Ап

   Я выдохнул. Есть только один способ узнать и Бог тому свидетель, что я не хотел этого.

   - Всем замолчать. - сказал я, повернув свою волю. Наступила тишина. Все замерли. Я обвел присутствующих взглядом и остановился на Винниту.

   - Ты. Что ты тут делаешь? - спросил я.

   - Пью чай и разговариваю с подругами... - ответила та, внезапно задрожав всем телом.

   - Да я не про ... Почему ты здесь?

   - Я не знаю... меня пригласила Лапочка. - сказала Винниту: - вот я и пришла. В гости.

   - Кто ты такая? - спросил я.

   - Я Татьяна Штейн, художница.

   - Вот как. - сказал я и задумался. Она не помнит о том, что было, или это я задаю не те вопросы? Может надо изменить подход?

   - Что ты делала вчера вечером и сегодня утром? - спрашиваю я, задавая временной промежуток, когда она и я были вместе, сидели на крыше здания с винтовкой, в машине по дороге к Старцу.

   - Я была у себя в студии. Рисовала с натуры. - убежденно кивнула она.

   - Понятно. - ее память была заменена. Видимо, приказы Старца могут действовать таким образом. Это следовало проверить.

   - Ты не Таня Штейн. - сказал я, глядя Винниту прямо в глаза: - ты Ярослава Рубинштейн, дочь еврейских эмигрантов из Парижа. Ты любишь петь и терпеть не можешь рисовать. Ты живешь в 1942 году и помнишь, как немцы прошли парадом через Триумфальную Арку.

   - Да. - кивнула Винниту. Ее глаза на секунду, как будто бы подернулись дымкой.

   - Хорошо. Так кто ты такая?

   - Меня зовут Ярослава. - сказала Винниту: - я недавно из Парижа, такой кошмар! Нацисты захватили Францию, они прошли парадом по Елисейским полям, насиловали и убивали направо и налево, ах мон ами, я едва вырвалась оттуда. Гитлер на Эйфелевой башне лично принимал парад.

   - Вот как. - сказал я. Информацию следовало проверить, но уже сейчас стало ясно, что это не внедренная память, а скорее вытесненные воспоминания, когда мозг рационализирует происходящее и приводит в порядок - как он считает. Надо проверить, конечно надо проверить.

   - А какой сейчас год по твоему? - уточнил я, внимательно следя за ней. Ее лицо излучало легкую тревогу и сосредоточенность.

   - Одна тысяча девятьсот сорок второй от рождества Христова, товарищ комиссар. - ответила Ярослава.

   - Хорошо. А что это у тебя в руке, товарищ Ярослава?

   - Смартфон.

   - А тебя не смущает, что у тебя в руке смартфон в 1942 году?

   - ... - Винниту-Ярослава замолчала, беспомощно открывая рот.

   - Ну... - протянула она неуверенно: - возможно я - путешественница во времени?

   - Ты меня спрашиваешь?

   - Нет. Да, я уверена. Я - путешественница во времени, знаю это звучит, невероятно, но какая-то сила забросила меня из 1942 года сюда. В это трудно поверить, но это факт, у меня самой первое время голова раскалывалась, но я приняла этот факт и ...

   - Ясно. - действительно, многое стало ясно. Когда человек исполняет приказ, его мозг старается рационализировать происходящее. Даже если ошибается. Во время входа немецких войск в Париж не было зверств - французы сдались и германское командование особенно следило за "цивилизованным" поведением своих солдат. Тогда Гитлер еще испытывал иллюзии по поводу сепаратного мира с Англией и быстрой победе, тогда еще не было лагерей смерти и окончательного решения еврейского вопроса, хотя уже было Варшавское гетто, но пока туда еще поставляют еду, пусть и немного. И да, Гитлер так никогда и не поднялся на Эйфелеву башню, потому что какой-то энтузиаст сломал там лифт, а подниматься туда пешком ему было явно западло. То есть Винниту просто-напросто придумала себе это, исходя из собственного знания истории, а знала она ее не очень. Действительно, зачем красивой и молодой девушке заморачиваться над деталями? В свою очередь, это значит, что сила приказа не абсолютна, но относительна. То есть если, например, я сейчас, скажу Винниту, что она на самом деле Клеопатра, то она станет вести себя как Элизабет Тейлор, а не как настоящая царица эллинистического Египта из македонской династии. То есть так, как она себе это представляет. И вот тут затаилась главная ловушка. Потому что то, что ты имеешь в виду, отдавая приказ, не всегда то, что она имеет в виду, получая его. Например, скажешь ты ей "заруби себе на носу", а она не в курсе русских идиом и решит тюкнуть топором себя по носу. Или, там старый анекдот про "якорь мне в задницу". Хорошо, что приказы последовательны, и каждый последующий отменяет предыдущий. Заодно ясно, что я могу перебивать приказы Старца, заменяя их своими. Я откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел на Винниту. Та сидела тихой мышкой, видимо именно так представляя себе Ярославу Рубинштейн, дочь еврейских эмигрантов.

   - Ты знаешь французский язык? - спрашиваю я. Ярослава Рубинштейн, дочь еврейских эмигрантов в Париже - должна знать.

   - Конечно знаю. - говорит она: - mon français est impeccable.

   - Что? - не понимаю я. Ах, да, я не могу проверить ее французский, потому что я сам не знаю практически ничего, если не считать знаменитую фразу Кисы Воробьянинова. С другой стороны, звучит это очень даже по-французски, словно Мирей Маттье напела. Во всяком случае, человек убежденный в том, что знает французский язык и человек, знающий французский язык - это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Этот эксперимент никуда не привел меня, кроме того, что подтвердил слова Старца. Хорошо, подумал я, это ведет нас совершенно в другую сторону, в сторону плацебо, прыжков веры, горчичного зернышка и горы, вина и хлеба для пяти тысяч паломников и супа из топора. Вера, да. Внезапно я осознал, что в комнате стоит мертвая тишина. Я оглядел девушек и вздохнул. Ну конечно.

   - Вы можете говорить. - сказал я: - я бы хотел услышать ваше мнение.