Страница 137 из 163
— «Мама мне никогда не рассказывала, кто мой отец, а вы всегда были так ко мне добры».
— «Чёрт подери», — покачал головой полковник. — «Милая, я тебе со всей уверенностью могу сказать, что это не я. Я просто служил вместе с твоей мамой, только и всего. Ты ведь замечательная, верная и умная девушка, так с чего бы мне плохо к тебе относиться? Я и так потерял слишком уж много дорогих мне людей, так что ценю тех, кто ещё рядом».
— «Так и есть всё, я верная до безобразия», — разочарованно ответила Аня, которой, судя по всему, эти все разговоры о верности лишь на нервы действовали. — «Простите, что спросила, сэр».
— «Как бы мне и впрямь хотелось оказаться твоим отцом, Аня».
— «Мы все тут в последнее время понемногу начинаем умом трогаться, да?»
— «Чёрт, ещё как. Кстати, Пад сегодня вечером в лагерь возвращается. Как раз можно до усери нажраться в столовой. Ты с нами?»
— «Конечно», — сказал Аня, хотя её ответ прозвучал скорее, как отказ. — «Почему бы и нет?»
Хоффман пришёл к выводу, что хуже всего в такие моменты можно было сгоряча наговорить всякого, а потом уже от своих слов не откажешься. Он сроду не подозревал о том, что Аню может волновать, кто же её отец. А ещё полковнику и мысль в голову не приходила, что, возможно, она и сама хотела забыть о Маркусе. А может, она просто старалась увильнуть от болезненной темы для разговора. Хоффман решил на какое-то время оставить Аню в покое, позволив ей с головой погрузиться в восстановление боевого информационного центра в бальном зале Дома Правителей, так как ей надо было сейчас на что-то отвлечься. Да и сам полковник тоже любил, когда имелось, чем заняться.
Бальный зал представлял собой нетипично роскошное помещение с панельной облицовкой на стенах и слегка пружинящим полом, по необходимости выполняющее роль морга, или реанимационной палаты. Хоффман чувствовал себя каким-то варваром из-за того, что приходилось портить стены канцелярскими кнопками, вешая карты на них. Бросив взгляд на часы, циферблат которых показывал 18:30, полковник убедился в том, что в работе время летит незаметно. Почти что целый день прошёл впустую, да и Пад должен был вернуться с минуты на минуту. Чёрт, да ему уже бы неплохо на базе появиться, но он сказал ждать его к 19:00. Оставив Аню, Матьесона и всех остальных, заступивших на смену в боевом информационном центре, обустраивать новое помещение, Хоффман отправился к блокпосту возле Тимгадского моста.
— «Добрый вечер, сэр», — поприветствовал его один из находившихся там солдат. Это был капрал по фамилии Теббит. — «Слышал, вы сегодня прямо под обстрел попали».
— «Да опять черви хернёй своей маются», — ответил Хоффман, наклонившись, чтобы пролезть под тыловыми заграждениями. — «Ну да ладно, хоть все вертолёты уцелели. Потеряли двух гражданских и пару зданий. Думаю, черви нам просто на мозги капают. Эта мразота опять зимой в наступление пойдёт, чтобы нам нервишки подпортить».
— «Да, похоже на то. Вы с нами повидаться пришли, сэр?»
— «Нет, я жду Пада Салтона».
— «Ну, рад, что он ещё не забыл, где Джасинто расположен. Я и сам порой сомневаюсь, смогу ли город найти».
Хоффман четыре часа простоял возле блокпоста в ожидании, сложив локти на мешки с песком. Никто из дежуривших там в тот момент солдат не стал лезть к нему со своими разговорами. Периодически они протягивали ему жестяную кружку какого-то горячего напитка, в который от души намешали алкоголя и сахара. Вероятно, это был какой-то концентрированный фруктовый сок, но из-за чрезмерной сладости и крепости сразу и не разберёшь, какой именно. Но больше всего в тот момент душу полковника грела не щедрая дозировка спиртного, а тот простой факт, что обычные солдаты до сих пор относились к нему, как к своему, из-за чего Хоффман уже не чувствовал себя таким уж одиноким в своём деле.
— «“Красный-Ноль-Два” вызывает “Отшельника”, приём», — полковник вновь попробовал выйти на связь с Падом по рации, но эфир молчал. — «“Красный-Ноль-Два” вызывает “Отшельника”, отзовитесь!»
Теббит, облокотившись на мешки рядом с ним, взглянул на местность через бинокль. Заброшенные здания ещё более-менее напоминали городской пейзаж, но на другой стороне дороги царила полная разруха, похоронившая любые намёки на присутствие цивилизации. То тут, то там торчали груды завалов, выглядящие почти что-то как естественный ландшафт, который, казалось, простирался до горизонта.
— «Он ведь месяцами так кочевать с места на место может, да?» — спросил Теббит.
— «Ага, месяцами», — ответил полковник. Если Пад сказал, что вернётся, значит, слово своё сдержит. Хоффман понимал, что с ним что-то случилось. Выходцы с Южных островов обладали поразительной способностью залечь на дно и пережить всё, что угодно. Пад всем своим существованием подтверждал подобную репутацию, но порой всё шло не так, как запланировано, и островитяне гибли, как и всех остальные. — «Подожду его ещё пару часов».
В конце концов, Хоффман решил ждать до 25:30. Усыпанная битым камнем дорога на другой стороне моста всё так же была пустынна. Лишь вопли бродячих котов, лениво слонявшихся по ней, свидетельствовали о том, что за периметром ещё хоть какая-то жизнь осталась. Записав для себя на обороте карты напоминание о том, чтобы привезти на этот блокпост бутылку спиртного вместо выпитой, полковник развернулся, чтобы пойти обратно к Дому Правителей.
— «Когда-нибудь он вернётся, сэр», — сказал Теббит. — «Вы и сами это знаете».
Хоффман поймал себя на том, что медленно бредёт по дороге в ожидании того, что сейчас всё будет, как в концовке фильма: в последний момент Пад покажется на дороге, а полковник, обернувшись, довольно грубовато его поприветствует, чтобы скрыть, что у него камень с души упал, как это делают все ворчливые стариканы. Но жизнь — это не кино, и он понимал, что Пад нарвался на неприятности, так и не добравшись до города. А ведь снайпер был последним из той братии, с кем Хоффман служил в Двадцать шестом Королевском полку Тиранской пехоты. Никого из них уже не осталось, или погибли, или пропали без вести.
— «Конечно», — соврал полковник, готовый в тот момент обменять всю свою оставшуюся жизнь лишь на час беседы с кем-то, кого до сих пор считал другом. — «Само собой, вернётся».
“ГЛЫБА”, МЕСЯЦ МГЛЫ. СПУСТЯ 13 ЛЕТ СО “ДНЯ ПРОРЫВА”.
В крыле для психов вода дошла уже до щиколоток, но выше не поднималась, что Нико счёт положительной стороной ситуации.
Он прошёлся с фонариком по заброшенному крылу в резиновых сапогах, проверяя, хлюпала ли под ногами простая вода, или же это снова канализацию прорвало. Тут всё пошло наперекосяк с тех самых пор, как солдаты летом подорвали сеть подземных туннелей в паре километров к востоку. Казалось бы, какая разница, ведь это слишком далеко от тюрьмы, но кто знает, как там все эти туннели и водостоки соединялись? Говорят, там целый лабиринт под землёй располагался. Если очистить его от отходов и закрыть стоки для воды с поверхности, то эту сеть туннелей вполне можно было бы использовать, как бомбоубежище. Нико счёл вполне логичным то, что, если натворить дел в такой сложной системе, то всё к хренам сломается.
“Это ж как пробки на дорогах. Если хотя бы на одном перекрёстке возникнет затор, то на трассе вообще полный бардак начнётся. Господи, когда я в последний раз вообще видел пробки на дороге? Когда у нас вообще имелся такой избыток топлива и транспорта?”
Наклонившись, Нико зачерпнул немного воды в старую банку из-под маринованных огурцов. Надо было выйти на свет, чтобы изучить состояние воды и понять, откуда она берётся. Из школьных уроков географии он помнил немного, но знал, что гранитные плиты водонепроницаемы за исключением тех ситуаций, когда в них возникают трещины. В последнее время причин для образования трещин было хоть отбавляй, но Нико подозревал, что возникали они из-за перепадов температуры, или ещё чего-то такого.