Капище

   - И по этой причине тоже. Причем, рассчитываю на твою помощь. Но у вас тут драчка в верхах, что ли?

   Мы подошли к зарослям высоченных кустов, внут­ри которых обломанные ветки создавали этакий тени­стый коридор, ведущий к пролому в заборе. Утоптанность тропинки доказывала, что этим ходом активно пользуют­ся и поныне.

   На какой-то миг мы оба, не сговариваясь, синхронно перенеслись мыслями в золотую школьную пору.

   - Было дело под Полтавой, - резюмировал Вовка, ки­вая на пролом. - Эх, сейчас бы мне те заботы...

   Кошачьей походкой он прокрался к забору, просу­нул голову в дыру, огляделся и только после этого по­вернулся ко мне:

   - Прошвырнемся по парку, коли уж мы здесь ока­зались?

   - Почему бы и нет?

   И вот мы вышагиваем вдвоем по пустынной аллее, такой же сыроватой и мрачной, как и много лет назад, когда поодиночке крались за запис­кой, стуча зубами от страха.

   - Драчка - не то слово, - вздохнул Дрюч­ков, только сейчас отвечая на мой вопрос. - Эх, Слав­ка! Ошибочку я допустил, согласившись на перевод сюда. Малая родина и все такое прочее... Никогда себе не прощу! Не ко двору пришелся! В первое время вроде бы ладили, но после, когда я прижал не тех людишек... А теперь отцы города жаждут моей крови. Им нужен только повод. У них везде информаторы, за мной откровенно шпионят, я не могу доверять даже своим заместителям... Если меня подловят на чем-нибудь мало-мальски серьезном, то не просто выгонят, а еще объявят продажным ментом, мздоимцем и хапугой! А я этого не хочу, Слав­ка! Не заслужил! Так что приходится быть осто­рожным.

   - Сочувствую! - я невольно подивился произошедшей с ним перемене. - Ладно, коли под тобой трясется земля, то зачем ты по­звонил?

   - Как же иначе, парень?! - Он посмотрел на меня с выражением какой-то обреченности. - Мы ведь друзья! Разве тебе не нужен профессиональный совет?

   - Еще как нужен!

   - То-то же! Давай-ка, я для начала коротко обрисую тебе ситуацию. В музее произошло жестокое убийство. Нет никаких следов преступников. Они даже сигнализацию сумели обойти так, что она не зафиксировала самого факта их появления. А это высочайший уровень криминала! То есть, я хочу тебе втолковать, что тут действовали профессионалы. Они могли бы обтяпать свое дельце так ловко, что комар носу не подточил бы! Однако эти профессионалы для чего-то косвенно "засветились" единственному свидетелю, причем сами же устроили ему своего рода вызов по внутреннему телефону. А затем исчезли, словно под землю провалились, оставив при этом твоего Алешку крайним!

   - Какой смысл кому бы то ни было копать под Алешку? - спросил я. - Как тут ни крути, с него нечего взять!

   - Твой братец, думаю, оказался в этом спектакле случайным актером, - ответил Дрючок. - Фактически, крайними должны остаться мы, милиционеры во главе со своим начальником, ибо не имеем ни одной настоящей зацепки. Похоже, эта музейная история еще будет иметь продолжение. Но это, как говорится, наши милицейские заботы. А тебе надо вытаскивать Алешку из этой ямы, которая, поверь мне, может оказаться гораздо глубже, чем тебе представляется в эту минуту.

   - Постой, но ты только что сказал, что Алексей - случайный актер в этом спектакле?

   - Ты, парень, похоже, плохо меня слушал, - с укоризной вздохнул Дрючков. - Может выйти так, что через неделю-другую мое мнение уже не будет никого интересовать. Сядет в мое кресло другой человек и в пылу служебного рвения потребует оперативно раскрыть убийство в музее. И тогда твой Алешка в один миг превратится из свидетеля в обвиняемого. Поверь моему опыту, подобные вещи практикуются довольно часто. Во всяком случае, чаще, чем об этом сообщает телевидение.

   Холодок пробежал по моей спине, в мыслях возник бешеный хаос.

   - Так что мне делать практически, говори!

   - Прежде всего, заставь своего балбеса взять назад показания относительно оборотня. А то как-то несолидно получается. Взрослые люди - и ка­кой-то оборотень. Следователь обижается. Считает, что свидетель держит его за дурачка.

   - Но Алексей действительно видел этого чертового оборотня и твердо стоит на своем!

   - Значит, надо найти какое-то простое, всем понятное объяснение этим его видениям. В вестибюле дворца, где как раз сконча­лась дежурная, над продолжением коридора висит большая картина, изо­бражающая оборотня в момент перевоплощения. Да ты, наверно, и сам хорошо помнишь ее. Он, то есть Алешка, должен давить на то, что в дыму, в чаду, да еще после многочасового чтения древних рукописей с иллюстрациями принял изображение за живое существо. Ну, дал маху. С кем не бывает? Особенно в стрессовой ситуации.

   - Я попробую, Вовка, но, честно говоря, не ручаюсь, что смогу переубедить брата.

   - Ладно, есть другая версия. В системе нашего химкомбината имелся некогда небольшой засекреченный цех по производству осо­бых препаратов для нужд компетентных органов, назо­вем его так. В частности, там вырабатывались самые современные галлюциногены, способные манипули­ровать человеческой психикой.

   - Когда это было!

   - Верно, цех давно закрыт, но ведь остались специа­листы, существуют технологии...

   - Вовка, эти препараты доступны далеко не каж­дому. И, уж конечно, вряд ли их стали бы использовать при рядовой музейной краже, которая к тому же не удалась.

   - Удалась она или нет, мы еще не знаем, - задумался Дрюч­ков. - А галлюциногены я назвал лишь для примера. Чтобы нагляднее объяснить, что Алешкины видения могли иметь под собой реальную почву.

   - Это я понял.

   - Второй момент - закрытая дверь служебного хода. По простоте душевной Алешка сказал, что эта дверь была закрыта на все засовы, и теперь следователь ловит его на том, будто твой братан сам открыл ее преступникам. Ему надо было говорить, что дверь была открыта, тогда подозрения падали бы на покойную вахтершу. Она, мол, от­крыла дверь злоумышленникам, забыв, что Алек­сей, еще сидит в библиотеке.