Македонский. Сибирь

– Сын бога!

– Царь всего!

– Царь четырех сторон света!

От криков кружилась голова. Кто-то из жрецов схватил кубок, в котором осталась кровь теленка и окропил ей лицо Саши. Он даже не зажмурился. Эти слова… Он слышал их в подземном переходе.

– Александр Великий!

– Македонянин!

Будучи не в себе, Саша чувствовал, как жрец вкладывает в его руку кинжал. Он остановился напротив гроба с несчастным животным и не ведая, что творит перерезал животному глотку. Кинжал скользнул по артерии. Упал кубок, который Саша должен был наполнить кровью, что здесь почитали святой. Молча уставился на свои окровавленные руки.

– Покажи Яму, Александр, покажи, что ты ошибся! Ты всего лишь человек! Не Бог! – слышалось со всех сторон.

Саша вздрогнул, закружилась голова. Он зажмурился, борясь с наваждением, а когда открыл глаза уставился на окровавленную тушу теленка. Медленно перевел взгляд на зеркало и из груди его вырвался крик. В зеркале он увидел отражение совершенно незнакомого человека. Человека, которым он никогда не был. Человека с ярко выраженными чертами лица, с мягким взглядом, с густой шевелюрой… этого человека Саша видел впервые и никогда не знал.

Саша рассмеялся, выронил кинжал, врученный ему жрецами, схватился рукой за густую шевелюру. Он начал лысеть в двадцать и с тех пор брился на лысо, а теперь… Как он не увидел этих длинных, густых и пышных волос, подобных гриве льва! Как смуглый от природы Саша не заметил белой, почти розовой кожи… Но главное, как он не заметил, что разговаривает на другом языке? Как?

КАК?!

Вопрос эхом отразился в голове. Мутным взглядом, Саша видел, как к нему подбежал один из головорезов и вручил полную вина чашу. Красное, мутное, вино напоминало кровь. Саша неуверенно шагнул, чувствуя, как становиться все более неуверенной его походка. Уголки губ расплылись в улыбке, и он выпил предложенное вино залпом. Следом поднесли еще одну чашу, потом еще. Хотелось забыться, как можно быстрее, чтобы не думать ни о чем. Не поэтому ли он знал слова, казавшиеся бредовыми и чуждыми! Приходило горькое понимание, что для него это были чуждые и бредовые слова, но таковыми они отнюдь не были для человека, в теле которого он причудливым образом оказался. Что это? Реинкарнация? Но разве так буддисты представляли себе новую жизнь? Вовсе нет! Что тогда? Ответов не находилось.

Поднесли кубок с кровью теленка, перемешанной вином. Он сделал несколько больших глотков. Потом приложился к кубку еще, за три подхода осушил его на половину и поплелся к своему лежаку, где, не чувствуя ног опустился на подушку. Много ли надо было выпить чтобы опьянеть, когда в желудке ничего не было вот уже несколько дней? Саша вдруг поймал на себе осудительный взгляд загадочного старика, обещавшего рассказать ему обо всем. Поздно! Обо всем, что хотел рассказать старик, Саша догадался.

Разум растворялся в алкоголе, глубоко в сознании все становилось по своим местам. Он растерянно оглядывался, слышал рев толпы в большом зале дворца. В том, что это был дворец теперь не оставалось сомнений. Люди называли его повелителем и владыкой. Царем, сыном бога… Становилось ясно, что Саша очнулся в теле другого человека, в другом времени, за много лет до привычной жизни. Пришло осознание, человек, к которому обращались пирующие был древним полководцем, правителем. Упоминание его имени вызывало ужас.

Александр…

Теска. Незнакомец, в чьем теле Саша невероятным образом оказался, когда пропустил злосчастный удар в подземном переходе от бандита Геннадия. С реальностью стоило считаться, новая реальность смотрела на него со дна кубка полного вина. Он пытался вырвать густой клок своих волос и глухо стонал, когда старик, тот самый, что привел его к столу, а теперь внимательно наблюдавший за ним со стороны, поднялся на ноги.

– Внимания!

Ему пришлось несколько раз выкрикнуть свои слова, прежде чем на него обратили внимание, прислушались. Головорезы, первыми вернувшуиеся к ложам после появления Саши в зале, при словах старика поднялись на ноги. Они с дружным хохотом подняли чаши. Вино плеснуло на стол, залило блюда, испачкало хитоны, но никому не было до этого дела. Будучи изрядна навеселе, они осушили свои чаши до дна, тут же вернули их на стол, прислуге, чтобы та наполнила их вновь.

– Слово Аристотелю! – вскричал один из них.

– Слава учителю Александра!

Старик, дождался пока в зале повиснет тишина, продолжил.

– Предлагаю выпить за то, что может показаться безумием на первый взгляд! – вкрадчиво сообщил он.

– Выпьем! Отчего не выпить! – расхохотался один из головорезов.

Теперь Саша знал, как звали загадочного старика. Аристотель. вскинул руку, вновь призывая к тишине.

– Выпьем за то, что кажется невероятным, если бы такое случилось с тобой Кен или с тобой Архон, да и со мной этого не могло произойти!

Аристотель замолчал, медленно, с прищуром обвел взглядом собравшихся на пиру людей.

– Выпьем за воскрешение царя Александра! Великого Александра Македонского! Ура!

– Ура! – ответил дружным ревом хор голосов.

Лес рук с чашами вина взметнулся вверх. Показалось, люди за столами сойдут с ума. Слова старика звучали издалека. Саша остался сидеть на месте, наблюдая за творившимся в зале безумием. Он был пьян, но главные слова, прозвучавшие в этот вечер в зале, хорошо запечатлелись в сознании. Он запомнил их, пусть пока не придал словам должного значения, как не придал значения ничему из того, что происходило с ним прежде. Просто потому, что Саша ничего не понимал. Человека, в теле которого он оказался звали Александр Македонский.

***

– Если продолжишь так пить, Александр, то скоро вновь окажешься на том свете и лично передашь привет Аиду!

Аристотель несмотря на то, что выглядел дряблым стариком буквально поволок Сашу прочь с пира, не обращая внимание на то, что Саша развлекался игрой в коттаб. Время перевалило далеко за полночь, но праздник был в самом разгаре. Головорезы, на деле оказавшиеся ближайшим окружением македонского царя выпили совершенно безумное количество вина, в ход пошел не один геркулесов кубок, но никто не думал останавливаться, веселье было решено продолжить до утра.

– Оставь меня, – выдавил Саша, язык переплетался. – Тебе какое дело до того, где я окажусь?

– Скажи спасибо, что об этом не знает Пердикка! – фыркнул старик.

– Кто? – хихикнул Саша, которого рассмешило имя, названное Аристотелем.

– Молчи, с тебя достаточно!

– Я уже говорил, чтобы ты шел прочь! – взъярился Саша, смутно вспоминая, что не один раз прогонял навязчивого старика, контролировавшего каждый его шаг на пиру.

– Пойду, но как только отсюда уйдешь ты! – прошипел Аристотель. – Ты с ума сошел, раз треплешься с Антипатром?

Аристотель оглядывался и вежливо прощался с пирующими. Головорезы пребывали в такой кондиции, что даже не заметили собравшегося удалиться царя и его спутника. Пользуясь моментом, Аристотель вытолкал Сашу за двери и поспешно захлопнул их за собой. Саша у которого переплетались ноги чуть было не завалился на пол, споткнулся о порог, но сильные руки Аристотеля удержали его, не дав упасть. Старик деловито оттолкнул двух охранников, с любопытством наблюдавших за тем, как царь уходит с пира еле-еле передвигая ногами.

– Разгильдяи! Чего уставились! Сообщите начальнику караула, что владыка собирается на покой! – раздраженно бросил он.

Похоже авторитет Аристотеля был настолько велик, что охрана не посмела ослушаться. Один из охранников бросился выполнять поручение. Второй, боясь вызвать праведный гнев старика, встал по стойке смирно, уставился в пол и отвел взгляд от парочки, вывалившийся из зала. Саша, от которого вином несло за версту, снял с себя венок из плюща, врученный ему накануне Аристотель. По словам старика венок помогал защититься от опьянения. Работал он хреново, раз Саша едва держался на ногах. Он повертел венок в руках и нацепил его на голову бойца, который даже не шелохнулся.