Страница 62 из 163
Чанки уже стоял на пороге камеры, чуть не рыдая.
— «Блядь, да я три года тряпьё для него собирал!»
— «Ну, мы все вряд ли эти стены когда-нибудь покинем, так что у тебя ещё три года в запасе есть».
Именно в этот момент Рив и заметил, как Маркус появился за спиной у Мерино, словно бы из-под гранитного пола выскочил. Мерино, должно быть, понял, что за ним кто-то стоит, лишь мгновение спустя. Маркус с совершенно безразличным выражением лица потянулся к Мерино, уже в следующий момент впечатав того лицом в решётку и выкрутив предплечье. Первым делом Мерино огляделся по сторонам, чтобы проверить, не наблюдает ли кто за ними. Вывих руки — это мелочи по сравнению с потерей авторитета.
— «Феникс, ты ещё пожалеешь, что тебя сразу к стенке не поставили!» — прорычал Мерино, изо всех сил стараясь выглядеть так, будто бы не испытывает никаких неудобств, что, впрочем, совершенно не помогло ему сохранить лицо в глазах окружающих. — «Теперь ходи да оглядывайся!»
— «Зря вы, девчата, начали спорить из-за вязанья своего», — ответил ему Маркус. — «Он бы тебе сам выкройку дал, если бы ты его вежливо попросил».
Вырвав ковёр из руки Мерино, Маркус бросил его в камеру Чанки и побрёл прочь, даже не оборачиваясь, хотя кулаки всё же держал сжатыми. На какое-то мгновение Риву показалось, что сейчас здесь настоящая бойня начнётся. Остальные заключённые наблюдали за ними, высунув головы из своих камер, а тишина воцарилась такая, что крысиный чих расслышать можно было. Только вот отсюда даже крысы уже давно сбежали.
“Не смотри на Мерино. Даже не вздумай ему в глаза смотреть”, — пронеслось в голове у Рива.
— «Может, уже решим всё раз и навсегда, Феникс?!» — крикнул Мерино. — «Чтобы уже все успокоились, и жизнь пошла дальше своим чередом».
Рив решил рискнуть и на мгновение бросить взгляд вверх, чтобы понять, где сейчас Кэмпбелл и Галлего находятся. Те так и стояли на своём месте, молча наблюдая, как это обычно и делают все надзиратели.
Добравшись до двери своей камеры, Маркус обернулся.
— «Давай. Почему бы и нет?» — сказал он таким тоном, словно бы его на чашку кофе с пирожными пригласили, а не вызов бросили. — «Тебе, наверно, и терять-то уже нечего. А мне и того меньше».
С этими словами он вошёл в камеру и опустился на кушетку. Рив решил, что чем дольше затянется эта тишина, тем сильнее Мерино будет казаться, что ему надо отстоять свой авторитет. Только теперь ему предстояло самому угадать, сможет ли он побороть Маркуса, которого прижали спиной к стене, причём, уже в буквальном смысле.
“Я не могу остаться в стороне. Так ведь?”
Внутренний голос советовал Риву, чтобы тот не лез в их разборки. Мерино зашагал к камере Маркуса из дальнего конца коридора. Несколько метров он преодолел обычным шагом, но затем ускорился, ведь у него не осталось никакого другого выбора, кроме как ввязаться в драку. В тюрьме царили свои правила, благодаря которым тут и царил порядок. Кому-то же надо было находиться на вершине пищевой цепочки. Мерино, вовсе не отличавшийся излишней самоуверенностью, понимал, что потеряет своё положение в иерархии, если попытается свести всю эту ситуацию с Маркусом в шутку и забыть о ней. Подойдя к двери камеры, он на мгновение остановился, опустив руку в задний карман. Это и стало его ошибкой. Маркус тут же вскочил на ноги. Раздался громкий хруст, похожий на тот, что бывает, когда куриную кость ломаешь. Мерино отшатнулся от двери камеры, грозясь рухнуть на пол. Но, возможно, это он просто споткнулся. Как бы то ни было, Мерино, которому удалось вернуть равновесие как раз в тот момент, когда Маркус попёр на него, выхватил из кармана нож и сделал им выпад вверх. Рив не разглядел, попал ли он в противника. Всё, что ему удалось заметить — это как Мерино ударил Маркуса головой в лицо, отбросив того на шаг назад. Но Маркус, которого этот нехеровый удар вовсе не остановил, вновь бросился на Мерино, врезав тому изо всех сил кулаком в лицо, а затем и с локтя добавил. Мерино рухнул на спину, как подкошенный, а Маркус прыгнул прямо на него коленями вперёд, снова занеся кулак для удара. Именно в этот момент Рив, использовав доселе неведомые ему невероятные рефлексы, бросился к Маркусу, перехватив его руку. Так можно было и по зубам хорошенько получить, к чему, собственно, Рив и приготовился. Но Маркус тут же успокоился и встал на ноги, сгибая и разгибая руку после удара. Мерино, из носа которого хлестала кровь, тоже поднялся с пола. В этот момент распахнулись деревянные двери, и послышался лай. Из проёма появился Парментер, удерживая на поводке заливающегося лаем пса Джерри, который обезумел до такой степени, что буквально бежал на задних лапах.
— «Так, а ну разошлись, сборище уродов!» — крикнул Парментер. Первой своей жертвой Джерри выбрал Мерино. — «Быстро все по камерам! Феникс, руки за голову, и лицом к стене, блядь! Мерино, свали уже отсюда! Рив, а ты на что вылупился?! Исчезни быстро!»
Сцепив пальцы на затылке, Маркус повернулся к стене. Мерино выглядел ошарашенным, вероятно, из-за того, что за все годы в тюрьме надзиратель ни разу не спустился на этаж, чтобы разнять дерущихся, пусть даже и сама драка уже давно окончена. Парментер даже ничего не сказал про нож. Может, конечно, он его и не видел, но если и видел, то ему было всё равно. Рив, уворачиваясь от щёлкающей пасти пытавшегося укусить его Джерри, стал медленно отходить назад. Он по-прежнему считал, что эта псина лишь лаять горазда, как и её хозяин, а как до дела дойдёт — тут же струсит. Отходя в сторону, Рив не сводил глаз с Мерино, который совершенно не обращал внимания на приказы Парментера, так и оставшись стоять на месте и наблюдать за происходящим.
— «Всё, допрыгался. Переведём тебя в “одиночку” сидеть», — ухватив Джерри за ошейник и держа его на расстоянии вытянутой руки, Парментер пихнул Маркуса в спину, неумело пытаясь корчить из себя крутого и строгого надзирателя. — «Слышал меня, Феникс? Будь моя воля, да я бы тебя псам скормил к чёртовой матери! Но раз уж мне дали приказ сохранить тебе жизнь, то я придумаю что-нибудь такое, чтобы ты навсегда запомнил свою отсидку. Давай, шевелись уже!»
Маркус зашагал впереди Парментера, даже не оборачиваясь. Проследив за тем, как двери за ними захлопнулись, Рив бросил взгляд на мостки. Кэмпбелл, который обычно вёл себя довольно спокойно, так и стоял, опершись о перила. Когда Маркус проходил под мостками, Кэмпбелл сплюнул вниз.
— «Мразота», — сказал он. Его сын сейчас в армии служил. Оттолкнувшись от перил, Кэмпбелл зашагал прочь. — «Ты ещё своё получишь».
Возможно, это была пустая угроза, или предсказание. А, может, и обещание. Как бы то ни было, Рив с этим поделать ничего не мог, отчего и переживал, хотя и вовсе не из-за того, что ему сигаретами платить перестанут.
ПОМЕЩЕНИЯ ДЛЯ ПЕРСОНАЛА, “ГЛЫБА”.
Сунув карточку учёта рабочего времени в компостер, Нико задумался, остался ли на Сэре ещё хоть один дурак вроде него, который по-прежнему ходил на работу. Оспен позвонил и сказал, что болеет, хотя, скорее всего, просто напился в доску, так что Нико пришлось пожертвовать своим выходным и выйти вместо него в обмен на обещание дополнительной нормы пищевых рационов за подобные неудобства.
Несмотря на то, что Кэмпбелл, Галли и Лэски должны были прийти на работу ещё раньше него, Нико так нигде их и не встретил. Облокотившись на перила, он воспользовался акустикой здания, по которому все слова раскатывались эхом.
— «Галли! Если вы, мудачьё обленившееся, опять засели в карты играть, то, клянусь, я вам по башке дам!»
Нико не любил дежурства с 14:00 до 23:00, даже когда всё было спокойно. Встав поутру, он начищал форму сам, если жена была на смене в Медицинском центре Джасинто, и дня как не бывало. Домой он попадал уже после 24:00, когда ни по телевизору, ни по радио уже ничего интересного не передавали, и лишь Мара ждала его, чтобы рассказать, какой же у неё выдался херовый день на работе. В последнее время в больнице других дней и не бывало. Постоянно прибывали всё новые пациенты с поражением лёгких из-за вдыхания паров имульсии, с ожогами, и даже легко поддающиеся лечению инфекции превращались в смертельно опасные, ведь антибиотики уже были на исходе. Порой к ним привозили даже солдат с ужасными ранами, когда военные врачи не справлялись с наплывом пострадавших. Мара больше всего расстраивалась именно из-за этой категории пацентов.