Страница 67 из 163
— «Эй, Рив! Твою мать, ты что, так яростно дрочил, что совсем оглох?!» — кричал Вэнс. — «Сказали же: раздавай паёк быстрее!»
В этих криках не было никакой реальной угрозы, а лишь бахвальство. Рив направился к следующей камере неспешным шагом, потому что мог себе это позволить. Как и в случае с Мерино, никто бы не стал рисковать и устраивать выёбоны с наездами на него.
— «Лучше тарелки отмой, а не то силой кормить начну, и не самым безболезненным способом».
— «Ага, конечно. Давай, блядь, уже быстрее».
Некоторые заключённые ели прямо в камерах, другие же предпочитали сидеть за столом. “Инди” по имени Эдоуэйн, чьи родители были родом из Пеллеса, по-прежнему держался в стороне от других в своей камере, расположенной в южном конце этажа. Во время Маятниковых войн он устроил диверсию, подорвав поезд с боеприпасами. Взрыв унёс жизни семисот гражданских, снеся половину Дормеры, из-за чего, по шкале масштабности преступления, Эдоуэйн находился где-то между весьма плодотворным маньяком и очень ленивым червем. Рив даже не знал, за кого считать этого “инди”: за террориста или успешного диверсанта. Но ему тут было не место, как и Фениксу.
Эдоуэйна кормили всегда в последнюю очередь, но единственной этому причиной было то, что его камера находилась дальше всех остальных. Рив опёрся о покрывающийся ржавчиной дверной косяк из железа. Эдоуэйн внимательно изучал лежавший на его кушетке клочок бумаги. Вернее даже, это были несколько склеенных вместе бумажных обрывков, напоминавших одеяло из разных лоскутов.
— «Могу предложить на выбор похлёбку, похлёбку или же похлёбку», — сказал Рив. — «А это что?»
— «Карта», — держа бумагу за уголки, словно изысканную кружевную салфетку, Эдоуэйн аккуратно развернул карту в сторону Рива, чтобы тот мог рассмотреть её. — «На ней я отмечаю, насколько сильно нам стоит волноваться».
Наполнив миску, Рив поставил её на небольшой хлипкий столик, стоявший в камере. С Эдоуэйном отношения портить было ни к чему, ведь у него имелась масса навыков, которые могли бы пригодиться в случае нештатной ситуации. Раз ума хватило поезд подорвать, то и с другими проблемами справиться сможет. Не так уж и много в этой тюрьме осталось технически подкованных убийц.
— «Хочешь, чтобы и я волноваться начал, да?» — спросил Рив. Эдоуэйн показал на линии, начерченные на карте. Частично эта карта состояла из листов, выдранных прямо из ходившего по рукам в тюрьме выпуска “Джасинто Дейли”, где было отмечено продвижение червей. Должно быть, Эдоуэйн решил, что это слишком важная информация, оттого и не стал пускать эту газету на туалетную бумагу.
— «Смотри, как далеко они забрались за последние пять лет», — “инди” показал пальцем на старую вырезку из газеты, приклеенную с краю карты. — «Если продолжат в том же духе, то совсем скоро уже захватят нас».
Рив уставился на карту. Чёрт, Эдоуэйн, видимо, все эти годы сохранял любую уцелевшую вырезку и прятал их где-то. Хотя, он ведь был диверсантом, натренированным на работу в тылу врага. Именно так он мыслил и работал: всё время наблюдая за ситуацией и оценивая риски.
— «Ну, возможно, нас взяли в кольцо. Но ведь эта местность стоит на твёрдой гранитной плите».
— «Они могут и с воздуха зайти», — Эдоуэйн медленно и аккуратно свернул карту, будто бы это был какой-то древний свиток из Национального музея Эфиры. — «У них есть риверы, а брумаки сами высотой с тюремную стену. Когда придет нужный момент, нас тут всех накроют, как два пальца. Мы сами себя загнали в ловушку».
Некоторое время он не сводил глаз с Рива, едва сдерживая улыбку, будто бы наслаждался тем, как до того медленно доходит реальное положение дел. Мысль о том, что подобное может произойти в любой момент, последние десять лет мучила всех заключённых. Но Рив, как и остальные, полагал, что черви копошатся где-то под ними, материализуя детские страхи о чудовище под кроватью. Налётами с воздуха они не особо занимались, да и десанта у них не было, так как отсутствовала необходимость в нём. По крайней мере, пока что отсутствовала.
— «Твою ж мать…» — протянул Рив. — «Но если они всё ещё не сделали этого, то…»
— «Полагаю, что у них и без нас целей для нападения немало. Хочешь и дальше сидеть тут в ожидании их атаки?»
— «А ты что предлагаешь?»
— «Сам знаешь».
— «Через стену или под землёй?»
— «Думаю, можем устроить подкоп».
— «Не пойдёт. Тюрьму построили именно в этом месте как раз в расчёте на подобное. Не выйдет у тебя тут подкоп сделать».
— «Всё у нас выйдет. Просто времени на это много уйдёт», — с этими словами Эдоуэйн встал и взял миску с похлёбкой. — «Я собираюсь валить отсюда, даже если вы все решите остаться и ждать, когда эти твари придут по вашу душу. Ё-моё, целая тюрьма людей, которые так напуганы, что не пытаются из неё сбежать. Только “шестерёнки” могут столь слепо идти на поводу».
“Но ведь правительство вывезет нас отсюда ещё до атаки. Да и к тому же, это место… Твою мать, может, не так уж оно и защищено, как мы полагали”.
Может, правительство их и вывезет отсюда, а, может, и нет. Когда всё это случится, у властей, вероятно, даже возможности такой не будет. Да, Эдоуэйн оказался прав: они и впрямь слепо идут на поводу у тех, кто стоит над ними. Рив понял, что за долгие годы, проведённые тут, отупел и потерял былую хватку, как и другие заключённые.
— «Ладно», — сказал он. — «Ты со мной просто поболтать решил, или говоришь мне всё это, потому что я могу достать нужные ресурсы?»
Эдоуэйн лишь хитро поднял бровь, ковыряя вилкой в коричневой кашице в поисках твёрдых кусочков в похлёбке.
— «А что, кто-то из вас, “шестерёнок”, когда-то со мной просто так поболтать заходил?»
— «Ладно, я в деле», — с этими словами Рив высунулся из камеры, чтобы взглянуть на покрытый ржавчиной жестяной циферблат часов в дальнем конце этажа. Нико Ярви так и стоял себе на мостках, опершись о перила и игнорируя Галлего. Не сводя глаз с Рива, он незаметно постучал пальцем одной руки по запястью другой. — «Мне пора идти. Зайду попозже».
Ярви, скорее всего, решил хорошенько его вздрючить за то, что Маркуса от неприятностей не уберёг. Оставив тележку в коридоре возле кухонь, Рив направился обратно к туалетам. Если в “Глыбе” и имелся свой аналог чего-то вроде демилитаризованной зоны, над которой никто не установил своё главенство, сохранив её нейтральной в дипломатических целях, то это были туалеты. Там решались все споры, заключались сделки, а излишне неосмотрительные и слабые заключённые самым болезненным путём узнавали, каково это: находиться на самом низу пищевой цепочки в мужской тюрьме.
Ярви уже ждал его там, опершись спиной об умывальник и скрестив руки на груди. Где-то в глубине здания вновь залаяли собаки. Любой шум, распространяясь по коридорам и вентиляции, начинал звучать абы где, совершенно сбивая с толку.
— «Я-то что мог сделать?!» — начал Рив, решив высказаться первым. — «Это вы, мудачьё, утащили его туда и избили».
— «Я был не на смене», — тихо ответил Ярви.
— «Моя что ли вина, что твои дружки служебных записок не читают?»
— «Я и не говорил, что ты в чём-то виноват».
— «Он сцепился с Мерино. За Чанки заступился, понятно дело, но всё же надо было понимать, куда лезешь».
Ярви так и стоял себе, не проронив ни слова. В его ладони лежала связка ключей, которую он рассматривал так пристально, будто бы один из ключей пропал, но если со связки глаз не сводить, то ключ каким-то образом найдётся.
— «Он там кровью ссыт сейчас. Кэмпбелл ему почки отбил. Когда вернём его на этаж, то будешь присматривать за ним, словно это твоя малолетняя сестричка-целка, понял меня?»
— «По большей части, Маркуса надо оберегать лишь от себя самого».
— «Любой ценой. Я не могу сидеть тут круглые сутки. Хочешь куревом разжиться — будешь следить за ним, как пёс за стадом на ферме. Таков уговор».
— «А ты, в свою очередь, самогонку хочешь достать».
— «Знаешь, мне не хочется, чтобы Феникса потом по кускам собирали».