Бессмертие графини

Знать не станет терпеть женщину во главе, особенно если законные наследники еще слишком малы. А граф не упустит власть, особенно когда она сама идет к нему в руки. Ведь его сил хватит подчинить себе Прованс, даже если и все его жители откажутся принимать его. Но брак решит этот вопрос. Ни привязанностей, ни чувств – простая политика. Выгодное решение для расширения своей власти.

Слова графа окончательно успокоили меня, хотя на мой вопрос о том, уедет ли он со мной, он так и не ответил.

– Вставай и иди в свои покои, – бросил граф после минутного молчания, и развернувшись, ушел.

***

Один год.

Ровно на столько мы снова стали мужем и женой, хотя многое в наших отношениях изменилось уже безвозвратно.

Наших отношениях. Когда один зависим от другого, а второй не стесняясь пользуется своей властью... вряд ли это называется отношениями.

Впрочем, неважно как это можно назвать, главное, чтобы это не кончалось.

С моей усмиренной жаждой дни вернулись в то русло, что было прежде. Рыцари, пиры... все стало, как и до моего обращения. Ну, или почти, как и до моего обращения, ведь жажда никуда не исчезла, хотя теперь я и не убивала.

Если же мне случалось срываться при других, граф пользовался своей силой, заставляя всех забыть о случившемся. Его внушение было куда могущественней моего и действовало на расстоянии.

Такие моменты происходили, когда живая горячая кровь оказывалась слишком близко ко мне. И пускай мне теперь всегда удавалось сохранять жизнь, контролировать спящего во мне монстра было не так легко.

Однажды рыцари устроили во дворе поединок. Был вечер, солнце уже село и брусчатку двора освещали факелы. Впрочем, мне темнота давно уже не была помехой.

Вокруг столпилось много воинов, криками подбадривающих соперников. Я хотела бы и вовсе незаметной тенью пройти мимо – я направлялась в ближайшую деревню с целью утолить свою жажду. Пусть я научилась не убивать, но все же, пить кровь из собственных служанок казалось мне каким-то неправильным. Деревенские были далеки от замка и потому безлики для меня.

Граф посмеивался над этой моей новой привычкой, но не запрещал. Его, наоборот забавляло, что я, точно дикий хищник, периодически выхожу на охоту.

В тот раз я не смогла никуда дойти. Один рыцарь ранил другого, воздух наполнился ароматом свежей крови и не успела я ничего осознать, как уже оказалась в центре образованного воинами круга.

Голыми руками я сняла тяжелый доспех, с легкостью разрывая кожаные ремешки, на которых он держался, и тут же приложилась к ране.

Послышались испуганные крики. Все произошло слишком быстро, и кажется только сейчас до людей стало доходить, что случилось нечто неестественное.

Граф, что наблюдал за поединком среди остальных, разумеется заметил меня сразу же. Однако остановить меня он не попытался, и действовать стал лишь когда началась паника.

Волной принуждения он заставил всех остаться на своих местах, а после, когда я наконец смогла взять себя в руки и очнулась, держа рыцаря на руках, велел всем разойтись и забыть о случившемся.

– Я... я не хотела, – опустив рыцаря, я поднялась и попыталась вытереть кровь, стекающую по подбородку.

Но ее было слишком много, чтобы мои действия принесли хоть какой-то результат.

Сама не знаю почему, но я решила, будто граф станет отчитывать меня за своего вассала, поэтому голос мой звучал испуганно.

– О, конечно, ты хотела, – ответил граф, подходя ближе и слизывая кровь с моих губ. – Ты создана для того, чтобы питаться людьми, и ты всегда будешь хотеть их кровь. Ты выше людей. Ты совершенна, как и я.

Рыцарь так и остался лежать во дворе, а граф взял меня прямо на липкой, залитой кровью брусчатке.

Тот раз я запомнила особо, потому что пускай на один год все и вернулось в прежнее русло, но кое-что все-таки изменилось.

Граф больше не навещал меня каждую ночь, и чем больше проходило времени, тем реже становились его визиты, а я не могла это никак исправить. Потому что решения графа, какими бы причинами они не были вызваны, никогда не менялись.

В 1019 году Арсенда, дочь барона Фарго, умерла уже окончательно и для всех. Граф ловко организовал мою смерть, сумев внушить всем, что я скончалась во время очередной беременности, от кровотечения.

Так я навсегда обрубила концы, став Ольгой уже и официально.

Сразу же после похорон, за которыми я наблюдала, закутавшись в плотный плащ с глубоким капюшоном, не пропускающий свет, граф сослал нас с Викторием в дальнее поместье.

Уже оттуда я узнала, что он, как и планировал, женился вновь на Эмме, так звали мою замену. Но я не знала, что он делает с ней в своем замке, пока я умираю без него на краю графства.

Каждую ночь я представляла, как его холодные руки прикасаются не ко мне и это заставляло меня буквально кричать от боли.

Почему он так поступил? Он объяснил мне это, но не соизволил рассказать, зачем ему все же понадобилось отсылать меня.

Будь он рядом – все было бы по-другому. Но его не было и ревность, пополам со страхом, что он больше не вернется, поглощали меня.

Викторий пытался мне помочь. Он всячески отвлекал меня, но разве могло существовать что-то, что заставило бы забыть меня об острых клыках и хищных пальцах, сжимающих мои бедра? Забыть о белом мраморе тела, черных волосах, что локонами ложатся на плечи и дьявольских, алых, глазах?

Я знала, что граф может творить с людьми, если только ему будет охота развлечься, но все равно я отчаянно завидовала его новой жене только потому, что он был рядом с ней.

Присутствие графа всегда приносило боль, но он умел заставлять желать этой боли. Раз за разом растаптывая мечты, он оставался незаменимым несмотря ни на что.

Я хотела вернуться в его жизнь.