Образ будущего

– Если верить Маре, то так сюда попадает большинство кораблей, – улыбнулся Каррде; он больше не стискивал подлокотники, его пальцы несильно, но без перерыва барабанили по ним. – Даже местные, которым полагается знать все маршруты.

– Мьи выйти из полья, чифтайн!

Шада посмотрела в иллюминатор. Несколько скал еще плавали неподалеку, но по большей части пространство за бортом было чистым.

– Вьидеть планьетарные посадочные маяки, – добавила Х'сиши, поворачивая треугольную ушастую голову и останавливая взгляд ярких глубоких глаз на мистрил. – Чифтайн пусть говорит своей мальенькой захребетнице: нье трусить больше.

Шада выдержала секунды две, потом отвернулась, чтобы не брякнуть лишнего. Почти каждый член экипажа считал своим долгом и почетной обязанностью так или иначе зацепить ее. И занимались они этим с момента старта. Подчиненные Маззика тоже внесли свою лепту, когда Шада только-только присоединилась к ним. Придирки и подначки были обычной реакцией на вторжение в сплоченный коллектив постороннего человека.

Один из подручных Маззика неблагоразумно перешел от словесных нападок к физическому контакту и, как результат, провел стандартный месяц в отделении восстановления нервных окончаний. Сейчас, вдали от цивилизации, Шада надеялась, что команде «Дикого Каррде» не придется учиться на тех же ошибках.

Пилот повернул голову.

– Теперь что, босс?

– Выводи нас на орбиту, – распорядился Каррде. – На этой планете есть только одно место, где смогут принять корабль наших габаритов. Космопорт Эрвитат. Сейчас в любое время можно ждать их запрос.

Комлинку как будто только и требовались его слова.

– Бсс'дум'шшун, – сообщил динамик. – Сг'хур хур Эрвитатpoз'бд бун'с'унк. Рс'зуд хук'дмс'хусу бурфу?

– По-моему, это ты утверждал, будто здесь разговаривают на общегалактическом? – хмыкнула Шада, ядовито глядя на Каррде.

– Так и есть, – отозвался тот. – Должно быть, мы им чем-то не приглянулись, – он красиво приподнял бровь. – ЗПО! Узнаешь язык?

– А как же, капитан Каррде! – воскликнул дроид, проявляя первые с начала путешествия признаки энтузиазма. – Я бегло говорю более чем на шести миллионах форм коммуникаций. Здесь мы имеем дело с основным йареллианским диалектом, который априорно насчитывает…

– Что нам сказали? – негромко перебила секретаря Шада. Если позволить, робот-секретарь может болтать целый день напролет, а Каррде не похож на жаждущего познаний в лингвистике.

Ц-ЗПО обратил к ней сияющее металлическое лицо.

– Собеседник идентифицировал себя как диспетчера космопорта Эрвитат, хозяйка Шада, и спросил нас, кто мы такие и какой везем груз.

– Сообщи, что мы – грузовой корабль «Большой прогиб», – попросил Каррде. – Собираемся закупить продовольствие и дозаправиться.

Округлая гладкая голова робота-секретаря повернулась к капитану, фоторецепторы неуверенно мигнули.

– Но, сэр! – воскликнул дроид. – Этот корабль называется «Дикий Каррде», и кодировка приемоответчика его двигателя…

– Была подчищена еще восемь лет назад, – бросил через плечо пилот. – Не томи, люди ждут.

– Терпение, Данкин, – сказал Каррде. – Мы никуда особо не торопимся, а я сомневаюсь, чтобы диспетчерская Эрвитата была оборудована мощным современным декодером. Поэтому, Ц-ЗПО, будь добр, передай сообщение. Нет, погоди-ка! – оборвал контрабандист сам себя; в углах его губ начала формироваться улыбка. – Ты сказал, что они говорят на основном йареллианском диалекте. А есть и другие?

– Несколько, сэр, – с готовностью откликнулся робот. – К несчастью, я обучен только двум из них.

– Обойдемся двумя, – Каррде улыбался все шире. – Ответь на любом из них.

Он поудобнее устроился в кресле, закинув одну длинную ногу на другую.

– Посмотрим, насколько местные шутники подготовлены, чтобы сыграть в свою же игру.

Ц-ЗПО заболботал ответ, затем довольно долго комлинк молчал, только шуршали помехи да что-то негромко потрескивало в динамике.

– Неопознанный грузовик, внимание! – неохотно прорычал голос. – Говорит диспетчерская космопорта Эрвитат. Назовите себя и ваш груз.

– Не очень-то подготовлены, – прокомментировал Каррде, активируя передатчик возле себя. – Башня, говорит грузопассажирский корабль «Большой прогиб». Груз мы не несем, просто проходили мимо и решили, что самое время заправиться горючим и купить припасы.

– Да ну? – удивился диспетчер. – А какого рода припасы потребовались?

– О, вы не только регулируете движение, но и занимаетесь посредничеством, – восхитился Коготь.

– Нет, мое дело – транспорт, – рыкнул в ответ собеседник и, если судить по интонациям, раздразнить его больше возможности не было. – А теперь давай-ка выслушаем, сколько вы предложите за право посадки.

Шада недоуменно моргнула.

– Право посадки? – тихо переспросила она. У диспетчера оказались весьма чуткие уши.

– Вот именно, – подтвердил он сердито. – И ваша милая хохма обойдется вам в три лишние сотни.

У мистрил даже рот приоткрылся от удивления. Хохма? Какая еще хохма? Телохранительница набрала полную грудь воздуха, чтобы достойно ответить наглецу.

– Пожалуй, заявим тысячу, – сказал Каррде, предупреждая Шаду выразительным взглядом.

Слышно было, как пренебрежительно фыркает диспетчер.

– За грузовик такого размера? Ты шутишь или просто дурак?

Х'сиши зашипела, складывая уши и прижимая их к голове.

– Или нищий вольный торговец, – не обидевшись, подсказал Коготь. – Что скажешь, если я подниму до одиннадцати сотен?

– Что скажешь, если я подниму до пятнадцати? – не уступила противоположная сторона. – В валюте Новой Республики, разумеется.

– А как же. Пятнадцать сотен, согласен.

– Посадочная площадка двадцать восемь, – сердитое ворчание диспетчера мгновенно сменилось ничем не скрываемым злорадством пополам с вожделением. – Держитесь сигнала маяка. Деньги заплатите по прибытии.

Шаде вдруг стало любопытно, какая часть полутора тысяч кредиток попадет непосредственно в диспетчерский карман.

– Благодарю вас, – произнес Коготь. – Конец связи.