Двенадцать друзей Бошена

— Джесси, ты на завтрак идешь?

Джесси сел рывком, прикладывая одну руку к груди с колотящимся сердцем, а вторую к бугорку под пижамными шортиками.

— Иду! — крикнул он стучащему Бобу. — Дайте мне одеться…

Рухнув на кровать, он зарылся головой в подушку и зарычал, что было трудно сделать, не выговаривая букву «р», матерно высказывая все свои мысли по поводу и Дарена, и Харви, и сна, и того, что ему не дали в нем кончить.

Стоя под душем, он на удивление легко словил волну сна и слишком быстро кончил, просто направляя упругие струйки воды на член и сжимая разгоряченный воспоминаниями анус, так, что колени ослабели и пришлось съехать по кафельной стене и сесть на поддон, чтобы не свалиться от блаженства. Это было очень, очень странно. Первый звоночек, что с ним что-то не так. Никогда раньше он не обращал на таких, как Дарен, внимания. Надо звонить своему психотерапевту. Но позже. Если такое еще раз повторится. Ну, или срочно потрахаться до звезд в глазах, чтобы забыть об этом как о страшном сне. Если он будет отвлекаться на этого клоуна, то мистер Бошен по головке не погладит. А потраченный на покупку новенькой ауди аванс за шоу надо отрабатывать в любом случае.

На традиционном сборе после завтрака — на который Джесси так и не явился, решив лучше привести себя в порядок, чтобы никто не заметил его состояния, в котором он сам еще толком не разобрался, — мистер Бошен лично объявил о сегодняшнем мероприятии на вечер. Джесси там присутствовал скорее номинально, ну и для красоты — сегодня он особенно постарался и выглядел невинным цветком в своем белоснежном костюме. Портило его состояние только одно — пребывание в зале Дарена и Харви, которых он тщательно старался обходить взглядом, но получалось плохо и портило оттопыривающимися брюками весь вид невинности. Хотя румянец на щеках как раз его красил. С совестью у ведущего никогда проблем не возникало. Чего хотел он, то и было правильным. В этот раз он этого не хотел, но… хотело его тело. Это заставляло нервничать.

— Доброе утро, господа, — искаженный программой голос с экрана заставил Джесси вздрогнуть и вернуться к работе и мыслями, и телом. — Сегодня у вас намечен один конкурс: перпендикулярное выражение горизонтальных желаний.

Альфы в холле напряглись.

— Господи, да танцы же! — хмыкнул Джесси, подсказывая, и половина отмерла, возрадовавшись, другая половина еще больше напряглась — те, которые не умели танцевать. Тупо топтаться на месте на дискотеке в поддатом виде — это одно, а так, чтобы на всю страну показать, как ты красиво двигаешься, — это со-о-овсем другое.

Среди напрягшихся был и Харви.

— О-о-о. Кошмар… Когда я танцевал, то был так неуклюж, что африканские племена до сих пор винят меня за засуху.

Альфы дружно поглядели на всегда невозмутимого и веселого пилота, оценили степень уныния, его расстроенную моську, и некоторые не сдержались, заржав.

— Блин! — Боб тоже был раздосадован почти до слез. Глядя жалобно на Тима, он признался: — Я умею танцевать, но в ритме шланга.

Тима смутить теперь, казалось, ничто не могло.

— Фигня, Бобби, главное — отдергивать свою ногу раньше, чем на нее наступит партнер. То есть я. Так-то я тоже танцую как медведь у цыган.

Боб вспомнил увиденное однажды вживую такое представление, когда жирная туша медведя прыгала с лапы на лапу, тряся жирными меховыми боками, и хрюкнул, засмеявшись.

— Уважаемые участники. Не забывайте, что мы на шоу и главное — п’едставление. И не устану повто’ять, что менуэт — ЭТО ТАНЕЦ! Не пе’епутайте! Тем паче что мисте' Бошен п’иготовил для вас т’ене’а-консультанта. Он покажет вам основные движения и поможет подоб’ать гайдейоб. Сейчас мы методом же’ебьевки ’асп’еделим вас на па’ы, после чего вы сможете т’ени’оваться с Викто́ом на к’ыше.

Джесси профессионально улыбался, подбадривая альф, а сам думал о пропущенном завтраке и мечтал только о том, чтобы добраться до кухни и успеть перед тренировкой вцепиться зубами в шмат колбасы или сала, если прожорливые альфы его еще не уничтожили.

— Ну что же, все выходим на к’ышу, там для вас п’иготовили гайдейоб, — распорядился он и незаметно увильнул в сторону кухни.

Открыв холодильник, он понял, что остался и без сала, и без бутерброда — прожорливая саранча подтачивала все готовые продукты, ленясь готовить себе горячие блюда. И тут же дал себе непреложное обещание сразу после примерки и мастер-класса приготовить супчик из курицы. Организм хотел нормальной еды и безбашенного секса, но приходилось довольствоваться малым.

Джесси на ходу проглотил ненавистный и очень приевшийся йогурт, вытер рот и выбежал на крышу, когда альфы уже вцепились в одежду, похлеще омег оказавшись тряпичниками.

Один Харви стоял на краю у ограждения и задумчиво поглядывал на вопящих в тени деревьев павлинов.

«Гайдейоб» оказался представлен огромным выбором костюмов различных расцветок и фасонов и даже на вешалках выглядел шикарным и разнообразным, с массой аксессуаров: ремнями, шляпами, боа и даже мягкими сапогами и лакированными туфлями. И все равно участники не могли определиться. Расхаживавший между ними танцевальный инструктор, представившийся Виктóром, с длинными светлыми волосами, убранными в хвостик, банданой и легкомысленным платочком, повязанным на шее в дополнение к белоснежному костюму, подчеркивавшему его фигуру и не скрывавшему возраст, подходил к каждому конкурсанту и помогал в выборе.

Попробовав с Джесси пару движений и убедившись в пластичности ведущего, сразу поставил его в пару к Дарену.

— Можно мне д’угого? — сразу же запротестовал омега, но Дарен, напяливший белый фрак, прижал его со всей страстностью умелого партнера по танго, и Джесси скис. Вернее, поплавился от жары, хотя на крыше было прохладно и свежо.

— Вы единственные, кто знает что такое басэ, — говоря слегка в нос, прогнусавил инструктор, и Харви, поставленный в пару к Вуди, которому на объект своей первоначальной симпатии было уже пофиг, обиделся:

— Как это, блин, единственные? Я знаю басэ. Это китайский поэт, у которого улитка ползает по Фудзияме.

— Нет, ты спутал Фудзияму, Басё и основные шаги в танго, — крикнул Олби, спину которого, видимо нащупывая потенциал, изучал инструктор.

Альфы, поначалу пытавшиеся понять, что тот им доносит, плюнули спустя время на смысл танца и начали колыхаться по залу, как половинки яблок в забродившем компоте, выделывая ногами такие фортеля, каким в балетных школах и не учили. Харви, впрочем, не сумел и этого, просто перетаскивая смирившегося сексолога из угла в угол, пока Тим обжимался с хихикающим Бобом под видом разучивания шагов, а Брюс испуганно смотрел на Шона, каждый раз оттаптывая ему ноги. Говард и Индиана долго не могли понять, кто из них ведущий партнер, сталкивались то лбами, то плечами, но в итоге тоже начали перемещаться под музыку в свободной форме, и издалека можно было подумать, что они не совсем трезвы. Один Дарен выкладывался на все сто, но чем больше он вертел Джесси, тем больше тот краснел, явно от злости, и кусал губы, а на завершающих аккордах отпихнул его и хлопнул стеклянной дверью, покидая крышу. Дарен, почувствовавший себя последним придурком, не мог предположить, что Джесси, запах парфюма которого благополучно перебил запах возбуждения, просто сбежал от него под холодный душ.

— Ай! — произнес на тех же аккордах Олби, поскольку инструктор согнул его колесом, откидывая на подставленное колено, отчего в пояснице что-то хрустнуло.

— Что такое? Растяжение? — тут же забеспокоился тот, ощупывая его в месте хруста и немного ниже. — Идите в смотровую, я вызову врача.

— Да я в порядке…

— Немедленно!

Вместе с ворчащими альфами Олби спустился вниз, затем вошел в кабинет и, стащив рубашку, лег на кушетку. Доктор Эванс вошел сразу после этого, деловито сообщил, что необходимо сделать лечебный массаж, пока не остыли разогретые мышцы, задвинул шторы и снял халат. Переворачиваясь на живот, Олби успел оценить крепкие руки с выступающими венами — личный кинк, когда доктор закатывал рукава рубашки.