ловко захватив роль медиатора собрания, она стала пытливо задавать вопросы, суть которых сводилась к одному: «Как вы до сих пор могли обходиться без меня?».