Русич

Животные двинулись по тропинке в деревню, хоть многие были с большим количеством молока, но двигались очень быстро. Было жарко, а дома их ждала прохлада и тень, вкусная еда и вода.

Пастушок еле поспевал за стадом, и через малое время они вошли в деревню.

Летний зной заставил всех уйти с солнцепёка, и никого не было видно. Коровы, позванивая колокольчиками на шеях, сами подходили к своим избам, заходили во двор. Самыми капризными были молодые бычки, которые по своему характеру почти всегда были своенравны и непослушны, они то и дело норовили зайти в чужой двор. При этом начинался такой шум! Кудахтали куры, кукарекали петухи, ругались хозяйки, кричали дети, пытаясь выгнать непрошеных гостей. В конце концов, нарушители покоя убирались восвояси, по свои дворам, и жадно окунали свои носатые головы в деревянные кадушки с водой.

Пройдя по всей деревне, Ваня дошёл до самого последнего двора, убедился, что живущая в нём коза

зашла во двор, и решил пойти домой огородами, позади изб. Там встречались большие деревья, и под их тенью было легче, прячась от палящих лучей солнца ступать по прохладной, не нагретой земле, идти домой.

Под одним деревом – это был широкий, раскидистый Ясень, он остановился, вынул из-за пазухи переданную ему дедушкой берестяную грамотку и развернул её. Грамота была небольшая, знаков на ней было совсем немного, но Ваня увлечённо стал рассматривать их, ища знакомые, пытаясь распознать смысл, радуясь понятому.

Ах, как это было интересно! Знаки, нацарапанные на бересте, говорили с ним своим языком, как человек рассказывали ему необычное и интересное, открывали мир, делали его шире, глубже, красивее, притягательнее.

Неспешно он представлял себе всё понятое из знаков. Чувствовал, переживал каждое слово, каждый возникающий образ, и задумчиво глядя то на грамотку, то вдаль – часто улыбался. Просто улыбался сам себе и всему миру.

За этим занятием он и не заметил вовсе, как набежали тучи, быстро заволокли всё небо, стало темнее, прохладнее. И только почувствовав порыв свежего ветра, он оглянулся вокруг, увидел изменения в Природе, и не много засомневался – идти ли домой, или остаться и переждать дождик здесь. Намокнуть он не боялся, а даже очень любил бегать под тёплым дождём – это была очень интересная игра. Прислонившись поближе, спиною к стволу дерева пастушок решил переждать дождик здесь.

Порыв ветра зашумел листьями сначала на самой верхушке дерева, потом усилился, и стали качаться даже толстые ветви, которые были такими большими и раскидистыми, что в некоторых местах касались земли.

Волнами закачалась высокая трава. Это было очень красиво. Погуляв по верхушкам луговых трав, ветер сильным порывом скинул на землю гнездо с совсем ещё маленькими птенчиками – и затих…

Тихо капнули первые капли дождя, зашумели по листьям сначала на самой верхушке дерева, затем их звуки стали сильнее и сильнее. Дождь набирал силу. Ваня рванулся в сторону гнезда, которое отлетело на несколько локтей от ствола дерева, хотя всё равно осталось ещё под кроной. Он бережно поднял его с земли, посмотрел вокруг – не вывалился ли какой птенчик из гнезда. Нет. Вокруг не было слышно никакого писка и не было видно пушистых комочков.

В гнезде их было трое. Они были совсем ещё маленькие. Пастушок бережно прижал их к своей груди, но руками трогать не стал. Испугаются. Гнездо было прочное, но очень мягкое, в нём было много маленьких мягких пёрышек и пуха. Птенчики немного попищали, а потом, чувствуя тепло, успокоились и заснули.

Кончится дождь, залезу наверх и положу их на самую прочную ветку, пусть родители их укрепят гнездо – подумал Ваня и чуть не выронил гнездо из рук от неожиданного толчка по ноге. Вздрогнув, он едва успел заметить, что задел его ноги промчавшийся мимо заяц. Вот чудак! Прибежав из леса полакомиться овощами: морковкой, да капустой, а то и сладкой, очень вкусной репкой, заяц, испугавшись сильного шума дождя, поспешил быстрее домой, в лес, в свою норку, да по пути промчался так, что чуть не сбил с ног мальчика. Правильно его зовут заяц-косой, ещё бы в дерево врезался, трусишка! – подумал Ваня.

А в это время раздался гром. Вот так– так. Грозу он побаивался, как и всякий человек, но уважал, правда, когда смотрел на неё из окошка дома. А сейчас он был один, не очень далеко от дома, но всё же один.

Можно было бы попробовать побежать огородами прямо к дому, и тогда, намокнув, он всё же успел бы скрыться от грозы дома, но в руках у него было гнездо с птенцами, которое он не мог бросить, как это сделал беззаботный ветер.

Заботиться и любить всё живое его научили бабушка с дедушкой, да и сама Природа-Матушка шептала ему об этом, где бы он ни появлялся. Это было основой Жизни. Живое должно заботиться о живом, иначе Жизнь уйдёт с этой Земли.

Ваня решил остаться, но передвинулся, как можно дальше от ствола дерева, скрываясь, всё же под самыми густыми ветками. Рядом со стволом оставаться было нельзя, в грозу молния выбирала именно одиноко стоящие деревья и попадала чаще в них.

Почему это происходило – он ещё не разобрался. Не на все свои вопросы просил ответа у бабушки с дедушкой, многое ему хотелось понять самому. Одно он знал точно, что молния вовсе не хотела уничтожить дерево или сделать ему больно. Просто у всего живого в природе есть свои законы, по которым они живут.

Дедушка говорил, что во многих случаях – это у них такая игра: между ветром и деревьями, рекой и землёй, огнём и дровами. Танец и песня.

Ваня любил любоваться красотой вонзающейся в землю молнии. Она была всегда разного узора, то похожа на опрокинутую сухую берёзу, то на прожилки, что виднеются посреди любого листика. Но чаще всего он видел молнию, как тропинку, тропинку с Неба на Землю, будто бы что-то с неба, мгновенно ударяясь об землю, преодолевает её, какие-то неведомые мощные силы проносятся по этой образовавшейся дорожке с Неба на Землю и растворяются в ней. Что-то расходится по поверхности, ведь не даром очень опасно оказаться рядом с тем местом, куда ударила молния – можно сгореть. А что-то уходит в глубь земли.

Откуда приходит это и куда уходит дальше, что было в этом огне, почему он такой сильный – мальчик не мог ещё себе ответить. Удивило его то, что однажды дедушка, когда они вместе попали в грозу и стояли рядом, любовались красотой сверкающих молний, сказал, что так наша Матушка-Земля думает. Ведь она тоже живая. Когда думают люди, тогда такие очень маленькие, невидимые для глаз молнии сверкают у нас в голове. А Земля, она ведь очень большая, и мы находимся всё же внутри неё. Не в самой земле, а между Небом и Землёй, но наше Небо – это тоже часть Земли, и потому мы можем видеть, как Она думает. А ещё мы можем познать, как Она чувствует, дышит, радуется и тоскует. Любит…

Вот, что говорил дедушка – и Ваня ему верил.

И сейчас смотрел на молнию без страха, а только с радостью и восторгом. Грома он совершенно не боялся, потому что гром, хоть и тоже был силён, но почему-то не вызывал такого интереса, как молния, тем более он всегда опаздывал. Какой-то был копуша.

Молния сверкнёт, а он всё никак за ней не поспеет, громыхнёт или ухнет много позже.

Капли дождя стали крупнее, но по листьям стучали всё тише и тише. Дождик был не долгий, и как всегда, при грозе: начинается тихо, потом обрушивается водопадом, затем вновь затихает.

Ваня стоял и смотрел в образовавшиеся лужи – было очень интересно, что в них отражается?

Сначала были видны лишь серые тучи, потом медленно они поплыли куда-то за горизонт. Появились окошечки голубого неба, они становились всё шире, ярче.

Кап, кап, кап – падали капельки, но это был уже не дождь, а то, что задержалось на листьях, и теперь тоже стекало вниз. Каждая капля волновала лужу, потому что, когда она падала, вокруг неё образовывались волны и кругами расходились к краям.

И вдруг, когда волны разошлись, и поверхность лужи успокоилась, на синем бездонном небе он увидел яркие краски. Пастушок поднял голову к небу и увидел Радугу!