Ап

   Наступает тишина. Подействовало или нет? Надо идти дальше, надо приказать, чтобы он развязал меня и снял этот чертов мешок с головы... но в этот момент на меня обрушивается СВЕТ! Я морщусь, закрывая глаза и понимая, что с меня только что сдернули мешок и в мир вернулся свет, мне надо разглядеть, что тут происходит, и поэтому я напрягаю слезящиеся глаза, пытаясь рассмотреть хоть что-то. Проморгавшись я начинаю различать силуэт, возвышавшийся надо мной. Так, мужчина, как я и представлял, сложно представить себе девушку на месте своего палача, но в отличие от моего образа - никаких волос на полуголом торсе, кожаного фартука и колпака - обычный мужик в спортивном костюме темного цвета. На правой руке у него кожаная перчатка, надо полагать, чтобы костяшкам не было больно, или чтобы кровью не замараться.

   - Стоять. - повторяю я: - развяжи меня. Но мужчина не подчиняется моему приказу, он стоит и смотрит на меня. Его глаза выглядят как стеклянные бусинки на плющевом медведе - маленькие и бессмысленные, я вдруг понимаю, что он не слышит меня.

   - Стоять! Замри! Освободи меня! - пробую я снова, надеясь, что на этот раз подействует. Но никаких признаков что приказ подействовал на него нет, вместо того, чтобы освободить меня, он сжимает правую руку в кулак и снова бьет меня в голову, знакомые искры вспыхивают перед глазами, я успеваю подумать что сейчас мне немного легче, я хоть вижу когда и куда именно он меня ударит. Что-то брякает сбоку и я поворачиваю голову, пытаясь разглядеть что именно. Глаза привыкают к свету и я вижу что рядом на таком же стуле привязана Лапочка, ее в отличие от меня все же раздели, наверное потому, что вид поприятнее, подумал я, тут же отмахиваясь от этой мысли. Ситуация оказалось еще хуже чем я думал и не только потому что голая Лапочка привязана тут же, еще и потому, что я увидел металлический столик, такой, который катают перед собой стюардессы во время полета на самолетах, на нем обычно лежал разные закуски и сладости с напитками. Только на металлической поверхности этого столика не было шоколадок или бутылок с колой, на ней в относительном порядке были разложены инструменты. Что-то похожее вы можете увидеть у зубного врача - такой же столик, такие же инструменты и такой же звук, когда инструмент кладут на столик. Клац. Я никогда не понимал, зачем этим киношным злодеям нужны все эти их чемоданчики и столики с пыточными инструментами, зачем надо раскрадывать и перебирать их, словно чокнутый филателист со своими редкими марками. Но сейчас кровь в жилах у меня словно застыла, реальность стала стремительно отдалятся от меня. Нет, подумал я, это происходит не со мной, это не может быть правдой, это неправильно и этого не бывает. Внутри у меня что-то сжалось и улетело куда-то вдаль, я вдруг перестал чувствовать свое тело, словно они стало легким и невесомым. Горло пересохло и я не смог даже сглотнуть, хотя попытался. Мне надо было отвернуться, собрать себя, успокоится, но я просто смотрел на металлическую поверхность столика, на все эти небольшие хромированные инструменты с острыми и изогнутыми концами и удобными, рифлеными рукоятками и никак не мог отвести взгляд. Думаю, что каждый иногда представлял себя на месте героев фильмов и книг, которых поймали злобные враги и собираются пытать. Сперва, когда ты молод и уверен в себе, ты считаешь, что ты можешь выдержать пытки - по крайней мере до того момента как двери в пыточную выбьют и тяжелая кавалерия твоих друзей раскатает этот приют садизма в пепел. Потом, когда ты вырастаешь и набираешься опыта, начинаешь понимать, что помощи может и не быть, а боль - это очень сильный мотиватор. Особенно, когда ты начинаешь задумываться, а что именно ты будешь чувствовать, когда тебе вгонят иголку под ноготь, выдавят глаз, вырежут кишки, ведь человечество невероятно изобретательно в своих попытках сделать ближнему больно. Многие пытки даже не оставляют следов, та же пытка водой через мокрое полотенце, пытка электричеством, неподвижностью и депривацией. Но они не менее эффективны чем раскаленное железо. И поэтому ты понимаешь, что нет несгибаемых, есть умелые палачи и дилетанты. Наверное, можно сойти с ума, или при особом везении - умереть быстро, но у умелого палача ты так легко не отделаешься. Поэтому, если ты хоть когда-нибудь, хоть немного задумывался об этом - ты будешь надеяться, что в твоей жизни не будет такого момента. Наверное лучше сойти с ума, растворится в вымышленных личностях, найти там такую, которая будет ловить кайф от боли, или хотя бы будет достаточно толерантна к ней, или просто будет не я. Моя голова закружилась и рвотный рефлекс подступил к горлу. Надо что-то делать, надо что-то делать, панически заметались мысли, что-то сделать, пока тебя и Лапочку не распотрошили как лягушек, пока что-то еще возможно, пока еще есть силы.

   - СТОЯТЬ! - закричал я, увидев, как мой мучитель перебирает инструменты на столе и бросает оценивающий взгляд на Лапочку. Она видимо еще не пришла в себя, ее тело обмякло а веревки впились в кожу, пытать бессознательную нет никакого смысла, подумал я. Но палач, похоже был иного мнения, он смотрел на нее таким же бессмысленным, бесстрастным взглядом, как и на меня, словно на предмет, словно на кусок мяса, а в руке у него уже лежал какой-то инструмент с удобной рифленой рукоятью и острым, хитро изогнутым концом. В этот момент я мысленно взмолился чтобы все это было неправдой и чтобы все боги помогли мне и превратили все это в сон, кошмар, который прошел и я проснулся утром и Лапочка была рядом и чтобы сейчас выбили дверь и сюда ворвался взвод спецназа с их щитами и фонарями и криками -"Полиция! Всем лежать!", чтобы произошло что угодно, только не это. Но боги не слышали меня, а палач уже подошел к ней, запрокинул ей голову, оттянул веко, обнажив закатившиеся белки глаз и поднял инструмент.

   - СТОЯТЬ! ОТОЙДИ ОТ НЕЕ! ЗАСУНЬ ЭТУ ШТУКУ СЕБЕ В ЗАДНИЦУ! - закричал я, дергаясь как умалишенный, пытаясь избавиться от веревок. Если бы я сейчас был свободен, если бы я мог встать, протянуть руку, схватить один из этих инструментов и воткнуть ему в глаз, зажать рот рукой, придушить его сзади, воткнуть инструмент в шею, пах, подмышку, забить его голыми руками, но веревки держали меня крепко. Я следил за острым кончиком инструмента, постепенно сходя с ума, видя как он приближается к глазу, поэтому не сразу понял, что именно изменилось вокруг. Дверь в подвал распахнулась и в нее ворвались две фигуры в темных одеждах. Прогрохотал выстрел, оглушающий в замкнутом пространстве и голова моего палача дернулась в сторону, какие-то клочки вылетели с обратной стороны, он покачнулся и упал на пол, едва не задев меня своей рукой. Одна фигура метнулась к Сонечке, я вытянул голову, чтобы увидеть что там происходит, но другая встала передо мной и одним движением сорвала скотч с моего рта. Я непроизвольно зашипел от боли, фигура склонилась надо мной и я почувствовал, что мои руки стали свободны. Кавалерия все-таки пришла.

   Глава 19

   - Это было неизбежно. - говорит Афина. Она сидит в глубоком кресле, подтянув ноги под себя. В руках у нее чашка с горячим и крепким чаем, такая же стоит передо мной. Рядом со мной сидит Лапочка, одетая в какой-то серый рабочий комбинезон с надписью во всю спину "Строительное Управление Восточного Округа Љ 131", ничего другого у Афины и ее бойцов не нашлось, а куда делась ее собственная одежда мы так и не нашли. У Лапочки в руках тоже чашка с чаем, она просто держит ее, видимо сосредоточившись на задаче не ошпариться кипятком. Она не сделала ни глотка, просто держит чашку и смотрит в пространство. У меня болит голова, лопнула губа и в терпких оттенках чая я чувствую солоноватый привкус крови, а сам чай ошпаривает мне ранку. Наверняка завтра будут синяки, думаю я, били не торопясь, с оттяжкой, вкладываясь. Кроме синяков, может быть сотрясение, поэтому голова и болит. Поэтому я слушаю Афину с пятого на десятое, хотя это конечно невежливо, все-таки ее люди меня спасли и все такое, но организм уже на пределе своих возможностей и все что мне сейчас хочется - это выключить свет, выгнать все нахрен и отключиться прямо тут, на ковре.