Русич

Радуга протянулась разноцветной дугой по всему небу, от одного края земли до другого. Радуга – от слова радость. Он помнил, так говорила ему мама. А радость – это особая мудрость. Радость – это счастье. Цвета были яркими, сочными, но в тоже время так незаметно переходили друг в друга.

Красный был, как большая полянка спелой земляники – душистой и вкусной.

Оранжевый – как спелая тыква.

Жёлтый – как поле цветущих одуванчиков.

Зелёный – как стручки молодого горошка, вкусного и сладкого.

Голубой – как ручеёк, текущий по небесам.

Синий – как лукошко черники или голубики, только что принесённые из леса и пахнущие свежестью и хвоей.

Фиолетовый – как кустики васильков, виднеющихся среди спелых колосьев на поле.

Небо, на котором сияла радуга, было глубокого и прозрачного цвета синевы. А под радугой, насколько хватало взгляда – луга и поля, холмы и леса.

Солнышко согрело ему спину, пастушок вспомнил, что ему давно пора домой, улыбнулся, достал из-за пазухи гнездо. Он положил его к самой груди, под рубашку, где было тепло и сухо, хорошо птенчикам. Сначала он убедился, что птенчики целы и невредимы, потом, положив их снова под рубашку, в то место, где был подпоясан пояском – полез на дерево.

Толстые ветви, тоньше; всё выше и выше. Мокрый ствол скользил, стекали капли дождя, потревоженные на листьях. Ваня выбрал самую прочную ветку, разместил в переплетении ветвей гнездо и посмотрел вокруг.

Дерево было высоким, сочная, свежая, омытая дождиком листва приятно пахла. Свежий, умытый мир, его мир искрился отражёнными солнечными лучами. Блистали травы и деревья, дороги и дома в деревне. Небо дышало чистотой.

Его мир был так прекрасен! А он был между Землёй и Небом, дышал глубоко, свободно. Так хотелось расправить руки как крылья и полететь над всей этой красотой. Увидеть, какая большая Земля, и какой маленький его дом, дом, где живут его бабушка и сестрёнка, где его ждут и любят. Дом, который надо хранить и заботиться о нём.

Пора домой!

Как только он начал спускаться вниз, к гнезду, из гущи веток подлетели две птицы. Родители птенчиков пережидали грозу вместе с мальчиком под защитой дерева. Они радостно запищали над своими птенчиками. Как хорошо!

Пастушок спрыгнул на землю, помахал рукой дереву, птицам с птенчиками, и зашлёпал своими босыми ножками по лужам, весело сбегая с одного пригорка и забегая на другой.

Две ласточки облетели вокруг него несколько кругов благодаря за спасение своих малышей.

Ваня выбежал на дорожку и поспешил прямо к дому, где его давно заждалась бабушка и пришедшая из леса озорница-сестрёнка.

Умывшись во дворе прямо из бочки, вода в которой за день нагрелась как «парное молоко», он тихо вошёл в дом, прислушиваясь к звукам. Никого не было. Голоса бабушки и сестрёнки слышались в огородике за домом. Он не пошёл туда, а направился прямо к столу, на котором для него была приготовлена еда, накрытая сверху полотенцами с вышивкой.

Тёплый, не так давно испечённый хлеб, круглый, с хрустящей корочкой, горшочек с кашей, репка, кувшинчик с молоком, пучок сладкого зелёного лука-порея и лукошко с ягодами.

Из печки шёл вкусный запах грибов. Там, наверное, готовилась каша с грибами, но если бабушка не поставила её на стол, значит, она ещё не

готова. Без разрешения бабушки он ничего не брал.

Кушал Ваня долго, с наслаждением. Сначала попил молока. Отломил хлеба, и пока никого не было рядом – обгрыз корочки. Запил молоком. Это было так вкусно! Потом, не спеша, скушал кашу, тщательно собирая со стенок горшочка все остатки, закусывая сочным, зелёным, сладким луком. Самая вкусная часть лука была та, которой он сидел в земле, белая. Потом съел репку. Ещё попил молока и принялся за лукошко с ягодами. Сначала сладкая и душистая земляника. Каждую ягодку он подносил к носу, ему нравилось дышать ароматом этих ягод. Уж, какая душистая! Потом стал класть в рот всё подряд: и чернику и голубику, куманику, ежевику.

Покушав, вышел во двор, вымыл посуду, и, вернувшись снова в дом, взял ножик, деревянные поленца и, выйдя из дома сел под окошком, начал вытачивать из дерева игрушку.

День склонялся к вечеру.

Пастушок успел помочь ещё бабушке в огороде. К нему прибегали друзья, и они поиграли. Заходила соседка, попросила передать для дедушки свою просьбу. Сбегали вместе с сестрёнкой на речку и вместе с другими ребятами накупались, наигрались, смыли дневную пыль и грязь, и в начинающихся сумерках возвращались домой.

Ваня немного отстал. Шумные и весёлые друзья шли впереди. За играми на речке он и не заметил, как солнышко уже скрылось за лес. Цвет неба изменился. Оранжево-сиренево-розовое сияние заходящего солнца раскрашивало облака, и остатки небольших тучек, ещё не улетевших после дождя. Облака были так красивы!

Ваня очень любил смотреть на небо и видеть в проплывающих облаках что-то знакомое: очертания животных, растений. Это было очень интересным занятием. Иногда даже представлял себя летящим на спине какой-нибудь огромной белой птицы: орла или лебедя. Чувствовал вокруг себя совершенно другой воздух, пахнущий не цветами и травами, а солнцем.

И сейчас облака, еле заметно передвигающиеся по небу, напоминали ему большой терем, где живёт Небесный Князь со своею женою, дружиною и мудрецами. Их светлицы честны и радостны, красивы, и в них так хорошо жить.

Он увидел среди облаков луга и деревья, ладьи и колодца, из которых пьют небесную воду, дающую Вечную Жизнь, радость и счастье.

Улыбаясь, пастушок поспешил догнать своих друзей, бережно ощущая в своей груди то чувство, которое наполнило его, когда он путешествовал по облакам.

Попрощавшись с друзьями, и подбежав к дому, увидел бабушку, сидящую около крылечка и занятую каким-то шитьём. Бабушка всегда была в работе. Ведь на ней было почти всё их хозяйство. Помогали дети, чем могли в меру своих сил. Помогали соседи. Но большая часть забот, конечно, доставалась ей, ведь она одна растила двоих своих внуков.

Ваня очень любил бабушку. Самое главное чувство, которое делало её такой родной и близкой – это её доброта. Всегда тёплые и сухие руки, часто просто так гладящие по голове. Задумчивые глаза цвета спелого лесного ореха. Прямой красивый нос. Красивые губы, всегда улыбающиеся и лишь иногда, лишь изредка выдающие тихую печаль, которую можно заметить по их особому, еле уловимому положению. Её волосы тоже были цвета спелого лесного ореха; толстая коса, в которую так любила играть сестрёнка, была похожа на неведомую тропинку, усеянную мелкими листочками и лепестками цветов, мотыльками и маленькими пёрышками птиц. Это ветер за день приносил ей, играясь, разные частички этого огромного большого мира и они застревали в её волосах.

Пастушок молча подошёл к бабушке, сел рядом и прислонился к её руке – тёплой и мягкой. Бабушка была не очень высокой и немного полноватой, но всегда пахнущая парным молоком и свежим хлебом. Рядом с ней было так уютно и спокойно, что казалось, весь Мир держится на её спокойствии и радости. От неё струилось понимание и нежность, такая ласка, которая наполняла сердце светом, а всё вокруг теплом и уютом.

«Ну, что внучек, вот и день уходит на покой. Много сделано и прожито. Давай посидим, поговорим вместе, о чём хочешь, проводим день, послушаем сумерки. Спасибо тебе ещё раз за корешок, что принёс от дедушки. Расскажи мне, как он?»

Ваня принялся рассказывать о своей встрече с дедушкой. Рассказал, как ему пришлось переждать грозу на окраине деревни с большими подробностями, про упавшее с дерева гнездо, которое он потом снова положил на самую толстую ветку, забравшись на дерево.

Поговорили о том, что нужно сделать на следующий день. Помолчали, тихо встретив первые появившиеся на небе звёзды. Любовались их искристыми лучами, теми узорами, какими они были рассыпаны по небу. Слушали пение ночных птиц, дышали, глубоко впитывая в себя запахи прохлады, особо пахнущих после заката трав, и тихо мечтали прислонившись друг к другу, но каждый о своём.