Страница 31 из 36
Дать такую, ни к чему не обязывающую клятву судье показалось легче легкого. И он, недолго раздумывая приложил правую руку к сердцу.
- Клянусь с этого момента поступать только, по совести, и впредь обещаю говорить только правду. А если я нарушу данную клятву, то пусть меня покарает Праведное Правосудие.
Пока он это произносил мы все как один молчали, и прислушивались к появившимся из ниоткуда, и окутавшим его едва уловимым ореолом звенящим вибрациям. Каждое слово, которое произносил судья, впечатывалось в ткань пробудившегося Мироздания колокольным набатом. Я еще удивилась, неужели он сам этого не слышит.
- Надеюсь, на этом все, - произнес он, как ни в чем ни бывало. – Теперь и вы, выполните свое обещание.
- Да, разумеется, - сказала Анна. - В этом можете не сомневаться. Но перед тем, как отправить вас домой, позвольте вам кое-что продемонстрировать…
- О господи, ну что там у вас еще, - судья закатил глаза и скорчил капризную гримасу. – А нельзя обойтись как-нибудь без этого. А то у меня уже от этих ваших сюрпризов скоро разовьется мигрень, или еще и того хуже, нервный тик.
- Без этого никак нельзя, - настойчиво сказала Анна. – Мне не хотелось бы вас подвергать неожиданной опасности. Так что это необходимо для вашей же пользы.
- Ну, раз так, то давайте, - он сделал небрежный жест, давая понять, что ему это все порядком поднадоело. – Только прошу вас, демонстрируйте свои фокусы побыстрее. А то мне уже не терпится поскорее вернуться назад в свой мир. Представляю, какой там устроили переполох из-за моего отсутствия.
- Уверяю вас, это займет совсем немного времени, - пообещала ему Анна.
Она заботливо поправила мишуру на елке, сдула с ладоней прилипшие блестки, перевела взор на Люциуса, и глядя ему в глаза, произнесла:
- Перед тем, как вы явитесь в свой мир, вы должны понять, что отныне вы больше не сможете жить так, как жили прежде. Все ваши манипуляции законами, ущемление прав горожан в пользу герцога, и прислуживающей ему городской знати. Теперь для вас это все осталось в прошлом. С этого момента, любое действие совершенное вами против вашей же совести будет иметь для вас самые печальные последствия. Хуже того, если вы этого не поймете и будете дальше продолжать в том же духе, то это приведет вас к неминуемой гибели. Так, что я настоятельно не рекомендую вам этим злоупотреблять и ответственно вас предупреждаю, что до плачевного финала у вас будет лишь три попытки, после которых от смертельного исхода вас уже ничто не спасет. Вы умудренный опытом человек, и я искренне надеюсь на ваше благоразумие. Помните, что сегодня вы дали очень могущественную клятву. Так, что постарайтесь ее не нарушить и себе не навредить.
- Хорошо, я запомню, - снисходительно сказал судья.
Хотя по тому высокомерному тону, с которым это было сказано, нам стало ясно, что он это произнес, лишь бы только от нас поскорее отвязаться. Когда на кону стояло его скорейшее возвращение домой, он был готов на что угодно, лишь бы добиться желанной цели. А обещания и всякие там клятвы, как он считал – это были всего лишь слова. Слова не золото, и он был готов ими разбрасываться на право и налево, понимая, что из его мощны от этого не убудет.
- Вот и замечательно, я рада, что вы меня правильно поняли, - сказала Анна и учтиво поклонилась. – Тогда, будьте добры, пожаловать сюда…
Приглашающим жестом она указала Люциусу на мою ожившую картину, на которой по глади пруда пробежалась рябь, разгоняемая теплым осенним ветерком, а судя по темно-голубому небу и мягким лучам, ласкающим мраморные статуи, в его мире время близилось к закату.
- … только перед тем, как шагнуть в свой мир, проверьте, ничего ли здесь не забыли. После того, как вы там окажетесь я закрою портал и на этом все закончится. Вы окажетесь там у себя, займетесь своими делами, а мы здесь займемся своими. Возможно больше мы с вами никогда не увидимся. Так что прошу вас это учесть.
- Не переживайте, с этим у меня полный порядок, - самодовольно заявил судья. – Из всего, что у меня было с собой, только ваш приговор. Он и сейчас при мне.
- А за чем он вам, может вы нам его отдадите, - Анна протянула за документом руку и посмотрела на Люциуса испытывающим взглядом. – Теперь после того, как вы дали себе клятву, вы должны понимать, что как документ, он больше не имеет для вас никакого значения. Ведь дело против нас было сфабриковано и нас пытались казнить по ложному обвинению. Или у вас на этот счет другое мнение?..
- Что вы, милочка, ну какое тут может быть другое мнение, - попытался он извернуться, но при этом все же спрятал приговор глубоко под мантию.
Ему стало неловко, и он не смел посмотреть Анне в глаза. При этом смутился, покраснел и начал нервничать. Люциус опасался. Он понимал, что если мы сейчас заподозрим его в том, что он своей мнимой клятвой нас обвел вокруг пальца, то его возвращение домой может на этом и закончиться. А такое стечение обстоятельств его не устраивало. Ведь всего минуту назад все так удачно складывалось…
- Ну, конечно же я понимаю и признаю, что вы здесь ни при чем. Но прошу меня извинить, отдать приговор я вам не могу. Потому, как это юридический документ, и он уже зарегистрирован в судейском реестре. Но вы не переживайте, на этот счет я уже все придумал. Как только я попаду в свой мир, то первым же делом направлюсь в свою канцелярию, аннулирую его и составлю по этому делу апелляцию, в которой черным по белому будет прописано, что вы не виновны. Обещаю вам. Даю слово дворянина.
Хотя, на самом деле Люциус подумал: «Как бы не так. Как только покину этот проклятый мир, то тут же со всех ног помчусь прямиком к его светлости. Объявлю ему, что меня наглым образом околдовали и похитили, и что в плену эти бестии соблазняли меня склониться на их сторону. Но я не поддался на их посулы, стоял на своем и до конца хранил верность почитаемому мной герцогу. После мучительных пыток и издевательств, по чудесной случайности мне все же удалось бежать. А этот сохраненный мной договор, не что иное, как непреложное доказательство моей искренней преданности и верности его светлости. Того и гляди, за мои мнимые страдания, герцог проявит ко мне благосклонность, и вместо того, чтобы наказать за то, что позволил пленникам улизнуть, еще представит меня к награде. Так, что фигушки вам, а не приговор. Он и самому мне пригодится.»