Отступники Эскулапа

– Чак, дружище… ну, что ты там увидел? Вот, тебя штырит… иди лучше сюда, а то пропустишь нашу остановку. Мы уже скоро выходим.

Произнеся это сиплым надтреснутым голосом, он громко гортанно засмеялся, немного приоткрыв свой практически беззубый рот.

Приятель определенно не слышал, что сказал ему беззубый дружок, так как, по-прежнему, он что-то упорно рассматривал на стене троллейбуса. Тогда старший приятель, не торопясь, поднявшись со своего места, вразвалочку направился в сторону непослушного друга. Подойдя к тому сзади, он положил свои руки на плечи приятелю и резким рывком развернул желтокожего юношу к себе лицом. От этого в принципе безобидного движения на лице у парнишки возникла не наигранная гримаса ужаса. В каком-то безумном порыве он кинулся вперед и с силой двумя руками толкнул в грудь своего длинного приятеля, одновременно с этим издав громкий, испуганный, словно какой-то заячий крик. В результате, отлетев на пару метров назад, беззубый молодой человек упал на спину между рядами пассажирских сидений, сильно стукнувшись головой об троллейбусный пол.

Все это действо происходило в непосредственной близости от Киряк, и поэтому Олеся Сергеевна прекрасно видела, как после падения, из-под расстегнутого воротника красно-синей клетчатой рубахи, наружу выскочила очень любопытная вещица. Это было стальное украшение матового цвета, стилизованное под лезвие от безопасной бритвы, только чуть большего размера, на котором довольно крупными буквами было выгравировано имя: «Джо».

Рассмотреть что-либо еще Олесе Сергеевне не удалось, так как лежащий на полу молодой человек довольно быстро вскочил на ноги и, подлетев к своему неадекватному другу, со всего размаха шлепнул того ладонью по голове.

– Ты что, сука, с катушек слетел!? Давай, врубай реальность! Мы выходим, – прокричал он прямо в лицо своему приятелю.

Желтолицый паренек от полученной оплеухи действительно мгновенно пришел в себя. Он стал оглядываться по сторонам, словно никак не мог понять, где же он находится, но затем, видимо, разобравшись с этим вопросом, покорно уставился на троллейбусную дверь-гармошку. Как раз в этот момент троллейбус остановился на очередной остановке, и водитель открыл двери.

Взяв за шиворот своего неадекватного друга, тот, что был постарше, с силой толкнул приятеля по направлению к выходу. Спустившись по порожкам на асфальт остановки, они уныло побрели по уличной темноте в сторону центральных ворот городского парка.

Эта картина вызвала у Олеси Сергеевны довольно смешанные чувства. С одной стороны, она как опытный оперативник знала наверняка, что эти двое – наркоманы, и в данный момент вне всяких сомнений находятся под воздействием наркотических препаратов. Она почти физически ощущала исходящую от этих молодых людей угрозу и опасность для окружающих. Но, с другой стороны, эти две жертвы своих же патологических пристрастий в глубине ее женской души вызывали лишь сожаление, что вот так, совершенно бессмысленно, эти двое растрачивают дар жизни, вызывая у окружающих лишь чувство отвращения и брезгливости.

Провожая их взглядом, она словно предчувствовала, что впереди им еще суждено было встретиться – по какой-то необъяснимой причине эта парочка сильно врезалась ей в память.

***

Наконец-то, потратив около часа на городской транспорт, Киряк добралась до места. Зайдя в подъезд старенького кирпичного пятиэтажного дома, она поднялась на второй этаж и позвонила в дверной звонок. Дверь открыл полноватый мужчина среднего роста, лет так под пятьдесят, с густыми усами и аккуратно подстриженной бородой. Сквозь толстые стекла очков, на Олесю Сергеевну смотрели, значительно уменьшенные из-за линз, внимательные карие глаза.

– Здравствуйте, позвольте представиться, сотрудник уголовного розыска, капитан милиции, Киряк Олеся Сергеевна, – произнесла женщина и раскрыла удостоверение, поднеся его поближе к лицу мужчины, на котором тут же проявилось искреннее удивление.

– Очень приятно, Сергей Николаевич Егоров. И чем я обязан Вашему приходу? Или в деле Артема что-то все-таки прояснилось? – задал он с любопытством вопрос.

Киряк, помня то, как милиция отнеслась к расследованию факта избиения студента Егорова, решила сразу внести ясность в данном вопросе.

– Нет, я к Вам пришла не по делу об избиении Артема. Скорее, наоборот, – пояснила она, – мой визит связан с другим, уже новым делом… по факту смерти Геннадия Никитина. Сегодня утром его нашли мертвым в подъезде дома по адресу, где проживает хорошо известные Вам люди – Осипова Елена и ее бабушка, Хельга Генриховна Петерсон. Поэтому, мне необходимо выяснить, где Вы и Ваш сын находились вчера с шести часов вечера до семи часов утра сегодняшнего дня?

Услышав из уст Киряк эту страшную новость, мужчина явно озадачился. Однако вместо ответа, он лишь широко распахнул входную дверь и жестом пригласил Олеся Сергеевну войти в квартиру.

Пройдя вовнутрь, первое, что сразу же бросилось ей в глаза, была натянутая вдоль всего коридора длинная бельевая веревка, на которой сушились крохотные детские вещички: пеленки, ползунки, рубашечки, чепчики и прочие атрибуты жизни маленького человечка. Для Олеси Сергеевны, у которой еще не было детей, вид детских вещей сразу же вызвал чувство внутреннего умиления. На секунду оперативница даже забыла, зачем сюда пришла, но быстро взяв себя в руки, вновь перевела взгляд на хозяина квартиры.

Мужчина молчал и топтался на одном месте, видимо совершенно не зная, как и с чего начать свой ответ, однако, под удивленным взглядом капитана милиции, собравшись с духом, он четко произнес:

– Товарищ капитан, прежде чем я отвечу на все Ваши вопросы, мне хотелось бы кое-что прояснить. Понимаете, на самом деле я не родной отец Артема… в действительности он приходится мне приемным сыном, а его родная мать, моя бывшая жена, умерла три года назад от онкологии. Совсем недавно я женился повторно и теперь живу здесь вместе с моей новой женой и нашей недавно родившийся маленькой дочкой

Мужчина указал рукой на развешанные в коридоре на веревке детские вещи и, виновато улыбнувшись, продолжил свой рассказ.

– Артем с раннего детства считал, что я его родной отец, но недавно ему открылась правда… буквально полгода тому назад. Когда он об этом узнал, то с ним случилась истерика. В порыве отчаяния Артем категорично заявил, что теперь желает жить один, самостоятельно. Ему удалось с большим трудом выбить себе место в студенческом общежитии, куда он и переехал жить на постоянной основе. Так что здесь Вы его не найдете. Теперь мы с ним встречаемся один раз в две-три недели и вместе с женой помогаем ему продуктами, а иногда еще и… деньгами. Хоть он уже и устроился работать на скорую помощь, но Вы же понимаете… это копейки. А видел я его в последний раз позавчера утром. Он заходил ко мне на работу в больницу и одолжил немного денег. Всё… с того момента мы больше с ним уже не виделись. А вчера у него, насколько я знаю, должно было быть суточное дежурство на скорой помощи. Так что сейчас он наверняка у себя в общежитии после суток отсыпается. Что касаемо меня, то я вчера вечером действительно был в гостях у невесты Артема, Осиповой Елены, а если быть точнее, то мы общались с ее бабушкой Хельгой Генриховной о том, как будет лучше устроить свадьбу для молодых. От них я ушел довольно быстро, около шести часов вечера, так как сильно спешил домой – жена плохо себя чувствовала, а мне нужно было помочь с малышкой, – завершил повествование мужчина.

Олеся Сергеевна смотрела на этого полноватого и очень уж какого-то мягкого человека и понимала, что версия с убийством Никитина, где в главной роли мог бы выступать отец Артема, рушится прямо на глазах. Было слишком маловероятно, что он был способен на столь изощренное убийство. Хотя…

– Извините, а Вы кто по специальности? – уточнила Киряк.

– Врач-невролог, – ответил мужчина.

«Невролог!? – задумалась Киряк. – Тогда, пожалуй, рановато скидывать его со счетов… Нужно будет тщательнее проверить его алиби».