Страница 140 из 163
— «Это тебе за неё», — прорычал он. — «Ещё хоть раз про неё что-нибудь скажешь, и я тебя к хуям порешу».
Нико подумал, что Маркус сейчас вновь начнёт метелить Кэмпбелла, но тот, отойдя назад, бросил взгляд на мостки. С трудом слезший со стола Кэмпбелл едва на ногах мог стоять, но всё равно не спешил сдаваться. Вмешавшиеся Мерино и Рив заломили ему руки ещё до того, как надзиратель начал бы вновь драку, выйти победителем из которой у него уже бы не вышло.
— «Ладно, офицер Ярви», — сказал Маркус. — «Делай, что должен».
Нико знал, что Маркус теперь безропотно отправится в одиночную камеру, но суть заключалась не в этом. В тюрьме давным-давно исчезли все намёки на дисциплину. Просто два измученных и убитых горем человека вымещали друг на друге свои личные обиды. Подобная драка не переросла бы в тюремный бунт, ведь теперь если и остались какие-то границы и противоборствующие стороны, то лишь между миром в стенах тюрьмы и тем, что ждало человечество за их пределами.
Тем не менее, Нико случайно создал какой-то новый общественный строй в “Глыбе”. Твою мать, как бы теперь ещё с ним управиться? Двое самых отмороженных бандюков из всего преступного мира Тируса, попавшие за решётку, вдруг стали себя, словно джентльмены, разнимающие ввязавшихся в кулачный бой в комнате отдыха какого-нибудь дорогого яхт-клуба Эфиры. Это было крайне необычно.
— «Думаешь, это всё, Феникс? Как бы не так», — бормотал Кэмпбелл разбитыми губами, хотя прекрасно понимал, что уже успел причинить Маркусу достаточно боли, как и намеревался. Скорее даже наоборот: он был собой доволен. — «Твои богатые друзья не смогут всю жизнь за тобою присматривать».
Рив и Мерино, корча из себя настоящих джентльменов, оттащили Кэмпбелла к защитной двери. Маркус не сводил глаз с мостков, ожидая ответа Нико.
— «В следующий раз, как она позвонит, ответь ей, чёрт тебя дери», — сказал надзиратель. — «И радуйся, что я не отправил тебя в крыло для психов, а то ведь и не посмотрю, что его водой затопило. Всё, возвращайся к работе».
Нико тут же развернулся, даже не став ждать реакции со стороны Маркуса, но по пути к двери даже не услышал никакого привычного шушуканья других заключённых у себя за спиной. Он вступил в ряды надзирателей вовсе не для того, чтобы вернуть преступников на путь истинный, дав им второй шанс. Ему совершенно не нравилось проявлять жестокость по отношению к заключённым. Нико даже сам не хотел идти в это место на работу. Но каким-то образом, несмотря на отчаяние, страх и безразличие, ему удалось сделать “Глыбу” хоть немного цивилизованнее по сравнению с тем, какие порядки царили тут при прошлом старшем надзирателе по фамилии Оссининг.
Хотя, всё это ненадолго. Если выпустить сейчас всех заключённых на свободу, то из них всех вновь стать полезным членом общества сможет лишь бедняга Маркус Феникс. Но пока что это вообще никакого значения не имеет. Ситуация в “Глыбе” была под контролем.
“Пусть даже и не под моим”.
Дни тюрьмы и так подходили к концу, и меньше всего её обитателям надо было, чтобы всё свелось к хаосу.
НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ БАЗА КОГ, ОСТРОВ АЗУРА. МЕСЯЦ БУРЬ, СПУСТЯ 14 ЛЕТ СО “ДНЯ ПРОРЫВА”.
— «Вас ведь не обучали себе подкожные инъекции делать, да?» — спросила Бэйкос. Её голос звучал приглушённо из-за медицинской маски на лице. — «Это просто чудо какое-то, что вы себе закупорку сосудов воздухом не устроили. Дайте, я сама сделаю».
Адам к этому моменту научился уколы себе ставить, как заправский наркоман. Он отлично накладывал себе жгут, вводил иглу под нужным углом, слегка вытягивал поршень, чтобы проверить, попал ли в сосуд, а затем относительно плавно набирал кровь в шприц. А ведь когда-то от всей этой процедуры его бросало в дрожь, доводя почти что до обморока. Впрочем, профессор не привык заниматься подобным перед посторонними людьми. Пробирка наполнилась тёмно-красной кровью.
— «Вы же не врач», — ответил Адам. — «И уколы крысам не в счёт. Мне вы так же в загривок не вколете».
— «Очень смешно».
— «К тому же, меня этому именно что обучали. Все солдаты обязаны были проходить азы полевой медицины».
— «Но вы всё наобум делали. Никакого режима дозировки, никакого порядка введения, вообще ничего».
— «Ну, представьте, что я огромная, но напрочь лишённая миловидности крыса. Как вы считаете, я уже заражён?»
— «Ещё как, пусть даже патоген в вашем организме, судя по всему, в спящем состоянии. Во всяком случае, вы уж точно переносчик».
— «Ну, тогда дело сделано», — ответил профессор, вынул иглу и, положив пробирку на стерильный лист пластика, зажал комочек ваты в сгибе локтя. Бэйкос взяла пробирку через медицинские перчатки, а затем, написав на ярлыке “АЛЬВА, У.”, положила образец в пластиковый пакет и запечатала его. — «Несмотря на то, что я сам весьма небрежный врач, мне всё же удалось добиться желаемого результата. Я всё время только и пытался, что воспроизвести условия, при которых происходило заражение Саранчи под землёй, совершенно забыв о том, что они и сами этот вопрос объёмно изучили».
— «Пока что никто больше не проявляет явных признаков заражения», — сказала Бэйкос. — «Хотя у всех и так в анализах низкий уровень загрязнения организма имульсией и химикатами. Но оно и неудивительно для тех, кто в городах живёт. Вернее, для тех, кто раньше там жил».
Опершись спиной на край шкафа с бумагами, доктор пролистала свежие результаты анализов. Всё население Азуры ежемесячно в обязательном порядке сдавало кровь и мочу на анализы, не задавая лишних вопросов, ведь живущие здесь учёные прекрасно понимали, что на острове находится опасный патоген. Не надо было им рассказывать о том, что человек, проживший на материке чуточку дольше них, являлся живым переносчиком. Бэйкос была твёрдо уверена в том, что передача патогена происходит через обмен телесными жидкостями или при попадании в организм через органы пищеварения, ведь только так ей самой и удалось заразить различных подопытных животных. Адам сомневался, что ему станут столь же охотно жать руку при встрече, если узнают, что таится в его организме. Порой даже сами учёные испытывали иррациональный страх не хуже простых обывателей.
Адам убрал вату, чтобы проверить, остановилось ли кровотечение. Сняв маску и перчатки, Бэйкос бросила их в мусорное ведро с управляемой педалью крышкой, на боку которой имелась наклейка: “МЕДИЦИНСКИЕ ОТХОДЫ, УНИЧТОЖАТЬ ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ СОЖЖЕНИЕ”.
— «Вы ведь меня безумцем считаете, не так ли?» — спросил профессор.
— «Я уже забросила все попытки понять, какой вы на самом деле, Адам. Хотя я и впрямь считаю, что вы слишком много ответственности взвалили на собственные плечи, возомнив себя мессией».
— «Я предпочитаю считать, что частично виноват в том, что не смог предотвратить эту войну, так что теперь просто обязан заплатить такую цену ради её завершения».
— «А, ну да, извините, я перепутала термины. Тот тоже на “м” начинается: “мученик”».
— «Так, вам нужны для работы мои ткани, или нет?»
— «Вы и сами прекрасно знаете, что нужны».
— «Тогда, Эстер, мне придётся прибегнуть к фразе, которую частенько повторял один из сержантов в том взводе, где я давно служил: “Захлопнитесь”».
Бэйкос, вовсе не разозлившись на подобный ответ, одарила Адама своего рода усмешкой — иначе её реакцию и не назовёшь. Она подняла шторы, висевшие на окне между её кабинетом и главной лабораторией, хотя в их применении не было никакой необходимости. Вряд ли бы кто-то усмотрел нечто странное в том, что Адам сдавал анализы, как и все остальные жители острова. Профессор уже долгое время не вводил себе новые дозы патогена, так как тот вполне успешно сам по себе выживал в его организме. Ему лишь требовалось вкалывать себе антитела по мере их разработки, и так, чтобы никто кроме Бэйкос и Нэвила об этом не знал.
Адам подумал о том, что если вдруг обнаружится ещё какой-нибудь вид патогена с иными свойствами, то он и его себе вколет. Профессор уже твёрдо решил довести это дело до конца, будучи неспособным отказаться. Нужно было исследовать все возможные варианты. В данный момент они по-прежнему и понятия не имели, как именно Свечение влияет на человеческое тело, если вообще это делает. Также неизвестным оставался и способ окончательно уничтожить патоген, который постоянно проскакивал в анализах, каждый раз вновь мутируя. Биологи утверждали, что совершенно не представляют, какими именно могут оказаться жизненный цикл и репродуктивная стратегия у этого организма. Адам по-прежнему придерживался военных рамок мышления: пока неизвестны цели противника и способы их достижения, не выйдет грамотно его разгромить без вероятности потратить уйму ресурсов впустую на простое массовое истребление.