Страница 136 из 163
— «Аня! Доннельд! Ответьте же мне, кто-нибудь! Раненые есть?»
— «Мы в порядке, сэр», — отозвался один из экспертов по фотоснимкам. — «Охренеть, ну и бардак тут».
— «Я тоже в норме», — отозвалась Аня. — «Как и Матьесон. Надо проверить, может у кого-то незаметно кровь идёт».
Хоффман поднял взгляд вверх, до сих пор страдая от звона в ушах. Зенитные орудия до сих пор бабахали где-то над ним. Большая часть вычурного гипсового потолка обрушилась, оставив центральную люстру освещения висеть на балках вверху, а все окна повыбивало. Взрывом со стен сорвало все карты. Обернувшись, полковник увидел, как дверь слетела с верхних петель, открыв взор на разрушения снаружи комнаты. Коридор выглядел так, будто бы прямо в него и попали, и всем присутствующим в боевом информационном центре невероятно повезло, что комнату взрыв задел лишь по касательной. Полковник услышал с той стороны завалов голоса бойцов аварийно-спасательной команды, пытавшейся пробраться к ним.
— «Мы целы!» — крикнул Хоффман. Развернувшись, он направился к столу Ани по хрустевшему под ногами ковру из битой лепнины. Матьесон так и сидел в своём инвалидном кресле, выковыривая провода и бумаги из-под обломков на столе. Аня вся в светло-серой пыли, словно обвалянное в муке рыбное филе, проверяла работу радиостанций.
— «Один из этих проклятых дней», — пробормотала она себе под нос, подняв трубку телефона. Хоффман услышал гудок аппарата, значит, телефонная станция всё ещё работала, что уже неплохо. — «Когда хуже уже некуда».
Все восприняли произошедшее довольно спокойно, ведь на такой случай имелся план восстановления работы. Люди знали, как им вновь наладить работу систем управления, вернуть подачу энергии и запустить средства связи, а также имелись специальные подразделения, задача которых сводилась к тому, чтобы в случае подобной ситуации всё бросить и прийти на помощь. В комнату пробралась пара солдат в гражданской одежде, у которых сегодня был выходной, и врач, готовый выполнить всё необходимое. Вскоре к ним должно было присоединиться ещё больше людей.
— «Ну да, сэр, как будто мы вам на слово поверили, что все тут в норме», — сказал врач. — «Идти самостоятельно все могут? Давайте, все на выход и бегом в пункт первой помощи. Тут неизвестно, что ещё сейчас обвалиться может».
Врач подошёл к Матьесону и, не найдя свободного от завалов пути для его коляски, жестом подозвал одного из солдат.
— «Извините, лейтенант, но вас придётся на руках отсюда вынести, а кресло потом принесём. Вам для работы в таком месте придётся к нему гусеницы от танка приделать».
Может, им действительно просто повезло, да и только. Хоффман всегда удивлялся тому, насколько ясно мог соображать после попадания под взрывную волну. Пробираясь через завалы вместе с Аней в дальнее крыло Дома Правителей, полковник поймал себя на мысли о том, что этот взрыв — первый шаг в новом наступлении червей. Может, они решили, что неплохо бы начать с уничтожения боевого информационного центра. Но, наверно, черви и понятия не имели, насколько децентрализованной стала армия КОГ, большинство подразделений которой всё равно могли продолжать бой и без помощи штаба.
“Через несколько часов всё снова заработает, так что хуй вам, червяки”.
Оказавшись во внутреннем дворе, полковник поднял глаза к небу и увидел висящий в воздухе дым от заградительного огня зениток, которые до сих пор вели обстрел прямо над крышами зданий. Присев на ступени рядом с Аней, Хоффман принялся ждать своей очереди осмотра у врача. Лейтенант отряхивала от пыли видавшую виды портативную рацию.
— «Надо связь проверить, сэр», — объяснила она, откинув назад взъерошенные волосы, чтобы вставить наушник в ухо, а затем покрутила колёсико настройки. — «Штаб всем отрядам “КВ”! Система связи временно отказала, боевой информационный центр переезжает в другое место!»
Хоффман не мог слышать, что ей сказали в ответ.
— «Принято, “Восемь-Ноль… Да, поняли», — сказала Аня в рацию.
— «Геттнер опять взяла на себя роль вожака стаи, да?» — спросил Хоффман.
— «На неё всегда положиться можно, сэр».
— «Сама-то как? Ты ведь и до взрыва довольно измотанной выглядела».
— «Ну, как говорится, позволила надежде взять верх над опытом», — Аня с неестественной пристальностью стала разглядывать радиоприёмник, чтобы не встречаться глазами с Хоффманом. — «Я наконец-то собралась с духом, чтобы позвонить в тюрьму, но Маркус так и не ответил на мой звонок».
— «А в ответ написал хоть?»
— «Я точно знаю, что письмо моё в этот раз получил», — ответила Аня. — «Прескотт лично передал его, так что я ждала всё это время».
“Это что, взаправду? Чёрт, я, конечно, и не думал, что Прескотт мне бы о таком рассказывать стал, но то, что Аня ему теперь такие вещи доверять стала… Твою ж мать”.
— «Значит, не ответил».
— «Пока нет».
“Вот же мудак”.
Хоффман почувствовал себя отцом, чью дочь опорочили. Но Маркус и не надеялся дожить до конца своего срока, так что в первый же день со свойственной ему прямотой попросил забыть о нём. Аня уже пятнадцать с лишним лет витала вокруг Маркуса, но так и не поняла, что тот её к себе, вероятно, никогда ближе не подпустит, как и всех остальных.
— «Не знаю, что и сказать тебе, Аня», — тихо произнёс Хоффман, сложив локти на коленях. — «Я даже не знаю, как спросить тебя о том, какие именно отношения у вас были до суда. Просто… он не выставляет всё напоказ, стараясь хранить всё в тайне. Тебе ведь именно это досаждало?»
Аня словно ком проглотила, отряхнув кончик носа тыльной стороной ладони. Макияж на её веках расплылся в серые пятна, из-за которых она стала выглядеть ещё более вымотавшейся и надломленной. Хоффману захотелось съездить в “Глыбу” и вполне заслуженно дать Маркусу по роже.
— «Он меня любит, но как-то по-своему», — сказала она.
— «Да херня всё это», — ощерился полковник. — «Если любишь кого-то, так любить его надо так, как им того хочется, а не тебе. А всё остальное — просто жалкие отмазки, чтобы скрыть собственное равнодушие».
— «Нет, всё не так».
— «Именно что так. Милая, я ж сам такой. У меня была замечательная жена, которая поддерживала меня во всём и до самого конца терпела все мои закидоны сраные», — начал Хоффман. Воспоминания о жене отозвались адской болью в душе, но Хоффман понимал, что всё это во благо. Он просто обязан был дать Ане совет, который однажды поможет ей стать хоть немного счастливее. — «Из Кузнецких Врат я вернулся совершенно другим человеком, но она всё равно не бросила меня, прожив со мной ещё двадцать лет, чёрт подери. Хотя она была не первой женщиной, которую я потерял, потому что вёл себя, как мудак полнейший. Надо ей было, конечно, уйти от меня, пока шанс был. Вот и тебе надо забыть о Маркусе и жить дальше».
— «На словах-то всё это легко, сэр, а вот на деле…» — Аня вновь потёрла кончик носа. — «Нельзя просто взять и перестать любить кого-то, даже если захочешь».
— «Аня, ты прости меня, что со своим мнением тут лезу, но он на тебе ещё давным-давно жениться должен был», — Хоффмана немало рассердило то, что Маркус, чёрт его дери, даже на звонок Ани не ответил. Возможно, это в нём благородство взыграло, а может, и эгоизм. Но, в любом случае, Аню это сильно задело, о чём говорил весь её внешний вид. — «Будь твоя мать здесь с нами, она бы этому уроду жопу на уши натянула».
Такова была горькая правда. Порой людям нужна подобная встряска, чтобы в чувство прийти. Моргнув несколько раз, Аня одарила Хоффмана печальной улыбкой, будто бы говоря, что ей полегчало, но полковник в это не особо поверил.
— «Не хочу вас обидеть, но раз уж мы начистоту заговорили…» — начала она.
— «Я на правду не обижаюсь никогда, какой бы болезненной она не была», — прервал её Хоффман.
— «Порой я думаю, а не вы ли мой биологический отец».
Такого поворота в их беседе Хоффман точно не ожидал. Хотя, после пережитого шока люди часто странные вещи говорили.
— «С чего ты так решила?» — спросил он.