Ап

   - Quod licet Iovi, non licet bovi. - говорит Лапочка, становясь рядом со Старцем. Сперва я не понимаю о чем, но Лапочка продолжает: - Что позволено Юпитеру - не позволено быку. Ты перешел границы приличия между миром людей и миром богов, а потому ты будешь наказан. Это... - она обвела рукой все вокруг, крышу "Президент Отеля", золотой трон со Старцем, его свиту из фейдакинов, легким жестом указала вниз, на бетонную парковку, где рядом с изломанным телом одной из фейдакинов уже собралась небольшая толпа и кто-то снимал происходящее на айфон, а кто-то набирал номер "Скорой": - это всего лишь небольшая демонстрация. Я хотел привлечь твое внимание. Чтобы ты осознал глубину пропасти между нами, человечек. - она смотрит мне прямо в глаза и я всматриваюсь в ответ, пытаясь понять что происходит и почему Лапочка ведет себя так, словно она и не знает меня, словно она одна из свиты. Она говорит от его имени, она говорит, потому, что он не может сейчас говорить, понимаю я, но как?! Почему?! Какого черта?! Спокойно, говорю я себе, спокойно, этому должно быть рациональное объяснение. Во-первых это сон. А во сне возможно что угодно. Во-вторых это параллельные вселенные, как учит Зеланд, и я попал в ту, где Лапочка - одна из фейдакинов этого фрика. Или, если ни то, ни другое, значит либо это ее идентичная сестра-близнец, либо ей промыли мозг. Последнее пугает. Кто-то настолько могущественный, что щелчком пальцами может полностью поменять самоидентификацию человека, либо заставить его двигаться и говорить по приказу - не говоря ни слова - это пугает. Есть, конечно, еще объяснения, как и всякий фокус, этот может быть мошенничеством со скрытыми от зрителей зеркалами и тросами, с согнутой в три погибели ассистенткой фокусника и зажатыми в фальшивом дне цилиндра голубями, но мысли в моей голове несутся как табун испуганных лошадей и я не успеваю заметить подделки, даже если она есть. Выводы. Надо делать выводы, кричит кто-то в моей голове, он испуган. И я испуган тоже. Что-то щелкает в голове, и я чувствую, как в кровь впрыскивается адреналин. И перестаю думать. Дикий человек из Дикого и Мокрого Леса снова поднимает голову, наклоняет ее вбок, разминая шею, готовый броситься вперед.

   - Ты. - говорю я в ответ, науськанный Диким, тыкая пальцем в Старца на троне: - если хочешь что-то сказать, скажи это мне лично, в лицо, а не прячься за бабами. Что ты за мужик вообще? - я прекрасно понимаю, что это дурная идея, злить кого-то, кто обладает такой властью, даже если предположить, что вся эта сцена всего лишь фокус с натянутыми канатами и подпольными люками, а внизу на парковке отеля лежит манекен, а вокруг него нанятые статисты, а в руке у Винниту Крепой Руки Большие Сиськи не пистолет, а игрушка, китайская подделка под "беретту-92", и все это лишь дешевый антураж из соседнего цирка - даже в этом случае этот человек могуществен. Кроме того, что он нанял весь этот цирк, он еще выдернул меня из участка, заткнув всем глотки, я даже не знаю, как он это сделал. А уж если допустить мысль, что это не цирк, хотя бы в одном месте, то идти поперек этого человека - это идиотская мысль. Но когда Дикий пляшет в моей голове на моих нервах, размахивая адреналином и тестостероном - я уже не могу себя контролировать в полной мере. Эскалация конфликта, это все что может сделать Дикий. Если в этот момент на меня выпрыгнет медведь из-за угла, клянусь своей треуголкой, я заору боевой клич и кинусь на него. Конечно, медведь сожрет меня в мгновение ока, видимо так и производится естественный отбор, всех идиотов съедали медведи. Или в моем случае - их убивали девушки с береттой в руках.

   - Что? - уже рычу я: - струсил? Давай, один на один, мужик на мужика, кулак на кулак, как и учил меня мой папочка, ты олигофрен на золотом стульчаке. - и я добавляю пару крепких ругательств на староваллийском, показывая, что я делал с его мамочкой и обстоятельно описываю его родословную. Он даже не нахмурился, его лицо выражает скуку и легкую неприязнь, что заводит меня еще больше.

   - Знаешь. - Лапочка стоит совсем близко ко мне и ее аромат дурманить мне голову, она кладет свою ладонь мне на плечо, она гладит его и улыбается мне. В этот момент Дикий человек застывает, он не понимает, что происходит, он простой парень, у него есть программа "бей-или-беги", и другая, та, что отвечает за шпили-вили в соседней пещере, но они не могут смешиваться, а то беда выйдет. Поэтому он в ступоре под Лапочкиной ладонью. И я в ступоре тоже, я не определился что вокруг меня происходит и как мне поступить, и поэтому я стою на месте и молчу, глядя в ее глаза. Ровно до того момента, как Лапочка со всей мочи бьет меня коленом в пах. Сложно описать что происходит с человеком, когда ему попадают коленкой в пах, да еще и со всей дури. Кен Кизи вложил в уста Макмерфи такие слова - как это лучше сделать, как тебя скрутить, как стреножить? А так: ударить коленом где всего больнее. Тебе в драке не давали коленом? Вырубаешься начисто, а? Хуже нет. Сил ни капли не остается. Если против тебя такой, который хочет победить, но не тем, чтобы самому быть сильнее, а тем, чтобы тебя слабее сделать, тогда следи за его коленом, будет бить по больному месту.

   Да, я вырубаюсь начисто, Макмерфи, старый ирландский бродяга, я не последовал твоему совету, я забыл следить за коленкой, я лежу на крыше отеля, скорчившись как креветка в кляре, которая ждет когда ее окунут в раскаленное масло, я лежу, не в состоянии вдохнуть воздух, а Лапочка бьет меня ногами, обутыми в тяжелые армейские ботинки с окованными металлом носками и мне больнее всего от того, что я не понимаю, как мог мой друг Брут воткнуть мне в спину кинжал. Или вернее - колено в пах. Удары сыплются как град, я чувствую, как трещат мои ребра, как звенит в ушах и все происходящее начинает казаться далеким и неважным. Последнее что я вижу, это металлический носок армейского ботинка, замазанный в чем-то темном.

   Глава 7

   - Но теперь, когда мы наконец увидели друг друга, предлагаю тебе сделку: я поверю в тебя, если ты поверишь в меня. По рукам?

   Л. Кэролл "Алиса в Стране Чудес"

   Когда мимо меня проплыла уже четвертая по счету радужная девушка-русалка в костюме Китаны, я задумался. Как там - насторожился. Да. Потому что это что-то мне напоминало, потому что одна девушка в костюме Китаны, или даже две - это еще куда ни шло, но четыре подряд? Значит что-то прогнило в Датском королевстве и Фортинбрас идет войной, и Гертруда подала кубок, клинок отравлен тоже, ну так за дело яд, пусть Гамлета к помосту отнесут как воина четыре капитана, и будь ты невинна как снег и непорочна как лед, тебе не избегнуть клеветы. Именно так я и подумал, хватая Призрака за руку. Рука Призрака была неожиданно твердой и сухой, словно ветвь старого дерева в лесу после бури.

   - Когда б не тайна... - сказал он проникновенно, глядя мне в глаза пустыми провалами в черепе.

   - Я знаю, знаю. - сказал я: - знаю. Прогнило все и брат у тебя сволочь, а сынок бесхребетный. Вот Отелло бы на его место, он бы дядьку своего на тот свет мигом оформил бы.