Страница 129 из 163
“Восемь… Девять… Десять…”
Ситуация явно выдалась чертовски непростой. Эти проклятые псины носились всей стаей, пусть даже и будучи запертыми между дверями секций. Рив попытался представить себе, как сам бы всё это провернул, просто чтобы не забывать о своём ремесле.
“Одиннадцать”.
Лай окончательно утих, после чего прозвучал ещё один выстрел.
“Двенадцать”.
— «Прощай, Джерри», — сказал Рив, вернувшись к полосканию носок.
КАБИНЕТ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ КОГ, ДОМ ПРАВИТЕЛЕЙ. КОНЕЦ МЕСЯЦА ЖАТВЫ, СПУСТЯ 13 ЛЕТ СО “ДНЯ ПРОРЫВА”.
— «Сэр! Прошу прощения, сэр, но вам надо меня выслушать!»
Джиллиан застыла в дверном проёме. Прескотт откинулся на спинку кресла, понимая, что явно случилось что-то важное, раз секретарь решила отвлечь его от сеанса связи с Адамом Фениксом.
— «Подождите минуту, Адам», — сказал председатель, задумавшись о том, стоит ли выключить микрофон. Он всё же решил этого не делать, так как вполне догадывался, о чём ему сейчас могут сообщить. Да и к тому же не повредит лишний раз Адаму напомнить, какая обстановка дома в Джасинто. — «Что там такое?»
— «Полковник Хоффман докладывает, что они подавили атаку риверов, а теперь идут в наступление на Западную Баррикаду. Он говорит, что ничего не обещает, но, возможно, ему удастся отбить её обратно».
— «Первая хорошая новость за столько недель», — улыбнулся в ответ Прескотт. — «Спасибо, Джиллиан».
Секретарь не могла не бросить взгляд на экран. Когда бы Адам ни усаживался за стол, чтобы ответить на звонок по видеосвязи, за его спиной неизменно находилось окно, из которого открывался вид на прелестный тропический ландшафт, освещённый дневным солнцем Азуры. Пронаблюдав за выражением её лица, на котором отразился лишь малый намёк на непреодолимое желание попасть на остров, Прескотт задумался о том, когда лучше всего будет тайком вывезти её из города. Конечно, для её сестры станет немалым потрясением то, когда ей посреди ночи постучат в дверь, прикажут быстро хватать сумку с пожитками и не задавать никаких вопросов, но это весьма малая плата за спасение. Да и к тому же, у каждого гражданина сейчас и так у двери лежала сумка со всем необходимым, чтобы взять и побежать, ведь этот пункт входил в обязательную программу учений по гражданской обороне у народа, который привык к постоянным эвакуациям.
Джиллиан закрыла дверь за собой, а Прескотт вновь повернулся в кресле лицом к Адаму.
— «Прошу прощения», — сказал он. — «Так о чём мы говорили?»
— «Я сейчас должен поинтересоваться, о чём вам только что доложили?» — спросил Адам. — «Вы ведь слишком аккуратны, чтобы просто забыть выключить микрофон».
— «Возможно», — ответил Прескотт. К этому моменту они с профессором уже слишком хорошо изучили друг друга. — «Саранча совершила налёт на западную часть города, и мы уже пару месяцев пытаемся отбросить их назад. Судя по всему, Хоффман сумел значительно сократить их воздушные ресурсы, и теперь шансы наших наземных войск на то, чтобы продвинуться в этот район и зачистить дорогу на Андиус, значительно возросли».
— «А, ну да, там же всё дело в том, что тюрьма в этом районе расположена».
— «Тюрьма оказалась на некоторое время отрезана от нас», — ответил Прескотт.
Откинувшись на спинку кресла, Адам снял очки и положил на стол стёклами вниз перед собой, а затем свесил голову, то распрямляя, то сгибая руки, словно ребёнок, забавляющийся с игрушкой. Обычно после этого его гнев прорывался наружу.
— «И вы ни разу не подумали упомянуть об этом, Ричард. Выходит, последние несколько отчётов о состоянии Маркуса поддельные».
— «Вовсе нет, настоящие. Он в порядке. Ну, явно лучше, чем надзиратели, во всяком случае. Судя по всему, тюрьмой теперь сами заключённые управляют, но министерство юстиции постоянно созванивается со старшим надзирателем».
— «А сейчас вы меня начнёте убеждать, что Маркусу куда безопаснее находиться в тюрьме, чем на воле».
— «И в самом деле начну, потому что так и есть. Ведь у меня и в самом деле имеется личная заинтересованность в его здоровье помимо обеспечения гарантий того, чтобы вы себя хорошо вели, Адам».
Порой лучший способ посеять смуту и выбить из колеи прямолинейно мыслящего Адама, для которого всё делилось лишь на чёрное и белое, — это рассказать ему всю правду целиком. Нельзя было просто приказать ему что-то делать, угрожая, что в случае отказа его сыну не поздоровится. Нужно быть откровенным с Адамом, объяснив ему, почему Маркус так важен, но сделать это так, чтобы профессор понял, что жизнь его сына до сих пор зависит от того, насколько он готов к сотрудничеству.
Сам же Адам вновь что-то утаивал. Прескотт в этом не сомневался, но не мог понять, что же именно. Луиза Сеттайль, которая тоже была уверена во лжи профессора, рано или поздно вытрясет из него всю правду.
— «И вы прям до смерти хотите объяснить мне всё», — сказал Адам.
— «Маркус — первоклассный солдат, идеально подходящий для небольших отрядов и одиночных операций. Однажды он мне вновь понадобится, и когда исчезнет риск навредить боевому духу солдат, считавших, что его надо расстрелять, потому что они окажутся в столь отчаянном положении, что рады будут любой помощи, я его выпущу из тюрьмы и отправлю обратно в армию».
Судя по выражению лица Адама, он принялся всё это обдумывать. Прескотт надеялся, что на это у профессора не уйдёт много времени, но не из-за того, что нуждался в его согласии, а потому, что спутник, через который шёл сеанс связи, лишь недолгое время находился в зоне досягаемости.
— «Весьма элегантная угроза», — сказал наконец-то Адам. — «Если я откажусь с вами сотрудничать, Маркус поплатится за это. Но вы оставите его в живых, чтобы отправить на самоубийственное задание. Я и впрямь недооценил ваше умение строить хитроумные планы, Ричард».
— «Я просто умею мыслить не по шаблону», — ответил Прескотт. — «Да и к тому же, я ничего против вашего сына не имею. Ну, так что, вы мне ещё о чём-нибудь не хотите рассказать?»
При связи по спутнику всегда присутствовала задержка, но Адам замешкался с ответом на мгновение дольше положенного. Он и впрямь что-то скрывал.
— «Нет. Ну кроме того, что я собираюсь разработать физический способ уничтожить патоген, пока доктор Бэйкос пытается решить проблему медикаментозно. Боюсь, что уже говорил об этом, но если вы найдёте ещё какие-нибудь формы жизни Светящихся, то они очень бы нам пригодились для забора образцов, чтобы проследить за их жизнью в естественных условиях. Здесь мы крайне ограничены в своих возможностях, и нет никаких гарантий, что патоген в лабораторных условиях ведёт себя так же, как и в привычной среде обитания. Даже сам патоген каждую неделю видоизменяется».
— «Я вас понял», — ответил Прескотт. — «Кстати, данные по проекту светомассовой бомбы нам очень пригодились, так что благодарю вас. Надеюсь, что к следующему нашему разговору у меня найдутся для вас хорошие новости».
Завершив видеозвонок, председатель немного откинул голову назад, чтобы расслабить затёкшую шею. Луиза Сеттайль, растянувшаяся в стоявшем в углу кожаном кресле с глубокой простёжкой, какие обычно встречаются в библиотеках, взглянула на него, вскинув брови.
— «Он явно что-то задумал», — сказала она.
— «Я знаю. Вся проблема общения с Адамом в том, что он всегда ведёт себя так, будто бы что-то утаивает. А там, возможно, вообще мелочь какая-нибудь».
— «И, конечно же, именно так он и нас видит».
— «Ну, не сказать, что завеса иронии затмила мне взор, Лу», — ответил Прескотт. Его отец не одобрил бы связь с ней, но времена изменились до неузнаваемости, и Сеттайль стала единственной женщиной, которой Прескотт мог доверять, и которая мыслила на одном уровне с ним. Она понимала, какое бремя профессиональных забот лежит на плечах председателя, и он отвечал агенту взаимностью. Никакая из этих аристократичных домохозяек не справилась бы с подобной задачей в таком мире, какой достался по наследству в руки Прескотта, а тот нуждался в таком спутнике жизни, который способен на большее, нежели просто умеет сочувственно выслушать. — «Слушай, пусть Пол занимается тем, что умеет лучше всего, и сам собирает информацию, ладно?»