Страница 65 из 163
— «Ма-а-ать твою…» — протянул он. Маркуса отделали как следует. От пояса до середины спины простирался один большой фиолетовый синяк. Его пересекали красные полосы, похожие на лопнувшие под кожей сосуды. Должно быть, всё это моментально опухло. А ещё Нико напрягало дыхание Маркуса.
— «Так, расслабься», — сказал он. — «Что тебе дышать мешает?»
Маркус медленно поднял на него взгляд, будто бы его поразила глупость этого вопроса.
— «Боль мешает», — прорычал он.
— «Он тебе рёбра переломал».
— «Наверно», — с этими словами Маркус оттолкнулся от кресла и стал осторожно распрямляться, пока не встал почти что ровно. Должно быть, всё его тело охватила адская боль. — «Мне надо отлить».
— «Туда сходи», — Нико показал в сторону туалета. — «Сам справишься?»
Маркус одарил его взглядом, в котором явно читался посыл, чтобы Нико даже не думал ему такое предлагать.
— «Спасибо, я сам его достану, помощи не надо».
— «Да я и не собирался к тебе в штаны лезть. Просто если ты умрёшь тут, то я по уши в говне окажусь».
Пожав плечами, Маркус прихрамывающей походкой направился в туалет. Нико заглянул в шкафчик с лекарствами, хотя в последнее время там мало что можно было найти кроме аспирина и самых основных антибиотиков, срок годности которых уже давным-давно вышел. Все производимые на сегодняшний день лекарства обычно отправлялись в Мединцский центр Джасинто, где лежали столь нуждавшиеся в этих препаратах ни в чём не повинные и законопослушные пациенты. Впервые в жизни Нико был раздосадован этому факту. Читая инструкцию к препарату и размышляя над тем, сколько же таблеток надо дать такому громиле, как Маркус, Нико услышал его бурчание, сопровождающееся шумом смыва унитаза.
— «Ты там как, в норме?» — спросил он, тут же мысленно укоряя себя за глупый вопрос. — «Что случилось?»
Вышедший из туалета Маркус, едва не упав на дверной косяк, застегнул ширинку.
— «Я кровью ссу. Почки отбили».
— «Откуда ты знаешь?»
— «Из курса основ первой помощи в бою».
— «Так, жди тут. Сядь пока, или ляг».
Нико никогда не звонил Маре на работу, но надо было срочно что-то предпринять. Он снял трубку с телефона, располагавшегося в подсобке санитара, и набрал номер.
— «“Скорая помощь” слушает», — раздался голос из трубки. — «Можете подождать? У нас сейчас много вызовов».
— «Милая, это я. Можешь мне кое-что подсказать?»
— «Ник, это ты? Всё в порядке?»
— «У меня тут заключённый увечья получил, а врачи к нам не приедут», — Нико постарался использовать врачебные термины. — «У него травма лицевой части головы. Вероятно, дали по роже. А ещё тупая травма нижней части спины. Там всё — один сплошной синяк, а сам парень еле дышит и кровью ссытся».
— «У него почки повреждены», — устало сказала Мара.
— «Да, он так и сказал. Мне-то что делать?»
— «Следи за тем, чтобы кровью не истёк и обеспечь постельный режим. Насчёт травмы головы: если сознание не потерял, то, скорее всего, ничего страшного».
— «Какие ему лекарства дать?»
— «Никакие, у его почек сейчас и так работы навалом. Можно дать какие-нибудь не очень сильные обезболивающие и антибиотики, если начнётся воспаление, так что за его температурой тоже следи».
— «И всё?»
— «В целом, да. Если там что-то посерьёзнее проявится, то тогда уже к хирургу надо», — Мара умолкла. Нико услышал, как на заднем плане кого-то вызывали через больничную систему громких оповещений, лязг каталок и писк сирены тревоги. — «Ник, у тебя проблемы? Это ты его ударил?»
К своему удивлению Нико заметил, что вопрос показался ему возмутительным.
— «Я не дал забить его до смерти. Он простой солдат, который с катушек слетел на войне. Его вообще не стоит тут держать».
— «Боже, только не влезай во всё это, ладно? Это всё равно никогда не помогает, Ник, поверь мне на слово. Просто не лезь туда».
— «Я делаю то, что должен. Спасибо, милая. Увидимся».
Когда Нико вышел из подсобки с таблетками, Маркус сидел на краю кушетки, зажмурившись явно от нестерпимой боли. Спустя несколько секунд он, видимо, заметил, что Нико стоит рядом с ним, после чего вновь сделал вид, что он в порядке. Его лицо вновь стало выражать безразличие, но Нико уже всем этим было не убедить.
— «Лучше приляг, Феникс», — сказал он. — «Я тут с женой посоветовался, она в “скорой” медсестрой работает. Тебе надо соблюдать постельный режим, принять обезболивающие и антибиотики. Больше я ничего для тебя сделать не могу, дружище, извини».
Маркус в ответ лишь уставился на него, а затем медленно моргнул.
— «Всё нормально», — пробормотал он, облизнув разбитую губу. Казалось, он хочет что-то спросить. — «Чего ты со мной так возишься? Тебе не по хер?»
— «Ты солдат, рисковавший своей жизнью ради других. Всё остальное значения не имеет».
— «Я же отказался выполнять приказ, и из-за меня люди погибли, так что оставь свою жалость для тех, кто её достоин».
Возможно, это и был упрёк, но прозвучала эта фраза скорее как констатация факта, почти что извиняющимся тоном. Нико никогда не утруждал себя присмотром за тем, чтобы заключённые не покончили с собой, потому что в большинстве своём от них мёртвых вреда было куда меньше, чем от живых. А ещё он понимал, что Мара права: он лез не в своё дело. К тому же, есть люди, которых уже не спасти, как не пытайся. Может, Маркусу уже на самом деле было незачем жить дальше, и не давать ему умереть было проявлением жестокости. Но у него всё равно оставался на воле человек, который мог бы ему помочь. Письма от девушки Маркуса до сих пор лежали в кармане у Нико. Возможно, именно это помогло бы бедняге сейчас.
— «Ну, помимо меня есть и другие люди, которым не всё равно», — сказал Нико.
Сунув руку в карман куртки, он достал оттуда одно из писем, протянув его Маркусу так, чтобы тот смог разглядеть выведенные от руки строки на потёртом конверте с эмблемой армии КОГ. Маркус тут же узнал этот почерк. Несмотря на то, что он не проронил ни слова, выражение его лица тут же выдало, как же сильно он сломлен внутри. Когда его Кэмпбелл метелил, как говно последнее, Маркус разве что стон издал, но вид этого убористого почерка с методично выведенными буквами заставил его прослезиться. Некоторое время он не сводил глаз с письма, а затем покачал головой.
— «Ей надо забыть обо мне».
— «Это тебе надо прочесть эти письма».
— «Нет», — Маркус вновь покачал головой, сжав губы, чтобы вытерпеть боль от вдоха. — «Не надо».
Взгромоздившись на кушетку, он перевернулся на живот, уткнувшись лицом в сложенные под головой руки. Нико знал, как решить любую проблему в тюрьме, но не эту. Что делать, когда человек, который, судя по его виду, никогда в жизни не убегал от проблем, молча решил, что ему больше незачем жить?
— «Я всё равно сохраню их для тебя», — с этими словами Нико спрятал конверт обратно в карман куртки, а затем оставил Маркуса одного, заперев за собой дверь, как и гласили правила. Оказавшись в коридоре, Нико вновь достал письмо. Конечно, оно не ему предназначалось, но если его девушка в нём писала, что хочет с ним расстаться, то, пожалуй, лучше было бы не отдавать Маркусу такое письмо. К тому же, в тюремной канцелярии его и так уже открывали, а потом запечатали обратно. Отклеив верх конверта, Нико обнаружил внутри фотографию и лист бумаги. Фотография оказалась напечатанной на столь тонкой бумаге, что даже сквозь конверт её было не нащупать. На обороте фотографии карандашом была выведена надпись: “Ты отвернулся”. Когда Нико перевернул фотографию изображением к себе, то у него дыхание перехватило.
Судя по обстановке, это было снято где-то в армейских помещениях. На голове Маркуса, одетого в комплект брони, виднелась чёрная бандана с сержантскими нашивками. Он стоял у стола, а камера запечатлела его в тот момент, когда он повернулся в сторону, смотря куда-то за кадр. За столом сидела весьма миловидная женщина со светлыми волосами. Выглядела она крайне элегантно и привлекательно даже в серой форме офицера КОГ, не прилагая к этому ровно никаких усилий. Она смотрела на Маркуса таким взглядом, что становилось сразу понятно, что для неё весь свет клином на нём сошёлся.